Соболиная вершина

— Что? — спросила она, румянец на её щеках стал ещё ярче.

— Ничего. Когда будешь готова.

Она поднялась на крыло, осторожно шагнув в самолёт. Устроившись на своём месте, она начала пристёгивать ремни. Я обошёл самолёт сзади, сел на своё место и тоже пристегнулся.

Костяшки пальцев Веры были почти белыми, когда она сжимала руки на коленях.

— Не нервничай.

— Легко сказать пилоту, — пробормотала она. — Ты нервничал во время своего первого полёта?

— Да.

Она надела солнцезащитные очки.

— Тогда и я имею право нервничать.

— Справедливо, — усмехнулся я и потянулся к её двери, чтобы проверить, плотно ли закрыт замок. Моя рука задела её, и по коже разлились искры, словно пляшущие огоньки.

Её дыхание сбилось.

— Просто проверяю, — пробормотал я, мой взгляд упал на её губы.

— Оу, — выдохнула она, её губы округлились, как идеальное «О».

Я никогда никого не целовал в этом самолёте. Даже Мэдисон.

Да, я влип. По уши.

Я отвел взгляд и подключил гарнитуру Веры, передав ее ей, чтобы она надела ее на уши и настроила микрофон на свой рот. Я сделал то же самое со своей гарнитурой, а затем быстро кивнул ей.

Когда она кивнула в ответ, я высунул голову наружу и крикнул «Чисто», после чего захлопнул дверь. Держа ключ в замке зажигания, я завел двигатель. Гул и вибрация наполнили салон, когда пропеллер набрал скорость.

Используя тормоза для управления, я подрулил к взлетно-посадочной полосе, быстро запустил двигатель и стал следить за показаниями приборов, украдкой поглядывая на Веру, пока я нажимал кнопки и поворачивал ручки.

Ее глаза были закрыты за солнцезащитными очками.

— Мы можем не лететь.

Я с таким нетерпением ждал этого полёта, как не ждал ни одного за последние… годы. Я не был так взволнован с тех пор, как возвращался из Аляски с Алейной. Моё сердце было настроено на этот взлёт, но если Вера решит отказаться, я сразу же развернусь.

Я был уверен: ей понравится. Стоило только нам подняться в воздух, и это зачарует её. Я бы поставил на это все свои деньги.

— Я хочу полететь, — сказала она. — Просто... у меня в животе все завязалось в узел. И я очень не хочу блевать в твоём самолете.

Я усмехнулся.

— Я бы тоже предпочел, чтобы тебя не тошнило. Но если станет плохо, пакет для таких случаев лежит сзади.

— Хорошо.

— В этом самолёте есть парашют, — я указал на красную ручку над нашими головами. — Видишь?

Она приоткрыла глаза и посмотрела вверх.

— Вижу.

— Если со мной что-то случится, бери эту ручку обеими руками и дёргай. Из отсека в задней части вылетит ракета и раскроет парашют для всего корпуса самолёта. И мы спокойно приземлимся на землю.

— Ты это придумал?

— Нет. Когда я в колледже сказал маме, что хочу стать пилотом, она залезла в Google. И велела мне сделать ей одолжение и летать на самолёте Cirrus, чтобы она могла спокойно спать по ночам.

Тело Веры слегка расслабилось.

— Мне всё равно страшно.

— Закрой глаза. Я скажу, когда их открыть.

— Спасибо, — прошептала она.

Я провел остаток инструктажа, Вера кивала, когда я подробно описывал план взлета. Когда всё было готово, я вырулил на полосу и передал радиосообщение.

— Поехали, — я выжал дроссель на полную мощность. Раз. Два. Три. Мы помчались по взлётной полосе, и, достигнув нужной скорости, я наклонил штурвал и поднял нас в воздух.

Мы парили, поднимаясь всё выше и выше. Улыбка расплылась на моём лице. Это никогда не надоедает. Этот первый взлёт, когда самолёт просто… летит. Делает то, для чего создан.

То, для чего я был создан.

После того как я сообщил о нашем вылете, я поднял самолёт на крейсерскую высоту и выровнял его. Когда под нами раскинулись горы и луга, я включил автопилот, чтобы тот держал курс, а сам смог сосредоточиться на Вере.

Её глаза, наконец, были открыты, а рот приоткрыт от изумления.

— Ну как? — спросил я.

— Это стоило того.

Слава богу.

— Куда полетим? Выбирай место.

Вера огляделась, выглянула в окно, а затем указала на снежную вершину вдалеке.

— Соболиную вершину? — уточнил я.

— Это же твоя любимая, да?

— Да, — я направил самолёт к новой цели.

— Почему она твоя любимая?

— Из-за вида. Туда непросто подняться пешком, как ты знаешь. Но с вершины открывается невероятный пейзаж, — я любил быть в воздухе, но этот вид, возможно, превосходил даже полёт.

— Примерно в полумиле за основным маршрутом есть озеро, — продолжил я. — Я обнаружил его ещё в колледже. Приехал домой на выходные, кружил над горами и заметил его. На следующий день отправился в поход, чтобы найти. С тех пор это моё любимое место. Оно уединённое. Мне нравится думать, что я единственный человек в мире, который хоть раз касался его воды.

Вера задумчиво кивнула, её взгляд был устремлён в окно.

Я сделал несколько кругов вокруг вершины, сохраняя достаточное расстояние, чтобы не подниматься выше. После этого направил самолёт вдоль гребня горного хребта.

— Хочешь попробовать? — спросил я, отключив автопилот.

— Что попробовать?

— Полетать.

— Эм... да?

— Вот это настрой, — сегодня я посадил Веру в левое кресло. Как инструктор, я мог управлять с любого места, но ученики всегда начинали с левой стороны.

Вера сглотнула и крепко схватилась за штурвал.

— И что теперь?

Я поднял обе руки.

— Ты держишь управление самолетом. Только, пожалуйста, не врежься в горы.

— Это не смешно, Матео, — ее губы сжались в тонкую линию.

— Немного смешно, — я улыбнулся. — Я подстрахую тебя. Просто пробуй.

— Мне просто… — она слегка наклонила штурвал, и крыло с её стороны поднялось, а моё опустилось. Из её красивых губ вырвался удивлённый и счастливый смех. — Боже мой, я управляю самолётом.

— Ты управляешь самолётом, Персик.

Персик? Откуда, черт возьми, это взялось? Это просто... вырвалось. Как будто я должен был называть ее Персиком уже много лет. Так же, как я начал называть Алейну — Ростком. В один день у нее не было прозвища. А на следующий — появилось. И вот теперь Вера — Персик.