Союз Тигра и Дракона
Шрифт:
— Это настоящее сокровище. Во второй год эры Каньюань, как раз через год после смерти принцессы Тайпин, наш нынешний император ликвидировал Имперскую Тайную службу, которая действовала со времен императрицы У Цзэтянь и особенно активно усердствовала при императрице Вэй. Так вот это последний годовой доклад этой самой службы. Здесь изложены прегрешения всех чиновников двора, добытые службой в результате многолетней слежки. Конечно, этому свитку семь лет. Иные чинуши были казнены во время переворота, иные умерли или в отставке, однако некоторые ещё здравствуют. Имея этот свиток, наш Сюэ вполне мог шантажировать добрую сотню человек, а мог и управлять ими…
Ван Шэн напрягся.
— Надеюсь, сам ты из чужих грехов прибыль извлекать не собираешься?
— Нет, для нас этот
— Уже светает. Ты обещал, что мы после твоего возвращения вернёмся домой. Не забывай: я не ужинал и не завтракал, кроме того, Юншэнь и Сюли будут волноваться. Мы невесть где пропадали целую ночь!
Сюаньжень снова стал воплощением бодхисатвы: он полностью признал правоту дружка, выразил глубочайшие сожаления, что причинил ему столько беспокойства и принёс отдельные извинения за разбитый чайник. Однако чем большее раскаяние изъявлял Сюаньжень, тем больший скепсис проступал на лице Ван Шэна.
— Сюаньжень, ты вёл себя вероломно и вышел у меня из доверия!
— Я хочу снова войти туда. И в доказательство, как и обещал, вернусь с тобой домой, успокою женушку и позавтракаю. Пошли!
— Постой, а что делать с вором? Сейчас придут все чиновники магистрата и…
— Шэн, да ты, как я погляжу, совсем заработался… Сегодня праздник. Пятый день пятой луны.
— Небо, я совсем забыл…
В пятый день пятого лунного месяца в память поэта Цюй Юаня, жившего в государстве Чу в период Сражающихся царств отмечался Праздник Лодок-драконов. Знаменитый своим патриотизмом, Цюй Юань безуспешно пытался предупредить правителя и народ о воинственности соседнего царства Цинь. Когда циньский генерал Бай Ци взял столицу Чу, поэт написал своё последнее произведение «Плач о столице Ин» и утопился в реке Мило. Люди, любившие поэта, тут же отправились его искать: одни гребли на лодках, другие били в барабаны, третьи бросали в воду шарики риса, чтобы рыбы или водяной дракон не съели тело поэта, но всё было тщетно. Уже после трагедии друзья поэта рассказали, что его дух явился к ним и рассказал, что его тело съел речной дракон. С тех пор возникла традиция в пятый день пятого лунного месяца чтить память погибшего поэта, устраивая гонки на драконьих лодках и готовить цзунцзы, блюда из клейкого риса, завернутого в листья и отваренного.
— Так что будем делать с вором?
— Хочешь покатать его на лодках? Он спит, это лисий сон, ему снятся прекрасные сны с красавицами, и пока я не разбужу его, он не проснётся. Можем, конечно, прямо сейчас разбудить и допросить его, но не заждалась ли тебя твоя Юншэнь? Я тоже соскучился по Сюли, представляю, как она страдает по мне и как волнуется…
Ван Шэн, испытавший утренний приступ служебного рвения, тут же сдался.
— Ладно, запри его ещё на один замок, и пошли.
И оба дружка направились домой, где их и в самом деле ждала обеспокоенная ночным отсутствием обожаемого супруга Юншэнь. Что касается Сюли, варившей на пару праздничные цзунцзы с грудинкой, курятиной, грибами сянгу и сушёным морским гребешком в листьях бамбука, то на её физиономии никакого беспокойства написано не было. При появлении загулявшего муженька она лишь грозно втянула носом воздух.
Потом обернулась к Юншэнь.
— Хм, нет, кварталом Пинкан не пахнет. Несёт грязью, салом, гнилым сеном, свечным воском, конским навозом, мышами и ошпаренной лисятиной. И где это ты шлялся, дорогой? — в тоне Сюли проступало чистое любопытство.
— Вот это нюх! — восхитился Ван Шэн. — С такой женой не загуляешь…
— А со мной загуляешь? — нахмурила бровки Юншэнь.
— От обоих несёт схожей вонью, — успокоила её Сюли. Она обернулась к супругу, — но где ты ошпарил хвост?
