Синие звезды

– Сколько можно? — выругался император Кеон II.

Весь последний год Иннатскую империю сотрясали восстания.

– Они искренне верят, что нашему миру остались считанные дни и вешают жрецов, не желающих соглашаться с ними. Они, простите, ваше величество, называют вас Великим Лжецом и думают: вы ниспосланы Акилиным в наказание перед концом всего сущего, — канцлер развел руки, как бы показывая насколько глупы крестьянские домыслы.

– Я уже слышал, что эти крестьянские мужики верят, что я ни кто иной, как самый настоящий лионджа, — усмехнулся император, взглянув на канцлера своими ослепительно синими, словно ночное небо, глазами.

«Перед самым концом времен на землю явится Великий лжец. Он убедит людей в своей правоте и извратит веру в Акилина. И люди, поверившие ему, лишатся души. Мир погрязнет во лжи и лицемерии. Отец предаст сына, а сын отца. Но люди, погрязшие в грехе, не заметят этого.

Лишь ярко-синие, небесного цвета глаза будут выдавать в Лжеце демона в обличье человека. Он будет самым сильным лионджей из являвшихся на этот свет. И не будет у Лжеца слабости, чтобы одолеть его.

Акилину будет больно видеть, что творится в мире. И отвернется он от людей. И не пошлет людям Великой зари. И не закроет она небо. И выйдут из синих звезд Его посланники, что уничтожат людей».

— Вы, ваше святейшество, не находите, что легенда о Великом лжеце несколько абсурдна? — обращаясь к жрецу, произнес Кеон, пристально глядя на того своими ярко- синими глазами. — И вообще, какое отношение имеют энноские мифы об лионджах к нашему священному Откровению пророка Айвана? Пора бы уже исправить это недоразумение.

– Мама! Папа!
– закричала Летеция, кинувшись в объятия родителей.

Мама прижала девочку к себе.

– Как я по вас скучала!
– чувствуя, как ее душат слезы, воскликнула Летеция.
– Никого у меня нет. Никому я не нужна.

Мама погладила принцессу по золотистым волосам.

– Ты теперь с нами, и мы не дадим тебя в обиду каким-то теням.

– А где дедушка? — неожиданно спросила Летеция.

– Он ждет тебя, так же как и мы. Все мы тебя очень любим, -вклинился в разговор отец.

– Пошли, — протянув девочке руку, произнесла мать.

Они пошли по мрачному, выложенному из потрескавшихся камней лабиринту, по лабиринту ее кошмарных снов, но сейчас она была здесь не одна. И принцесса, чувствуя теплую материнскую руку, улыбнулась.

Впереди замаячила черная ужасная бездна, непрогляднее ночи и кошмарнее страха, и именно к ней вели Летецию родители. Девочка почувствовала закравшуюся в душу тревогу. Черная бездна была всего в несколько шагах от них, и мать ускорила шаг, подталкивая принцессу вперед. Бездна, словно вязкая трясина, чавкнула, желая получить Летецию себе.

Девочка резким движением вырвала у матери руку.

– Ты чего, доченька? — непонимающе спросила мать.

– Идем, -поторопил отец, подталкивая вперед, желая, чтобы она сделала шаг в вязкую черноту.

– Вы не мои родители!
– отпрянув от хищно заурчавшей бездны, вскричала Летеция.

Родители мгновенно рассыпались, обратившись тенями.

– Глупая, странная дурочка, ты и вправду думала, что можешь быть кому-то нужна?
– пронзительно захохотала возникшая чернота. Несколько теней, вырвавшись из бездны, метнулись по потолку.

– Даже дед умер, только, чтобы не видеть тебя! Какая же ты жалкая и смешная! — с нотками сочувствия произнесли тени, и засмеялись.

Льющийся со всех сторон хохот стал невыносимым, и девочка зажала руками уши.

– Это бесполезно!
– услышала она голос черноты и проснулась. Сегодня был первый день ее правления.

— Господин профессор, вас срочно вызывают во дворец, — передавая де Ляпену послание, произнес швейцар.

— Ее величество вспомнила и о своем старом наставнике, — фыркнул себе под нос профессор.

Летеция ожидала наставника в своих покоях. Сегодня был первый день, когда она стала полноправной вистфальской королевой. Сливаясь с золотистыми волосами, на ее голове красовалась небольшая золотая корона, украшенная синими сапфирами. Пока к ней на поклон не прибыли сотни аристократов, она хотела объявить о своем первом решении.

— Ваше величество, — слегка склонив в поклоне голову, произнес вошедший в покои королевы профессор де Ляпен.

Летеция встала.

— Господин наставник, ваши знания и мудрость, как никогда нужны Вистфалии, и потому я бы хотела, чтобы вы стали мои канцлером.

— Благодарю за оказанную честь, ваше величество, — снова поклонившись, произнес профессор, а затем себе под нос добавил: -Хоть в коем-то веке кто-то оценил мои труды.

Серые стены дворца уныло смотрели на свою новую королеву.

— Я хочу вернуть картины и фрески, — произнесла девочка стоящему позади главному ляондже.

— Но ваш дед…

— Я не он, — перебила Летеция. — Мне надоело, что мой дом похож на склеп. Я хочу, чтобы по коридорам ходили фрейлины и пажи. Здесь кругом лишь одни стражники, точно это не дворец, а осажденная крепость.

— Я лишь забочусь о вашей безопасности, ваше величество. Под видом новых слуг во дворец могут проникнуть нанятые врагами изменники…

– А для чего тогда нужны «невидимые защитники»? –перебила Летеция.

Граф, что-то раздраженно фыркнув себе под нос, бросил на девочку ледяной синий взгляд.

Из закромов дворца была вытащена картина: на ней принц Франц, сидя на белом коне, вел в поход вистфальскую армию. Поход, стоявший принцу жизни. Картина так и осталась незаконченной.

— Повесьте ее в тронном зале, — приказала Летеция.

Она взглянула в смотрящие вдаль зеленые глаза отца. И на секунду девочке показалось, что взгляд отца сместился в ее сторону, и он подмигнул ей.

«Как бы я хотела, чтобы ты был рядом», — с грустью подумала Летеция.

— Если вы хотите показать народу, что королева думает о нем, то Синий госпиталь — это то место, которое вы, ваше величество, просто обязаны посетить. В Лиции нет человека, у которого никто из родных не умер от Синей чахотки, — поправив очки, произнес де Ляпен.

Летеция вспомнила задыхающегося деда. Этот образ она уже не забудет никогда. Болезнь съела Никоса за считанные недели. Неудачи в войне оказались роковыми для его ослабшего организма.

— Но, ваше величество, на улицах небезопасно, — вклинился в разговор главный ляонджа.