Синие звезды

Виктор лишь хмыкнул в ответ.

Серые улицы чужого города окружали его со всех сторон. Тоска разрывала душу. И в этот момент Виктор почувствовал, как бессвязные мысли в его голове сливаются в мелодичные строчки, поющие гимн царящей вокруг несправедливости.

Он поднял глаза нараскинувшееся над ним бескрайнее небо.

А строчки в его голове лились и лились.

Испытав злость от мимолетности подобной красоты, он с силой стукнул рукой об кирпичную стену. Ярко-красная струйка крови показалась на ободранной им ладони.

— Видать, тебе совсем башку отбили, — покрутил у виска старый солдат.- И это еще зеленый змей в голову не ударил.

А Виктор ничего не слышал и не видел вокруг. Он, словно помешанный, выводил своей кровью строчки на грязной стене обшарпанного домика.

Проходящие мимо люди с опаской поглядывали на безумца с окровавленными руками.

Проезжающая мимо карета внезапно остановилась, из нее вышел пожилой профессор, и, взглянув на написанные Виктором каракули, он молча снял шляпу, сделав еле заметный поклон головой.

– Я видел много замечательных творений, многие из них были поистине гениальны, но то, что сочинили вы выше гениальности, Оно словно льется с неба, западает в душу, вызывает слезы и праведный гнев. Ваши стихи будет мечтать напечатать любая свободная типография. Вы, молодой человек, прирожденный поэт.

И старый профессор протянул все еще не вернувшемуся в себя Виктору руку.

Сон переключился. Уил увидел дом, в котором они жили до того страшного пожара. На пороге стояла Лика, только чуть старше и с каким-то странным выражением на лице.

— Лика, — закричал, что есть мощи Уил.

Он почувствовал, что кричит в голос. Бессвязные тени снова хлынули в его сознание, разрушая последние обрывки сна.

— Родители умерли, поэтому я и сдаю половину комнаты, — донесся до Уила отдаленный голос.

— Никто еще не приезжал к нам на экскурсию, — фыркнул, сидящий на стене стражник, наблюдая за входящей в ворота делегацией ройзсцев.

– Последние гости нашего уютного заведения, — усмехнулся другой. — А по весне и «нереста» не будет. Флот уничтожен. Хоть сами впору работать пойдем.

Заключенных в Аквоморий привозили только в теплое время года, в то время когда Кристальная была судоходной. И потому, скопившись за зиму в острогах, каторжники по весне пополняли в Аквомории ряды своих несчастных собратьев. Это явление стражниками в шутку называлось нерестом заключенных.

Ройзский турист был пухлым мужчиной средних лет, лицо которого украшали, словно пучок соломы, светло-русые усы. Вокруг него суетился низенький переводчик.

— Как к вам обращаться, господин? — заискивающе спросил комендант.

Ройзсец, дружески похлопав его по плечу, протянул руку.

— У нас нет титулов и званий, зови меня просто Жоди, — передал его слова переводчик. — Я был на вулкане Куанье, у гейзеров Ченьеу, кормил ручных танзанов в лесах Ноэ, но попасть сюда было моей детской мечтой.

Комендант усмехнулся:

— Наши дети как раз мечтают об обратном — никогда не попасть сюда.

– Аквоморий мне не совсем чужд, — снова передал слова переводчик.
– Мой дед умер здесь.

— Но разве ройзсцев ссылают в Аквоморий? — удивленно подняв бровь, спросил комендант.

— Он был вистфальцем, — ройзсец усмехнулся. — Грустная цена варварства. И я намерен посетить его могилу. Вот, — он ткнул пальцем в одного из членов делегации, низкого старичка с длинной до пят седой бородой, — подобрал по дороге. Настоящий вистфальский жрец, как и у любого вашего лорда.

— Вряд ли вы найдете могилу деда. Всех заключенных хоронят в общей яме в бескрайних снегах за крепостной стеной. И только метель плачет по ним.

На лице ройзсца промелькнуло удивление:

— А почему не внутри Аквомория? — передал его слова переводчик.

— Заключенных пугает сама мысль отправиться к тем сущностям, что говорят в их головах. Каждый, кто хоть мгновение провел здесь, начинает по-другому смотреть на мир.

Ройзсец постучал по своей голове.

«Ментель Фэента»

— «Я их слышу», — перевел крылатое энноское выражение переводчик.

Они шли по покрытой синим дымом земле между работающими в шахтах заключенными.

— Говорят, здесь соприкасается мир мертвых с миром живых. И это их души стонут во мраке, — снова заговорил ройзсец.

— Кто знает, кто знает, –вздохнул комендант. — Когда находишься здесь, лучше о подобном не думать.

– Вот тебе, — ройзсец ткнул пальцем в работающего в шахте каторжника, — часто снятся умершие родственники?

Каторжник хищно улыбнулся:

— А как же. Большинство родственником убил я сам. Видел бы ты, как они кричали.

Ройзсец побледнев, поспешил удалиться. Есть вещи, которые лучше не спрашивать в Аквомории.

Ройзсец поднял взгляд на темное небо, на котором горели ослепительно яркие синие звезды, озаряя холодным светом раскинувшиеся под ними бескрайние снега.

— В Иннатской империи было предание, что Акилин, сотворяя наш мир, сотворил столько света, что ослеп сам. И спрятавшись здесь, во мраке, он заплакал первый раз в своей бессмертной жизни, и его светло-голубые слезинки ручьем стекали на землю.

— Не силен в мифологии, — бросил комендант. — Может быть, вам будет интересно побеседовать с лордом де Пинском, он не первый год ищет Слезу Акилину. И даже добровольно поселился здесь. А это многое значит.

Ройзсец хихикнул.

— Я сказал что-то смешное? — удивленно подняв бровь, спросил комендант.

— «Пинскэ» с энноскогопереводится «дурак», — пояснил переводчик.

— А что ты по этому поводу думаешь? — бросил ройзсец жрецу.

Никто не ответил.

— А куда подевался жрец? — раздраженно осматривая свою свиту, спросил Жоди. — И за что я его кормлю?

— А ты все-таки так ничего и не понял, — столкнувшись с лордом де Пинском, произнес Старик.

— Нет! Нет! — в ужасе завопил лорд, словно увидел призрака.

Де Пинск провалился в старое воспоминание, когда он был еще незнающим бед богачом. О бесчинствах лорда в своем поместье ходили легенды. Прогневать его боялся каждый.