Синие звезды

Любимым развлечением лорда была охота. охота на людей. Ему нравилось гнаться во главе своих егерей по лесу, загоняя убегающего от него человека. А затем, если лорду так и не удавалось поразить человека стрелой, то несчастного на потеху охотников задирали собаки.

Человек, тяжело дыша, продолжал бежать. Ноги заплетались в вязком снегу, дыхание паром вырывалось изо рта. Пот ручьем струился по взмыленной спине. Собаки, лая, настигали свою жертву. Человек рухнул в снег. Собаки зарычали, окружая добычу.

— Пожалуйста, господин, сжальтесь, господин, — выдыхая изо рта клубы пара, еле слышно прохрипел человек.

Но лорд лишь расхохотался.

По заснеженной дороге в их сторону медленно шел странник, жрец с длинной до пят седой бородой.

— Расплата неизбежно настигнет тебя за твои злодеяния, — тихим, словно шепчущим голосом, произнес жрец.

Лорд на секунду отвлёкся от манящего зрелища.

— Убирайся подобру-поздорову, глупый старик. Пока я не разозлился.

Старик усмехнулся, глядя лорду в глаза.

– Твой гнев мне не страшен, жалкий грешник. Акилин все видит и никогда не примет твою черную душу в своих чертогах.

Собаки, рыча, рвали мяса, орошая красной кровью снег. Человек в последний раз тихо всхлипнул и затих.

Лорд было отрыл рот, желая приказать схватить посмевшего испортить зрелище наглеца, но встретился со стариком взглядом. И провалился в темноту. Везде был только холод и мрак и пронизывающий до глубины ужас. Он закричал, но его крик растворился в бесконечной тьме. И Пинск понял, что вместе с приближением конца его жизни, приближается и этот бесконечный кошмар…

— А вот и обещанный мной лорд де Пинск, — произнес комендант Аквомория, подводя к лорду ройзсца.

— Вы, господин де Пинск, ищете Слезу Акилина? — передал слова ройзсца переводчик.

— Ничего я не ищу! Нет! Убирайтесь! Оставьте меня в покое! –проорал бледный, как полотно, лорд.

— Что это с ним? — глядя в след лорду, удивленно спросил ройзсец.

Комендант пожал плечами:

— Какой спрос с безумца?

Де Пинск, ничего не видя и не слыша, плелся по покрытой синим дымом земле. Под его ногами что-то заблестело, какой-то горящий бледно-голубым светом предмет. Но он прошел мимо, даже не заметив его.

— Лорд де Писк умер, — произнес один стражник другому. — Шел, шел по Аквоморию, да и рухнул замертво наземь.

— Вот и не помогло ему бессмертие, — ухмыльнулся товарищ.

— Чудак с его-то деньгами мог бы хоть в тепле старость встретить.

— Больной человек что с него взять, –вздохнул второй стражник.

Яркий сон приснился Уилу вновь. Теперь он знал, кем был тот хромой парень, но не мог понять, зачем ему нужна его история.

Виктор сидел за столом, что-то раздраженно записывая на скомканный листок. Дело никак не ладилось.

— Папа, — закричала с порога, вбежав в комнату, Лика, девочка с ярко-зелеными глазами.

Даже сквозь сон Уил почувствовал, как у него наворачиваются слезы.

— Не мешай, — недовольно огрызнулся Виктор.

Лика расстроенно опустила глаза, попытавшись сказать что-то еще.

– Уйди! — заорал Виктор, стукнув кулаком по столу. — Это разве так сложно?

На его не бритом лице застыла какая-то безумная гримаса. А в глазах горел неестественный блеск.

И Лика, грустно взглянув на отца, удрученно поплелась прочь из комнаты.

– Совсем сбрендил со своими стишками, — проворчала вернувшаяся в дом жена, убирая с пола раскиданную бумагу. — Не ешь, не спишь, даже не вылезешь из-за стола.

Виктор поднял на нее красные глаза:

– У меня мало времени, Он скоро придёт за мной… Скоро. «Невидимые защитники» его величества ищут меня. Он знает, что я его разоблачил и ему страшно.

Она фыркнула:

— Кому ты нужен.

— То, что я пишу не просто поэма, она изменит Вистфалию: исчезнет ложь, исчезнет аквоморовая дымка, яркое солнце озарит новый день, — улыбка неестественно застыло на его помятом лице.

Жена покрутила у виска.

– Шел бы лучше работать, толков от тебя все равно, как от козла молока.

– Ты просто ничего не понимаешь, — огрызнулся Виктор.

– Я понимаю, что кормлю всех одна. Даже те жалкие доходы со своих стишком ты тратишь не на нас, а на этих калек!

– Этот дар дал мне Акилин, и я не могу присваивать себе с него деньги.

— А Лику тебе дал не Акилин? — проворчала в ответ жена.

Калек в Лиции были тысячи. Восстание Карло Народного заступника смерчем пронеслось по центральным областям Вистфалии. И те, кто его подавлял, жалкие и никому не нужные, возвращались в города, ища пропитание.

В Лиции свое пристанище они нашли на Хромой площади или площади Скупых слез. А новые несчастные все прибывали и прибывали. В какой-то момент их стало настолько много, что городские власти, дабы они не позорили облик столичных улиц, решили построить на месте Хромой площади храм, разогнав калек.

А позже и вовсе запретили селиться бывшим рекрутам в Лиции. Такова была королевская благодарность за сохраненный трон. Благодарность Никоса.

— Твои стихи пользуются спросом, но «Свободные типографии» закрываются одна за другой, — произнес редактор де Веск, поправив узенькие очки.

— Скоро я допишу…

— Ты говорил «Песнь о бессмертном лиондже», — редактор вздохнул.
– Твои стихи будоражат общество, ну или ту часть, что способна думать, — поправил он себя, а затем, усмехнувшись, добавил: — Именно из-за таких поэтов, как ты, и закрываются типографии. Многие наши меценаты сначала подумали, что ты захотел на виселицу, решив сочинить разоблачающую поэму про «невидимых защитников» его величества. Но то, что ты сейчас пишешь, просто сказка и без того известные людям мифы. Кого волнует энноская мифология про лионджей?

— Не про лионджей, а про одного конкретного лионджу, — подняв красные глаза, огрызнулся Виктор. — И в этом большая разница.

— А где Лика? –оторвавшись от своей писанины, спросил Виктор.

– В коем-то веке вспомнил о дочери, папаша, — вскинув руки, проворчала жена. — Снова шляется где-то с этим соседским мальчуганом. Ночь на дворе, а им хоть что, в такое время детям давно пора быть в постели.

— Это хорошо. Хорошо.

Виктор взглянул в окно на закрытое тучами пасмурное небо.