Соболиная вершина

— Спокойной ночи, Росточек, — я поцеловал её в волосы, когда она снова зевнула.

Ей понадобилось всего несколько минут, чтобы уснуть.

— Мне пора идти, — прошептала Вера.

Но я не был готов к ее уходу, пока не готов. Поэтому я взял хвост в свои пальцы и подтянул его настолько, что она не могла встать.

— Ты уже видела этот фильм?

— Нет. Но...

— Учебное свидание. Кино-свидание, — на этот раз я потянул её волосы в свою сторону, пока она не поняла намёк и не придвинулась ближе.

Она вздохнула, прижимаясь к моему боку.

— Только пообещай, что ужин будет в ресторане.

Я усмехнулся.

— Пойдём в «Костяшки».

На её губах была улыбка, и такая красивая, что мне захотелось её поцеловать.

— Вера, — я говорил низко, мягко, привлекая её внимание от экрана.

— Что?

— Я хочу тебя поцеловать.

Её карие глаза широко распахнулись, а губы слегка разошлись.

— Скажи мне «да». Скажи, что ты хочешь моих губ так же сильно, как я хочу твоих.

— Я... — её дыхание прервалось. — Да.

Чёрт, слава богу. Я наклонился, готовый взять тот поцелуй, о котором мечтал всю неделю.

Алли пошевелилась, её колено ударило прямо в пах.

— Ох... — я скривился, сдвинув её подальше. Чёрт побери. Эти жёсткие маленькие колени.

Теперь не только мой член ныл — и не в хорошем смысле, — но и момент был разрушен.

— Тебе лучше уложить её спать, — сказала Вера, поднимая свой рюкзак со стола.

Чёрт. Так близко.

С Алли на руках я прошёлся по дому, закрывая окна — запах гари уже исчез. Затем встретил Веру у двери.

— На следующей неделе? — я поднес руку к её щеке, большим пальцем поглаживая её веснушки.

Она кивнула и повернулась к двери, но в следующий миг резко обернулась. Прежде чем я понял, что происходит, она встала на носочки и прижалась губами к уголку моих губ.

А затем убежала.

Она всегда убегала.

Но, по крайней мере, в этот раз она сначала меня поцеловала.

18. ВЕРА

Дождь моросил сквозь просветы между деревьями. Горы окутывал туман, а с полей моей шляпы стекала вода. Пальто и одежда промокли до нитки.

Я бродила по Соболиной вершине уже несколько часов, пытаясь найти хоть какие-то следы отца. Но не было ничего. Ни ловушек на животных. Ни обугленных остатков костра. Ни следов на мокрой земле.

Ни отца.

Но я продолжала идти, продолжала искать. Он должен быть где-то здесь.

Монотонный шум дождя заглушал все звуки. Если он поблизости, он наверняка нашёл укрытие. Место, где можно остаться сухим. Это всегда было одним из его самых важных правил: оставаться сухим, быть в тепле, иметь воду. День или два человек может прожить с пустым желудком, но пока мы сухие, тёплые и с водой, мы выживем.

Он выживет.

Он жив.

На такой высоте в горах должна быть какая-то пещера или что-то подобное. Вряд ли отец стал бы строить убежище. Хижина, которую он построил много лет назад, была скорее для меня, чем для него, чтобы я не спала каждую ночь прямо на земле.

Я закатала рукав пальто и взглянула на часы.

— Чёрт.

Если я собираюсь успеть вернуться к машине и вовремя доехать до Матео на наше пятничное учебное свидание, мне нужно возвращаться сейчас.

— А-а-а! — волна злости поднялась внутри меня. Я нагнулась, подняла сосновую шишку и бросила её в ближайшее дерево.

Он где-то здесь. Я знала это глубоко внутри. Он здесь. Почему я не могу его найти? Почему он не может найти меня?

Он должен знать, что я его ищу. Что я хочу снова его увидеть.

С каждой вылазкой я оставляю следы. У меня нет причин скрывать своё присутствие, поэтому я и не пытаюсь. Следы на земле. Круг из камней. Моё имя, выложенное палками с датой. Каждый поход за эти два года я оставляла метки.

Да, горы огромны. Наши шансы встретиться — ничтожно малы. Но если я ищу его, а он ищет меня, это должно случиться. Когда-нибудь это просто обязано случиться, правда?

Отец наверняка следит за входами на тропы. Это самое логичное место для меня, чтобы начать. Так что для нашей встречи вопрос лишь в правильном времени и настойчивости.

Я провела бесчисленные часы, изучая карты этой местности. Работала по частям, исследуя участок за участком. Я прошла каждую местную тропу минимум трижды.

Если я просто буду продолжать, если буду упорно идти вперёд, я его найду.

Я должна его найти.

Если только…

Что если он уже нашёл меня? Что если он видел, как я оставляю эти знаки? А что если он специально держится на расстоянии?

Я замерла, не дыша.

Он прячется от меня?

Нет. Я отказывалась в это верить. Он бы не стал меня игнорировать. Или всё-таки стал?

— Папа! — мой голос отразился от деревьев, но вскоре растворился в равномерном шорохе дождя.

Я звала его каждый раз, когда выходила на поиски. Кричала, пока не охрипла, надеясь, что мой голос долетит до него. Если я закричу достаточно громко, он придёт.

— Кормакк Галлагер!

Где-то вдалеке каркнула ворона, но больше не было ни звука. Никто не ответил.

— Если ты меня видишь, тебе лучше выйти сюда! — я с трудом подавила желание топнуть ногой, как ребёнок. — Папа!

Но в ответ звучало только эхо моего разбитого сердца.

Я повернулась, опустила голову, чтобы смотреть под ноги, и отправилась обратно к машине. Руки и ноги дрожали, когда я села за руль, каждая мышца в теле ныла от усталости. Я сняла пальто и бросила его на заднее сиденье вместе с шляпой. Волосы насквозь промокли. Джинсы тоже. Пальцы ног почти онемели и неприятно сжимались в мокрых носках и ботинках.

Неужели все эти поиски бессмысленны? Неужели я изнуряю себя зря?

Я всё это делала, исходя из предположения, что папа хочет, чтобы его нашли. Что если я ошибалась? Что если он изначально не собирался видеть меня снова?

В носу защипало, грозясь выплеснуться в слёзы. Я завела машину, включив обогрев на полную мощность. Дворники разгоняли капли дождя по стеклу, оставляя разводы.

Я ненавидела бури, но, по крайней мере, это был просто дождь.

Уже была половина шестого, и времени заехать домой, чтобы принять горячий душ, до встречи с Матео не оставалось. Поэтому, когда я выехала с парковки, направилась прямо к его дому. Рюкзак с учебниками лежал в багажнике.