Союз Тигра и Дракона

Именно в этом и причина случившегося. Ваш отец злился на своего отца и на вас, собственного сына. Его бесило, что вас называли умными, а его — глупцом. Отец не возненавидел вас, нет, иначе убивал бы похищенных. Но он просто сердился. И потому решил задать вам задачку не по уму, и втайне торжествовать от того, что он, кого все считают глупцом, сумел одурачить вас с вашим дедом…

Гао Гуанцин побелел, как полотно, и, шатаясь, поднялся.

— Мой… мой отец?

— Ну да. А все похищенные, я думаю, просто работают садовниками в его поместье. И он действительно сумел провести самого умного градоначальника Поднебесной. Подумайте, не совпадали ли все пропажи с его приездами к вам?

— Ну, папочка, ну удружил…— Гао дышал как рыба, вытащенная из воды.

— При этом заметьте, он действовал очень умно: его даже сейчас нельзя задержать и наказать. Он не совершал никаких преступлений. Это была хоть и злая, но всё же шутка, — усмехнулся Сюаньжень.

Глава 47

«Тун-жэнь». ?? Родня

Одному муравью никогда не построить муравейник

Гао Гуанцин всё же счёл нужным убедиться в правоте Ченя Сюаньженя, послав в поместье отца, расположенное в пяти ли от Учжоу, своего человека. И когда тот вернулся с рапортом о том, что все пропавшие обретаются именно там, и все они живы и здоровы, Гао Гуанцин с досады основательно набрался.

— Небо свидетель, я никогда не считал его глупцом. Мало ли что болтают люди! Но с его стороны затруднять мою работу и ронять мой престиж просто недостойно! Отец называется!

— Но я слышал, что ваш отец не смог сдать имперский экзамен…

— Не смог сдать? Да он и не пытался! Дед и без того устроил его в канцелярию. Сам отец всегда говорил, что не намерен тратить время на изучение допотопных высказываний Кун-цзы, когда и сам может высказаться ничуть не хуже.

— Но разве история с поросенком не говорит, что мышление Гао Гуанмина достаточно странно?

— История с поросёнком, да простит меня Небо за хулу на отца, говорит только о том, что он хитрый сукин сын! Ему надо было отвезти в своё родовое поместье новую мебель из столицы, сделанную на заказ знаменитым резчиком Мин Таном, но когда папаша подсчитал расходы по транспортировке, оказалось, что это обойдется ему в сорок лянов серебра, а он всегда был немного скаредным, или рачительным, как он сам себя называет. И тут появился на свет этот поросенок. Отец тут же воспользовался этим, наговорил императору всякий вздор, в итоге на границу, на север, отправили припасы и фураж, на мешках которого слуги отца и довезли до поместья, лежавшего по пути, новую мебель совершенно бесплатно!

— И вы знали об этом?

Гао пожал плечами.

— Ну, я тоже из семьи Гао, и я единственный сын своего отца. Я не буду лить помои на свою семью, к тому же я наследую всё накопленное отцом. Я всегда смотрел на его делишки сквозь пальцы, но и подумать не мог, что он так разыграет меня! В Поднебесной нет неправых родителей, но меня-то зачем подставлять?

— Да полно вам! — рассмеялся Сюаньжень. — Он всего лишь посмеялся над вами. Мой папаша велел по навету супруги дать мне сорок палок и выкинул из имения, а отец Ван Шэна вообще знать его никогда не хотел. К тому же у вас теперь есть преимущество: ведь ваш отец не знает, что вам все известно.

— Он прекрасно знает, что я и слова ему поперёк не скажу.

— А мне он не отец, и я по приезду в столицу выскажу ему всё. Ведь он не только вас хотел выставить дураком, но и нас…

— Бесполезно. С него всё, как с гуся вода. — Гао замялся. — Однако, если вы столь прозорливы, не поможете ли мне разобраться с одним делом?

Сюаньжень улыбнулся и ответил, что их командировка рассчитана на три дня и время у них ещё есть.

— Сложное дело?

