Синие звезды

Рядом с кроватью сидел жрец, негромко читая молитву из «Откровения пророка Айвана». Заметив вошедшего Странника, жрец встрепенулся:

– Что здесь делает этот безбожник?
– краснея, выпалил он.

Помещица, потупив глаза, вышла в коридор.

– Ты, — набросился он на Старика — как смеешь выдавать себя за жреца, будучи лишенным сана его святейшеством?

– Я служу Акилину и некому более, — тихим голосом ответил Старик.

– Ты знаешь, что говорит нам пророк Айван про лживых пророков и нечистые исцеления, — продолжил бушевать жрец.

Старик выставил вперед ладони и, улыбнувшись, ответил:

— Мои руки чисты, я мою их каждый день.

— Ты, ничтожный, еще будешь глумиться над Откровением? Кара для осквернителя учения может быть только смерть!

Странник усмехнулся:

– Ты жаждешь покарать всех во имя добра, но чисты ли твои руки жрец Жизель? Я чувствую от них запах крови… Бедный ребенок, которого ты выставил на мороз. Он был слишком смышлёным учеником и видел твое лицемерие и ложь. Твое нутро бесилось в ответ. Ты выгнал его на улицу с урока, желая наказать. Он плакал и кричал, умоляя пустить в тепло. Но тебе казалось наказание все еще недостаточным. А потом все стихло… — голос Старика стал еле слышимым, переходя на шепот.

Жрец красный, словно рак, вскочил на ноги:

– Лжец! — завопил он. — Святые отцы согласились со мной, что это был несчастный случай. Он сам выскочил на мороз!

Но тихий голос Старика продолжил говорить:

— Ты слышишь этот плачь каждую ночь. Ты думаешь, что избавился от него, но этот морозный вечер возвращается снова, снова и снова.

– Лжешь! Заткнись! –вскричал жрец. — Заткнись!

Жрец выставил вперед книгу, закрывшись ей, словно щитом, от Старика.

– Он будет преследовать тебя в вое ветра, в потрескивании стужи, в каждой снежинке, и каждой сосульке… — продолжил шептать голос Старика, но уже у него в голове.

«Откровение» вылетело из рук жреца, с силой стукнувшись об пол.

– Я сообщу, где тебя найти, дьявольское отродье! Тебя казнят за твои лживые речи, нечистый! Казнят! Казнят! — зажав голову руками, вскричал жрец, выскакивая в коридор. А тихий голос Старика все шептал и шептал…

Старик сел на кровати рядом с молодым лордом:

– Отчаянье проело твою душу, я исцелю тело, но разум способен вылечить лишь ты сам.

Жайван поднял руку, по комнате, соединяясь в призрачные образы, закружился аквомор. Сотканные из теней картины одна за другой сменяли друг друга. В них юный лорд выглядел старше, лицо украшали усы, а голову оросила седина. Он был одет в белый халат, и что-то с задумчивым видом смешивал в пенящихся и бурлящих пробирках. А потом тысячи людей, молясь на него, словно на божество, принимали созданное им лекарство, сумевшее победить неизлечимую Синюю чахотку.

– Таким может быть твое будущее, но каким оно станет, не знает даже Акилин, — произнес Старик, погладив юношу по спине.

Призрачные образы исчезли.

— Здесь слишком мало аквомора, чтобы показать больше, — добавил Жайван.

Стоящая в дверях помещица ахнула:

— Куда же, батенька, больше, он и так в нашей воде и воздухе. Куда ни глянь, кругом один аквомор, что ни продохнуц, — сделав на последнем слоге намеренно ударение на энноский манер, произнесла помещица.

Старик вздохнул:

– Это мертвый аквомор. Добывая его, люди не понимают, что творят. Место аквомора там, где его сотворил Акилин.

Он еще раз дотронулся до спины парня, а затем повелительным тоном приказал:

— Встань, юноша!

Юный лорд поднявшись, слез с кровати.

Помещица заверещала от радости, обнимая сына.

— Мы дадим тебе все, что ты только пожелаешь, добрый человек, — обратилась она к Старику.

Но тот лишь усмехнулся:

— Все что нужно, мне дал уже Акилин. Окажите лучше милосердие тем, кто нашел приют в вашем… сарае.

Лицо помещицы покрылось румянцем.

— В вашем доме есть еще кое-кто, кто мне нужен, — добавил старик, двинувшись в ту часть дома, где лежала Летеция.

Старик с длинной до пят седой бородой склонился над девочкой. Его теплая рука погладила ее по голове, и вместе с этим не замысловатым жестом головная боль стихла, и, словно накатывающаяся речная волна, к принцессе вернулись воспоминания.

– Такое бывает очень и очень редко, — невнятно бормоча себе под нос, прошептал старик. — Ты не должна была выжить, но Акилин самолично коснулся тебя, оставив свой знак.

И при его прикосновении на шее принцессы расцвела еле заметная синяя незабудка.

– Он умер, — чувствуя нахлынувшие слезы, прошептала принцесса, вспомнив раздавленную грудь шута. — Почему именно он? Почему?

Старик вздохнул:

— Но он умер с надеждой в душе, с мечтой, которая не могла осуществиться. Цирк уродцев не более чем очередной кошмар для его обитателей, встреча с которым сулила ему лишь разочарование.

Летеция почувствовала, как в ее голове, словно пробудившись ото сна, зашевелились тени, стремись обрести силу. Жайвань погладил девочку по золотистым волосам.

— Тебе постоянно страшно и одиноко, темные тени таятся в твоей голове, порождая кошмары. Твоя душа прошла через ад, но вернулась в наш мир по воле Акилина. Он не наказывал тебя, а наградил высшим даром -даром жить.

В комнату снова заглянули. Соседский помещик неуверенно мялся в дверях.

— Вы не могли бы исцелить и мою дочь, любезный? — неуверенно промямлил он.

Старик вздохнув, вышел вслед за ним.

Дочь помещика, девочка лет шести, лежала на кровати, а на ее груди, точно ядовитые цветы, проступили синие пятна, словно какой-то злой чародей, решил вырастить на теле девочки цветущий луг, ядовитую красоту, высасывающую из нее жизнь.

Старик движением руки поднял горсть аквомора. Синяя пыль, закружившись в воздухе, медленно осела на пол, не явив ничего. Ни образов, ни видений.

— Увы, я бессилен против воли Акилина, — разведя руками, негромко пробормотал Странник.

Девочка очнулась ото сна:

— Правда, что здесь сама принцесса, — пропищала она. — Я слышала, слышала, слышала.

Сидящая рядом с ней мать грустно улыбнулась.

– А ты есть самая настоящая принцесса? А твоя жизнь один сплошной балл? А у тебя есть хрустальные туфельки? –лепетала девочка, пока они кружились в танце с Летецией. Последнем в ее короткой жизни.

– Зачем? — с намокшими от слез глазами, прокряхтел Никос, встречая вернувшуюся во дворец внучку. — Зачем? Представь, что только испытал твой старик.

Король тяжело оперся на трость, словно за несколько дней постарел на десятилетия. Летеция прижалась к морщинистой щеке деда. Ее взгляд упал на стоящего позади них главного ляонджу, на груди которого сверкал золотой орден «За преданность короне».

Заметив взгляд внучки Никос, прокряхтел:

— Что бы со мной ни случилось, ты всегда можешь положиться лишь на Германа. Он будет защищать тебя даже ценой собственной жизни. Только ляонджи способны поддерживать порядок в государстве!