Синие звезды

Ноги Петра подкосились, и он рухнул, лишившись чувств.

Отряд янголов крушил все на своем пути. Племя дикарей, живущее в степях бывшей Иннатской империи, было присоединено к Вистфалии, а их лихая конница включена в регулярную армию. Они много дней скакали, получив приказ «Большого короля» принять участие в битве, и налетев на первый же лагерь, приняли его за врагов. Впрочем, для них врагами были все, кто не жил в их родной степи.

– У вистфальцев между лагерями такие бреши, что туда легко просочится не только наша конница, но и обозы с женами и детьми, а этого никто даже не заметит, — не обращая внимания на собравшихся генералов, произнес Луизиан, расставляя по карте фигурки.

В шатер просочился посыльный:

– Вистфальцы вступили в бой, — робко произнес он.

Луизиан, оторвавшись от карты, удивленно поднял бровь:

– С кем?

– Кажется с другими вистфальцами, — также робко ответил посыльный.

Генерал фон Ляфен поднял на императора взгляд:

– Наша конница только ждем вашего приказа.

– Да-да, — император улыбнулся. — Давайте выступим раньше, чем вистфальцы перебьют сами себя.

— Мы выступаем, — намерено сделав ударение на слово «мы», вмешался генерал фон Хонрек.

Генерал бросил презрительный взгляд на висящее над столом императора зеркало и стоящие под ним банки с кремами. Луизиану, как и большинству из них, шел пятый десяток, и, не смотря на моложавый вид, его голова начала лысеть. Правда, пока это можно было заметить лишь при тщательном осмотре головы монарха.

Генерал фыркнул, что означало примерно следующее: «У боевого генерала нет времени, чтобы прихорашиваться и пудрить носик».

— И я тоже, — заметив сделанный акцент, ответил Луизиан. — И я, Джордж, и я.

Конь императора летел вперед. Враги метались, путались друг у друга под ногами, сцепившись между собой. В то время как горящий синевой аквоморовый меч Луизина рубил им головы. Теплая кровь брызгала в стороны.

Его синей меч схлестнулся с мечом какого-то вистфальца. И стукнувшись, вражеский меч разлетелся на множество осколков. Вистфальские стальные мечи против аквомора были не более чем зубочистки.

Ветер трепал русые волосы императора. Луизиан мчался вперед, прорубая себе путь. В гуще сражения он чувствовал себя по-настоящему живым. Он всегда презирал полководцев, которые, ведя людей в бой, отсиживались в тылу. Если ведешь людей на смерть, то будь готов умереть и сам.

Отряд полковника де Вгана, слыша шум битвы позади себя, пробирался окольными путями сквозь ночную мглу, стремясь выйти в тыл к аутсменцам.

Впереди что-то заблестело. Секундная вспышка, и в небо клубами взметнулся синий дым. Солдаты, не желая быть зажаренными, в россыпную бросились назад. Азеты были известны всем, кто хоть раз сталкивался с военным делом.

Лучники в ужасе наблюдали, как из дыма на них, словно демоны, мчатся обезумевшие от страха люди.

Рой стрел взметнулся в небо.

– Это же свои! –стараясь перекричать шквал битвы, прокричал один из лучников.

– А я не хочу, чтобы мне выпустили кишки, не свои, не чужие! — продолжая, как бешеный натягивать тетиву, ответил второй.

Слух о наличии у врага азет быстро разлетался по лагерю. Позже находились те, кто убеждал, что лично видел, как азеты мгновенно уничтожили десятки, если не сотни их собратьев по оружию. Были и те, кто убеждал, что таковых были тысячи.

– Ваше благородие, идет бой! — врываясь в комнату к фельдмаршалу вистфальской армии, прокричал адъютант.

– Как? — глядя сонными глазами на адъютанта, промычал фельдмаршал.
– Мы же планировали атаковать утром…

– А враг видимо не знал про наши планы, — теряя самообладание, ответил адъютант. — Ваше благородие, посыльные в панике на поле боя настоящий ад!

Фельдмаршал кое-как раскрыл сонные глаза.

– Подготовь моего коня, — а затем секунду подумав, спросил: — Ад говоришь?

– Так точно, ваше благородие.

– Тогда с конем, пожалуй, повременим.

Передернувшись, он встал, отхлебнув из стоящего на столе графина. И, охнув, плюхнулся обратно. Будучи человеком грузным, да к тому же и в возрасте, ему тяжело давались резкие движения.

– Некоторые генералы уже отправились к своим войскам.

Адъютант многозначительно посмотрел, что обозначало: «Кроме тех, кто мертвецки пьян, и тех, у кого хватило ума не лезть в самую гущу боя».

– Посыльные уверяют, что конница янголов напала на один из наших лагерей и с трофеями отступила назад. Все бьются со всеми, свои убивают своих. Каждый аутсменский конник вооружен аквоморовым мечом, и у них появились азеты, которые за раз сжигают по тысячи наших воинов…

– Суматоха боя, у страха глаза велики, — отмахнулся фельдмаршал. — Наш мужик сообразительный, как-нибудь выпутается.

Фельдмаршал сел перед лежащей на столе картой. И с интересом принялся расставлять на ней деревянные фигурки. Он даже примерно не представлял, что сейчас творится в реальном бою. Но, черт побери, я фельдмаршал или нет? — играясь в солдатиков, думал он.

За окном послышался топот скачущих всадников. А затем в дверь резко застучали.

– Я занят! –крикнул фельдмаршал, продолжая играть с нарисованной картой.

– А мы не особо вас отвлекать, — оскалившись, произнес аутсменский офицер. — Только принять ваш капитуляция, и не более.

Аутсменская конница, стремительно разрезая себе путь, оказывалась везде разом. Ее синие мечи, словно факелы, горели в ночном сумраке.

Кто-то из вистфальцев безуспешно пробовал драться, кто-то бежать, кто-то, бросив оружие, сдаться в плен. Но все они тут же оказывались затоптаны своими же товарищами. Это уже не было битвой. Это было просто месиво из давящих друг друга тел.

К рассвету от вистфальской армии осталась лишь гора трупов, да те жалкие горстки счастливчиков, что сумели сбежать, или были взяты в плен.

Это был обычный мирный город, по улицам которого ходили спокойные, не обремененные войной люди.

– Они идут! — бегая от дома к дому с вылезшими из орбит от ужаса глазами, кричал рядовой Петр. — Вы слышите, наша армия разбита. Враг идет сюда!

– Что ты такое говоришь, милок? — проворчала идущая по своим делам старуха. — Не ври. Враг был разбит еще у Черты Якова II. Это всем известно. Ни у кого сил не хватить топтать вистфальскую землю!

– Враг с минуты на минуту будет здесь. Нам всем конец! — снова проорал Петр.