— Да это пока и не дело вовсе: я не хочу давать ему ход. Просто странно все… У меня есть казначей, Сяо Ю. Человек в годах, разумный и степенный. У него есть удивительный дар: он легко перемножает в уме трехзначные цифры. Сами понимаете, насколько удобно иметь такого умника рядом. Я весьма ценил его за способности и считал весьма приличным человеком: он, подобно Минь Цзыцяню, был сыновне-почтителен, три года соблюдал траур по деду, потом ещё три года — траур по отцу и наконец — последние три года носил траур по матери. При этом я дозволял ему не удаляться во время траура со службы: чтобы заменить его, мне требуются три человека.

Однако месяц назад на складе, за который отвечал Сяо, была выявлена значительная недостача риса. Сяо Ю не мог объяснить, что случилось: за двадцать лет его службы такое было впервые. Я не стал поднимать шум, подумав, что его просто подставили. Однако невесть с чего вдруг прибыла проверка из Чанъани и недостачу обнаружили. Я был вынужден препроводить Сяо Ю в заключение, но по-прежнему не верю в его вину.

Если я прав, то подставить Сяо Ю могли трое: помощник казначея Лю Синь, который в случае его отставки или смерти займёт его место, и два счетовода — Цинь Вень и Хуа Жун. Один их них тоже должен продвинуться в случае ухода Сяо на одну ступень. Цинь — опытный человек в годах, Хуа ещё молод, но в работе настойчив и прилежен, и ни в чём дурном не замечен. При этом, разумеется, все они отрицают свою причастность к пропаже риса и твердят, что они тут совершенно ни при чём.

Я провёл обыски в их домах, досмотрел и дом Сяо. Нигде нет и следов пропажи. Сейчас я неожиданно подумал, не папочка ли тут снова подшутил надо мной, но, как вспоминаю, его не было тогда в Учжоу, и если бы он вдруг появился на складе — его заметили бы и доложили мне. Если ваши таланты столь велики…— Гао Гуанцин не договорил, но умолк, послав Ченю Сюаньженю лестную улыбку.

Ван Шэн тоже улыбнулся. Для Ченя Сюаньженя эта задачка была на один лисий зуб.

— Давайте пройдемся до казначейства ямэня, и там, на месте во всем разберёмся. Если это кто-то из них, мы легко поймем, что произошло.

— Вы уверены?

— Виноватый и невиновный непохожи друг на друга…

В канцелярии, среди запыленных свитков и конторских книг сидели трое. Дневное солнце золотило квадраты деревянного полы и играло танцевавшими в лужах света мельчайшими пылинками. Пахло застарелой холстиной, потом, свежей тушью и сухими травами. Гао Гуанцин сказал служащим канцелярии, что люди из Имперского судебного магистрата намерены установить истину в деле недостачи на складе.

Ван Шэн внимательно смотрел на троих подозреваемых, пытаясь интуитивно понять, кто из них виновен. Однако интуиция ничем не помогала: все трое подняли от бумаг и расчётов усталые, немного осоловевшие от жары лица, и угрюмо кивнули. Лю Синь был полноват, лицо его лоснилось от пота, Цинь Вень, напротив, был сухощав и высок, а Хуа Жун был молод и довольно смазлив.

— Допросите их сами…

Сюаньжень усмехнулся, подошёл к каждому и, не задавая ни единого вопроса, просто постоял рядом с каждым пару секунд. Потом вернулся к Гао Гуанцину и попросил проводить его к Сяо Ю.

Удивлённый Гао пожал плечами и повел Ченя и Вана в темницу ямэня, где находился Сяо.

Там, к его изумлению, Сюаньжень тоже не задал арестованному ни одного вопроса, но, подойдя к нему вплотную, с минуту оглядывал его. Потом вздохнул, бросил жалостливый взгляд на Сяо, и пошёл к выходу.

Вернувшись в кабинет Гао, Сюаньжень плюхнулся на место, с которого поднялся четверть часа назад, и сказал, что знает, где недостача, однако ему нужно допросить самого Гао.

— Я к вашим услугам, — Гао был всерьёз заинтригован, — но почему вы не допросили никого из них?

— Что за смысл задавать им вопросы, когда я заранее знаю ответы? Хотя под пыткой, вы, несомненно, узнали бы кое-что интересное, но чтобы получить верный ответ, надо задать правильный вопрос. И его мне лучше всего задать вам.