Следователи

— Паулаускас видел его в основном сбоку и со спины.

— Одежду он описал?

— Оливетский обычно ходит в куртке. Темного цвета. Есть серый костюм. Серый плащ в клетку. Черные полуботинки.

— Похоже на того, которого описывала девочка.

— Наташа Адомавичуте? Я тоже подумал. Еще существенная деталь. — Главное Буславичус приберег на конец. — Оливетский что-то перекладывал в ванной. Сосед курил по другую сторону двери. Говорили о хоккее. Оливетский в основном поддакивал. Внезапно до Донатаса дошло, что Оливетский его не слушает, чем-то занят. «Что там у тебя?» — он шагнул вперед. Оливетский не ожидал. Оказывается, считал деньги. Он же копит на машину. Когда Паулаускас приблизился, он сунул их вниз, в бак для белья. Но неудачно. Одна купюра отделилась. Оливетский прихлопнул ее крышкой: половина в баке, половина снаружи.

— Действительно, интересно, — согласилась Шивене. — Что за купюра?

— Пятидесятирублевка. На всякий случай я вызвал Паулаускаса.

— Оливетский что-нибудь натворил? — спросил Паулаускас.

Шофер оказался здоровяком с рыжеватой короткой бородкой, тяжелыми руками. В дверях он привычно нагнул голову, боясь задеть о притолоку. «Огромный добродушный викинг...» — подумала Геновайте.

— Мы иногда заходим друг к другу. Курим, болтаем... Четырнадцатого тоже виделись. Я сказал об этом инспектору, который приезжал к нам, на Ариму... — он собрался повторить то же, что Шивене уже знала от Буславичуса.

— Вы из каких мест? — ей требовалось большее, контакт.

— Из Тракая. Знаете наши места?

— Ну как же!

— Отличный край.

— Вы сами-то хорошо его знаете?

— Думаю, да.

— О Волчьей Лапе слыхали?

Безусловно, он ничего о ней не слыхал.

Шивене достала записную книжку. Описание она случайно обнаружила в старом энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона и переписала себе.

— Читайте.

Паулаускас прочитал вслух:

— «При дороге из Вильнюса в Троки с левой стороны лежит камень длиною в сажень, шириною в два аршина с высеченными изображениями одного копытца козьей ноги и одной волчьей лапы, отчего местность называется Волчья Лапа». Никогда не слыхал, — он был удивлен. — Надо проверить.

— Оливетский не ваш земляк?

— Нет! У нас народ проще. Если выпьют, становятся веселее, общительнее.

— А он?

— Сосед? Ему пить противопоказано. Пьяный — высокомерен, жесток. Кажется, что угодно может натворить. Вплоть до самого ужасного. Невозможно поверить, что это человек, которого знаешь!

— Четырнадцатого он был трезв?

— Выпивши.

— Что за деньги, по-вашему, он считал в ванной?

— Не знаю. Мне кажется, он где-то достал их четырнадцатого. Днем куда-то уходил, пришел вечером. И, наверное, принес деньги.

— Он рассказывал о сыне от первого брака? Вообще о той семье?

Паулаускас кивнул:

— И не раз.

— Что именно?

— Всегда одно. «Ложный шаг, ошибка молодости». Теперь расплачивается. В смысле алиментов. Ему ведь еще четыре года платить. Недавно как раз вспоминал.

— В связи с чем?

— Скоро машину получать. «Москвича». А денег-то не собрал! Жена не даст. Не те отношения. Я дал, сколько мог.

— Но на алименты он машину не купит! Не хватит.

— А долги платить? Пошли бы в счет погашения. За год уже сумма!

— Давно он решил купить машину?

— С год назад.

— Недавно.

— А у него все быстро... — Паулаускас сложил тяжелые рабочие руки на коленях. — Идет к цели прямо, как по линейке. Не остановишь.

Из блокнота следователя.

Латинская юридическая фразеология

В разуме нет ничего такого, что не содержалось бы раньше в наших чувствах.

Мудрый начинает с конца, и то, что было первым в намерении, является последним в исполнении.

Если ты разгневан оскорблениями, ты предаешь их огласке; если ты презираешь их, они перестают существовать.

Из протокола допроса свидетеля

— Хомутов Александр Захарович, преподаю физкультуру в профессионально-техническом училище. Ни в чем вроде бы не замечен, и вдруг звонят из прокуратуры! Вы вызывали?

— Да. Садитесь, пожалуйста. Расскажите, где вы были четырнадцатого марта этого года? С кем?

— Это был первый день моего отпуска. Хорошо его помню. Начал отпуск с того, что выспался. Наверное, первый раз за этот год.

— Год только начался...

— Значит, за прошлый.

— Кто-нибудь еще был дома?

— Только я. Жена должна была через день вернуться из командировки. Мы живем вдвоем. Позавтракал. Выпил кофе. Покормил рыбок — у меня аквариум на пять ведер. Включил магнитофон. Полистал журнал. Как обычно... Хотел закурить. Посмотрел — кончились сигареты. В магазин на Космонауту идти не захотелось. Решил поискать в доме.

— У кого именно?

— На нашем этаже все некурящие. Спустился ниже, в угловую квартиру.

— Там у вас знакомые?

— Нет. Но знаю, что там мужчина курит. Часто видел его во дворе с собакой. Позвонил. На счастье, он оказался дома.

— Он объяснил вам, почему не на работе?

— Должен был привезти жену из больницы, но ее не выписали. Мальчик тоже остался дома. У него сын лет десяти-двенадцати. Больше никого дома не было. Мужчина угостил меня сигаретами, пригласил к столу. Забыл сказать: они завтракали... У него было немного спирта. Граммов восемьдесят, не больше. Он предложил мне. Мы выпили, закусили яичницей.

— Потом?

— Я позвал его с мальчиком к себе посмотреть рыбок. Кроме того, я собираю спичечные этикетки, значки. В серванте у меня есть несколько сувенирных бутылочек коньяка. Стограммовых. Одну мы выпили.

— В какое время это было?

— Примерно в половине первого — в час. Потом мальчик попросил отца больше не пить. «Мама будет ругаться! Скажет бабушке. Тебя заберут!» Они взяли собаку, и мы вышли погулять. Мальчик пошел играть со сверстниками, а мы с мужчиной...

— Как его зовут?

— Слава. Фамилию я не знаю. Пошли вместе. Славе нужно было в библиотеку, на Озо. Он потерял книгу. А мне — на платную стоянку. С меня ошибочно взяли второй раз плату...

— Куда вы пошли раньше?

— На стоянку. Я отрегулировал все вопросы, и мы решили еще выпить. Но сначала сходили в библиотеку.

— Он долго отсутствовал?

— Минут двадцать. Я все время с собакой стоял у входа.