Служу России!

Пусть я выиграл эту дуэль, конечно же, рассчитывая на то, что выиграю следующую. Но уже в скором времени те, с кем предстоит мне скрестить свою шпагу, будут дополнительно оговаривать, чтобы поединок был благородным, без элементов рукопашного боя. Ну и я растеряю своё преимущество.

Самое то в русской традиции — это когда после драки следует изрядно напиться, обняться, забыть все обиды, поклясться вечной дружбе. И это обязательно произошло бы, если бы примерно на том же месте у меня не была бы запланирована уже ранним утром дуэль с Петром Ивановичем Шуваловым.

Откуда только можно, я узнавал о бойцовских качествах этого человека. Почему же? Внешне Шувалов разве исключительный боец? Напротив. Или отличился демонстрацией таланта фехтовальщика? Отнюдь.

Но никогда не стоит преуменьшать возможности и недооценивать противника. Так что в трактир мы как раз-таки зашли, но ни я, ни Саватеев, уже мой секундант на дуэли с Шуваловым, не употребляли горячительных напитков.

А вот какао выпили.

За этим напитком в Петербурге натурально гонялись. Какао можно было бы купить очень дорого, лишь в нескольких трактирах, да ещё исключительно в сезон. Как правило, в самом начале июля можно было выпить какао, а уже к концу августа тех какао-бобов, которые привозились в Петербург, не хватало, чтобы удовлетворить спрос на этот напиток. Бешеный спрос. В Европе, насколько я знаю, сейчас также повальное увлечение какао, и начинается эра шоколада. Стоит обо всем этом задуматься.

Возвращался домой я не в самом лучшем расположении духа. Ну не нравилось мне то, сколько и как вокруг обсуждались мои танцы с Елизаветой Петровной на балу у императрицы. Хотелось бы, чтобы я запоминался людям как отважный боец, хороший командир, удачливый воин. Но точно не как танцор русских народных танцев.

И всё равно, на подходе к дому, на лице у меня возникла улыбка. Сам вспомнил, как отжигал. Как смеялся над всеми в тот момент, когда они думали, что смеялись надо мной и цесаревной.

Вслед за Елизаветой Петровной, когда и я вышел в центр зала, забыл о том, что она цесаревна, стал смотреть на неё, как в танце должен смотреть мужик на свою бабу. Ну это как в народном танце, где никак не назовешь мужика кавалером.

Ну, а потом — давай приседать да ноги выкидывать! И колесо я сделал, и фляг продемонстрировал. Это было совсем не похоже на чинное дефиле с Анной Леопольдовной. Хотел на кураже ещё и сальто крутануть, но этот акробатический трюк у меня получается через раз. Еще оконфузился бы.

И вот что нужно сказать: портной, который пошил мундир — великий человек. Это я только потом уже, когда закончил вытанцовывать, понял. Я всё-таки снял камзол где-то на середине танца, иначе никакие акробатические этюды не получились бы, но вот приседал я и отбивал ладошками колени со ступнями, будучи в камзоле Измайловского полка. И свободно было, и нигде ничего не рвалось и не трещало.

Её Величество изволили полюбоваться на шоу? Так было чем. Вон, даже в трактире, не узнавая меня в лицо, рассказывали о некоем гвардейце Норове, который выдал жару на балу у государыни. Что перетанцевал даже Елизавету Петровну, известную всем мастерицу «русского танца».

Не устану удивляться, насколько быстро в этом времени расходятся новости. И даже строгая сословная иерархия не является препятствием для того, чтобы страждущие узнали, что же там творится на самых верхах, у власть имущих.

С этими мыслями я подходил к своему дому.

— За время моего дежурства никаких происшествий не случилось! — докладывал мне дежурный солдат.

— Вольно! — скомандовал я.

Теперь я неизменно оставляю трёх солдат у себя дома. Более того, и вовсе запланировал сделать из этого дома казарму для своей роты. Сразу три пристройки к уже существующему дому планирую, надо и выкупить строения.