— В судебном магистрате налетел на чайник, — мрачно признался Сюаньжень. — Мы в баню, позавтракаем, а потом не прогуляться ли нам? Праздник всё-таки. Наймём лодку…
Сюли и Юншэнь кивнули.
За завтраком Сюаньжень невинно поинтересовался у супруги Шэна.
— Сестрица Юншэнь, ты же выросла в знатной семье. Не припомнишь
ли среди круга знакомых семейство Сюэ?Юншэнь бросила быстрый взгляд на Сюаньженя.
— Сюэ? Лу Гуан был знаком с господином Сюэ и часто ездил к нему. Сам господин Сюэ в доме никогда не появлялся, но однажды я видела Лу Гуана в лавке Цуя, он стоял с каким-то человеком, и хозяин Цуй обращался к нему: «господин Сюэ».
— Не помнишь ли, как его звали?
— Лу Гуан однажды назвал его другом Чунцзянем. Он был рослый, худой, точно усохший, глаза навыкате, нос длинный и прямой. Усики небольшие. Хорошая осанка. Лет около тридцати, но выглядел он старше.
— Спасибо, сестрица….
Ван Шэн слушал разговор Сюаньженя с женой молча, но с недовольным выражением на лице. Стало ясно, что Сюаньжень правильно определил наводчика, его происхождение и имя, но вот как он догадался о знакомстве Сюэ Чунцзяня с Лу Гуаном? Подобное влечется к подобному. И если этот Сюэ был другом Лу Гуана, то кем был тогда он сам? Но тогда его действия, которые до того обеспокоили Сюаньженя, выходит, и вправду стоили беспокойства. Что же задумал Сюэ? Если только поживиться, то зачем ему знание тайных даосских практик? И один ли он?
— Ты полагаешь, мы имеем дело с группой манипуляторов, пытающихся взять под контроль дворец?
Сюаньжень вздохнул.
— У сынка принцессы Тайпин не может быть добрых мыслей ни о её племяннике, нынешнем императоре, ни о властях. Он сын заговорщика и интриганки. Однако всё зависит, как я и говорил, от ума этого человека и от уровня его личности. Чем тоньше его ум и чем выше его потенциал, тем большую опасность он будет представлять. А знакомство и дружба с Лу Гуаном означает, что он не брезгует ничем и неразборчив в средствах достижения своей цели. Проще говоря, у него нет совести. Но какова его цель? Тут снова надо учитывать его мозги. Если они велики, он не станет ставить безумных целей, вроде захвата трона или государственного переворота. Но он обижен, а любая обида способна сделать глупцом даже самого умного человека: она исказит его помыслы и понимание реалий. Вывод: надо разыскать господина Сюэ, посмотреть на него внимательно и понюхать. Желательно и поговорить.
— И где ты его разыщешь? — поинтересовался Ван Шэн.
— Сегодня на празднике. Принцесса Тайпин имела резиденцию в Лояне, у тебя на родине, здесь у неё тоже был дворец. Её имущество не конфисковали. Возможно, господин Сюэ живёт в доме матери. Дорогая сестрица Юншэнь, на гуляниях поглядывай по сторонам, и если где-то заметишь господина Сюэ, дай мне знать. Не найдём его на празднике — наведаюсь к нему домой, хоть и не хотелось бы, конечно, являться без приглашения…
— А если его не будет и в доме матери?
— Он послал вора в Западный дворец. Они должны где-то встретиться. Му Тяньцзы на встречу не придёт и не отзовётся. Сюэ будет обеспокоен. Если не найдем его сами, вытрясем место встречи из Проныры.
Глава 43
«Гу». ? Исправление порчи
Чтобы изменить свое будущее,
иногда бывает достаточно разобраться в прошлом
Празднество развернулось в час лошади на берегу реки. Лодки-драконы, участники традиционных состязаний, уже стояли у причала, а «цветочные» лодки с музыкантами и певцами предлагали всевозможные развлечения, как гастрономические, так и любовные, и медленно двигались вдоль рядов пришвартованных судов.
Последние казались плавучими дворцами, они имели на борту рестораны и бани, клиенты доставлялись с берега целой флотилией. Между ними постоянно сновали маленькие лодки, снабжавшие обитателей судов продуктами, одеждой и всем, что могло понадобиться. Ван Шэн заметил, что, джонки и сампаны часто использовались тут как жилье, мастерские и трактиры. В их тени мелькали и более скромные «цветочные лодки», занавешенных вдоль бортов парусом.