Следователи

Пока Антоновас осматривал халат, Шивене занялась корзиной с домашней обувью: «Пятна могли попасть на подошву».

— Следователь, — сказал Паламарчук. — Прошу вас... Он больше не говорил ни «гражданин», ни «товарищ», но с пьяной настойчивостью возвращался все к той же теме. — Не говорите пока жене про Геннадия! Хотя бы несколько дней!

— Мы обсудим это.

— Геннадия ведь не вернешь! Так? А она не выдержит! — он бросил взгляд в коридор, потом нагнулся к ящику с обувью. — Обувь, по-моему, вся на месте, следователь.

Шивене держала в руке тапки с замшевым верхом, без задника, лежавшие на самом дне.

— Это мои. Жена привезла из Каунаса.

Она перевернула их. На передней части подошвы, ближе к середине, оказалось крохотное, с булавочную головку, пятно.

— Похоже на кровь, — она показала понятым.

— Было, наверное, так, — подумав, пояснил Паламарчук. — Порезался, когда брился, капнул в ванной. А оттуда уже попало на подошву.

— Какой бритвой вы пользуетесь?

— Как когда... И электрической, и безопасной.

— Генуте! — позвал Антоновас. Внешне спокойное, даже бесстрастное лицо его было изжелта-бледным. — Смотри...

В центре халата на синем фоне виднелось несколько хорошо заметных бурых пятен.

Из протокола допроса подозреваемого

— Итак, начните сначала. По моим данным, четырнадцатого марта вы на работе отсутствовали.

— Нет, следователь... Четырнадцатого я весь день вкалывал. У нас на работе строго. Прогулял — принеси оправдательный документ. Я работал. Можете проверить. А потом... Забурил, одним словом.

— И все-таки на работе вы не были. Дело в том, что вместе с вами в цехе работает табельщицей ваша родная сестра. Она допрошена. Показала, что поставила в табеле рабочий день по вашей просьбе. Вот протокол допроса.

— Разрешите? Где это?

— Второй абзац.

— «Накануне просил меня, чтобы в табеле...» Что ж! Все правильно... Одному удивляюсь. Что за люди!

— Она сказала неправду?

— Чистую правду.

— Объяснитесь, пожалуйста.

— Что получилось, следователь? Я вынужден вводить вас в заблуждение, бросить тень на себя, чтобы не подставить под удар сестру, а она тем временем... Да я бы сразу признался! Нет резона скрывать. На работе я не был. Но это не имеет никакого отношения к тому делу. Сейчас вы убедитесь.

— Записываю.

— На четырнадцатое марта я отпросился у начальника смены — Титова Александра Аркадьевича. Можете проверить. Отпросился по настоянию жены. Хотя отношения у нас с нею не ахти... Особенно в последнее время, в связи с моими выпивками. Но когда надо помочь, я как пионер — всегда готов! Можете у нее узнать. Я предупредил на работе, что не выйду. Сестре сказал, чтобы поставила в табеле рабочий день. Все равно отработаю в конце месяца.

— Дальше.

— А жена накануне все отменила. Можно было, конечно, с утра выйти на работу... Но знаете, как бывает? Настроился на выходной день. Мальчишка уже спал, когда жена позвонила. Он тоже думал, что не пойдет в школу. Обрадовался. Уроков, конечно, не готовил...

— Дальше, пожалуйста.

— Вот вы слушаете меня, а смотрите на все, так сказать, сквозь призму убийства Геннадия... А вы на минуту взгляните по-простому. Как бывает? Появилась возможность отдохнуть в середине недели. Встали с сыном уже где-то к обеду. Вместе вывели собаку. Стали готовить яичницу. Вдруг звонок. Сосед с верхнего этажа: «Выручайте, братцы, ни одной сигареты!» Это все можно будет проверить. Не сомневайтесь!

— Вы коротко знакомы с соседом?

— Посторонний человек. До этого никогда не разговаривали. Знал только, что он работает преподавателем по спорту в ПТУ. И еще несколько раз видел в машине во дворе. У него своя «Волга». Солидный товарищ. Врать не будет.

— Фамилию знаете?

— Хомутов. Александр Захарович.

— Продолжайте.

— Оказалось, что с четырнадцатого он в отпуске. Жена в командировке, должна со дня на день приехать. Дали мы ему с сыном сигарет, предложили яичницу. У меня было граммов сто спирта, на компрессы. Разлили... Успеваете записывать?

— Вполне.

— Поднялись к нему. Посмотрели рыбок. У него аквариум с этот стол... В баре нашлась сувенирная бутылочка коньяка, сто граммов. Выпили и ее.

— В какое время это было?

— Наверное, часа в два. Не помню... День был серый, я говорил. Но к обеду разгулялось. Решили проветриться. Мне надо было в библиотеку, на Озо. Я потерял книгу. А Хомутову — на платную стоянку — насчет машины. С него дважды получили плату за февраль. Взяли собаку, пошли. А сына оставили во дворе.

— И все время вы были вместе с Хомутовым?

— На стоянке вместе. В библиотеку я заходил один. Хомутов оставался с собакой. Библиотекарша должна была видеть. Мне нечего темнить...

— В какое время вы были в библиотеке?

— Примерно в половине четвертого. Или чуть раньше. Кажется, в половине четвертого я брал вино в магазине на Космонауту.

— Дальше.

— Так и провели весь день. Поехали к другу Хомутова в Лаздинай. И собака с нами. Выпивали в квартире, в овраге у дома. Детали я плохо помню. У друга Хомутова дома была дочь, потом пришла жена... Помню, вечером друг Хомутова и его жена еще ездили со мной на такси в магазин...

— В тот день вы ничего не знали о гибели Геннадия?

— Нет.

— А с женой разговаривали?

— Со своей? Она звонила, интересовалась у сына, не выпивши ли я. Просила, чтобы позвонил. Но я уже спал.

— Выходит, день провели без осложнений...

— Остался доволен.

— Тем не менее ваш сын передал матери фразу, которую вы сказали, вернувшись. Он не повторил ее вам наутро?

— Не помню. Что-нибудь несуразное, спьяну!

— Вы сказали, что к осени вас уже не будет. Что ему расти без отца и надо слушаться мать...

Рано развившаяся девочка-подросток открыла дверь в кабинет, пожаловалась кому-то в коридоре:

— Опять без начинки... — в руке она держала конфету. Потом спросила: — Вы следователь? — Это относилось уже непосредственно к Шивене. — Наташа Адомавичуте из шестого «А». Вызывали?

Следом за ней в дверях показалась маленькая худенькая старушка.