Расположение замечательное, почти что в самом в Петербурге, а по мере роста столицы — это точно будет центр. Пространства вокруг на данный момент хватает, стоило бы его быстрее занимать, так как темпы строительства столицы, на мой взгляд, всё увеличиваются и увеличиваются. Не за горами то время, когда я мог бы выручить за пристройки и за этот дом большие деньги, если надумаю продавать.

Но это всё планы на то время, когда я вернусь с башкирских земель.

— Виноват, ваше высокоблагородие, происшествие было! — немного подумав, добавил капрал. — Марта, та девица, что дочка трактирщика, ходит тут вокруг да около. Вас, верное, поджидает.

Я огляделся — и в кустах, метрах в ста пятидесяти от меня, увидел девушку, вернее, макушку её. Сложно огненные волосы спрятать даже в зелёной листве.

— Марта! — выкрикнул я. — Иди сюда, я вижу твою рыжую голову!

Настроение сразу же поползло вверх. За всеми этими женщинами царственных особ открывался шлейф проблем и чего-то очень сложного. А тут рыжая…

И вот Марта у меня ассоциировалась со спокойствием. Не считать же мне серьезными вероятные проблемы с её отцом? Тем более, когда у меня уже неплохо налажена система безопасности.

Рыжеволосая девушка вылезла из кустов и пошла в мою сторону с таким видом, что, наверное, на плаху к палачу выходят бодрее.

— Пошли в дом. Нам нужно поговорить, — сказал я, взял остолбеневшую девицу за руку и повёл в дом.

Уже скоро мы сидели за столом. Я настоял на том, чтобы Марта села рядом и вместе со мной выпила кофе. Наелся я в трактире, но всё равно сильно хотелось кофе. Пристрастился к этому напитку ещё в прошлой жизни, не отпускает и в этой.

— Значит, ты сбежала от отца? Поступок глупый. И что ты собиралась делать? Неуместное буйство у тебя, — отчитывал я Марту. — Скажу тебе начистоту: ты мне очень нравишься, хотя речь о любви не идёт. У меня есть и могут быть другие женщины. Если ты к этому будешь относиться спокойно, то можешь оставаться со мной. В будущем найду тебе достойного мужа и дам такое приданое, на которое твой отец не способен. Если ты на всё это согласишься, то у меня будет для тебя большое дело. Вот что. Благодаря этому делу и приданого от меня не потребуется, будешь сама зарабатывать много серебра. Заниматься тем, что уже умеешь, что знаешь. И только приличные эти дела. Думай, Марта. А я пока пойду поработаю. И сегодня очень рано ложусь спать. Завтра у меня дуэль.

Сказав это, я отправился в комнату, которую определил своим кабинетом. Всякое может со мной случиться, и я хотел до завтрашнего дня ещё написать хоть что-то, что могло бы помочь Российской Империи развиваться чуть-чуть быстрее. Вдруг завтра я погибну на дуэли? А тут Саватеев, как мой душеприказчик, найдёт запись, и как-то, но ею распорядится. Это я уже проконтролировать не смогу.

Самое простое, одновременно и самое противоречивое — это максимально подробно рассказать, где можно искать золото, серебро. Могу даже указать, где недалеко от Архангельска находятся алмазы, которые были найдены только во второй половине XX века. Здесь же, в смысле, на листах бумаги, и золото Миасса, калифорнийское золото, Клондайк, южноафриканское золото. Пусть думают.

Можно было, конечно, ещё и оставить чертежи оружия. По крайней мере, расширяющиеся пули для штуцеров, если только эти самые штуцеры привести к общему стандарту. Уже одно это резко изменит картину будущих сражений. Ну, и хотя бы схему того самого шуваловского единорога — гаубицы, что должна возникнуть лет так через двадцать, перед Семилетней войной.

Но с оружием, без моего собственного участия, я бы не стал рисковать. У нас не станут внедрять, а на Западе увидят перспективу. И в том, что врагам станут известны чертежи, и довольно быстро, я не сомневаюсь. Нет, это оставлять нужно за собою.