Служу России!

— Да, нам будет что обсудить, — с каменным, а скорее, мраморным, но прекрасным лицом, сказала первая красавица России.

Только выйдя за дверь и закрыв ее, я почувствовал, насколько у меня взмокла спина. Наверное, самым тяжёлым было выдержать с достоинством манипуляции, скорее всего, неосознанно совершаемые Елизаветой Петровной.

Она — поистине великая актриса! С другой стороны, столько лет быть рядом с троном, под постоянным подозрением, что она усадит свою прелестную попочку на этот стул — и всё равно выживать и даже сколачивать свою команду… Без особых навыков, может быть, даже и природного дара — подобное не провернуть. Даже если есть высокопоставленные покровители.

Они — покровители лишь до тех пор, пока ещё есть фигура Елизаветы, пока она для некоторых своего рода знамя, символ. А перестанет царевна постоянно угрожать трону — то окажется неинтересной и в одиночестве. Нет, Лешка Розум останется рядом и тогда.

— Уходим! — сказал я Кашину, который контролировал четырёх связанных казаков у выхода из дома.

Те, конечно, недобро зыркали на нас. Но уж на эти взгляды точно было плевать. Они без команды хозяев не станут кусать. Ну а поступит приказ, так разве же мы беззубые? Нет. Постоим за себя.

Мы спешно шли к трактиру, словно проводили стратегическое отступление в самых что ни на есть фронтовых условиях. Я давал инструкции своим бойцам, что и как делать, как нести по ночам дежурство, и что за это последует освобождение на следующий день от службы на полдня.

Я уже заранее договорился с трактирщиком Францем о том, что в пяти свободных комнатах на его постоялом дворе будут проживать мои бойцы. Теперь всему плутонгу нужно держаться вместе. А потом, когда мне всё-таки дадут роту — и если получится и из этих людей сделать мне своих — то как бы не пришлось начать строительство собственной казармы.

Звучит как-то по-дурацки, ведь я не должен и не обязан этого делать. Но разве есть что-то в мире, что может одновременно и скреплять отношения людей, или же эти отношения, напротив, разрывать, вернее, чем общежитие, общее житьё?

Я думал именно об этом, когда мы уже подходили к трактиру. Необходимо добиться того, чтобы все подчинённые мне люди проживали рядом и пребывали в должной дисциплине. Так и вижу, как мы все дружно выходим во двор нашего дома-казармы, вокруг — турники, брусья, тяжёлые брёвна, камни, соломенные чучела — и начинается зарядка.

Ну а пока, после такой адовой работы, хоть саблей нынче я и не размахивал, следовало бы и самому поесть, и бойцов накормить. И выпить бы даже. Но расслабляться нельзя. Самое важное после такой акции — это первая ночь. Чаще всего, мстить люди стараются по горячему, пока фонтанируют эмоциями.

Хотя, в будущем, недаром появится поговорка, правильная, мудрая: «месть — блюдо, которое подают холодным».

От автора:

Медик из сегодня попадает в тело офицера перед самым началом Русско-японской. Сражения на суше, будущие белые и красные. Можно ли еще спасти Россию?

Новая АИ от Емельянова и Савинова — https://author.today/work/392235

Глава 6

Если я буду совершать именно те поступки, которых ждут от меня люди, я попаду к ним в рабство.

Пауло Коэльо

Петербург

21 июня 1734 года

— Алексей Петрович, Ваше Высочество, да как же такое стерпеть?! — после ухода наглеца Норова Пётр Иванович Шувалов стал дёрганым и резким.

Так часто бывает, когда человеку, не лишённому самолюбия, пришлось сдерживаться или же даже — хотя Шувалов в этом себе не признается — несколько струсить. Вот и начинаются махи руками после несостоявшейся драки.

— Пётр Иванович, окстись, ушел он уже! — потребовала Елизавета Петровна. — С нами он будет! Отчего не сдал? И не сдаст. Нужен нам такой лихой гвардеец, да еще и серед Измайловского полка. Вот бы по носу дать Густаву Бирону, что у него… Нет сие нельзя.

— Всё так, Елизавета Петровна, успокоиться надо. Да и вразуметь, что нынче на всю гвардию имя Норова звучит. Одни ему завидуют, что в капитаны быстро прошёл, иные считают, что недостаточно государыня одарила такого молодца, который принёс в казну российскую настоящие сокровища.

— Алексей Петрович, и вы знали, кто это, и молчали? — с укором сказала Елизавета.

— Так почём мне знать, как он выглядит? И почем было знать, что это Норов и есть, если он не в мундире пришёл?! А так, да, знаю, слыхал, — словно своей ученице, объяснял Бестужев-Рюмин.

Знала о Норове уже и Елизавета, вот только пока не смогла оценить обстановки. А тут получается, что есть сочувствующие гвардейцу. А еще сегодня с утра Елизавета Петровна крестила сына одного из прапорщиков Преображенского полка. И там… Клялись, что все они как один встанут за дочь Петра. Не настало ли время показать себя?

Нет, Елизавета еще очень сильно боялась. Анна Иоанновна — правительница с норовом. А она, Лиза, теперь — с Норовым? Елизавету заинтересовала такая игра слов в ее голове.

В комнату, смущаясь, вошёл старший из охранников, да ещё с примечательной шишкой на лбу.

— Прощения, стало быть, просим… — понурив голову, сказал казак. — Не сдюжили. Да и они, яко черти повылазили, и вразуметь, что происходит, не поспели мы.

— Догнать и убить! — казалось, уже уснувший, встрепенулся Разумовский. Встал, выкрикнул — и снова завалился в кресло.

Елизавета Петровна, наверное, как никогда ранее, посмотрела на Лешку Розума с долей брезгливости.

Казак ушёл, так и не получив того самого прощения, за которым пришёл. Все собравшиеся понимали, что охрана явно сработала… никак. А ведь Разумовский заверял, что лучших бойцов и не сыскать на белом свете.

А потом начались острые дебаты — что же делать с Норовым. Причём мнения разошлись: Шувалов считал, что нужно обязательно Норова убить, хоть бы и на дуэли; Бестужев-Рюмин, как и Елизавета Петровна, считали, что этого гвардейца можно и нужно сделать своим.

Да, Норов говорил о том, что не допустит участия шведов в вопросе русского престолонаследия. Но ему никто не объяснил, что даже если шведы захотят начать войну, и если у Елизаветы Петровны появится шанс взойти на русский престол, то царевна в обязательном порядке открестится от любых сношений — или со Швецией, или с Францией, да будь с кем. А согласится? Да, но лишь на словах.

Ведь ни гвардия, ни армия, ни чиновники никогда не поддержат ту императрицу, которая сдавала позиции России. Элементарно скажут, что в Елизавете Петровне больше досталось наследства от её матери-кухарки, чем от великого отца. И вот так в момент обнуляется вся важность цесаревны.