Союз Тигра и Дракона

Гао Гуанмин был известен своими обширными родственными связями и мистическими настроениями. Когда в позапрошлом году свиноматка в императорском свинарнике родила поросёнка, у которого была одна голова, три уха, два соединенных тела и восемь разных ног, Гао предрёк военное вторжение с севера.

Но никто не вторгся, лишь напрасно были потрачены деньги на солдатский провиант и фураж для лошадей для укрепления пограничных позиций генерала Му Сяня. Му Сянь, опытный военачальник, был немало удивлён присланным подарком и сначала обеспокоился. Не поступало ли сведений разведки об какой-то активности маньчжуров? Но горные перевалы были под снегом, и только безумец решился бы форсировать их в одиннадцатую луну!

Когда же Му Сянь получил пакет из столицы, в котором друг по военной академии Су Лунь извещал его о причине посылки дополнительного провианта и фуража. Узнав о поросёнке, генерал Му Сянь сначала в сердцах обозвал советника Гао идиотом, однако по здравом размышлении стал неизменно молиться как за его здравие, так и за то, чтобы в императорском свинарнике каждый год появлялись поросята-уроды!

Сейчас Гао Гуанмин небрежно поинтересовался у Юань Цаньяо, правда ли, что в Имперском судебном магистрате появились два гения, способные раскрыть любое преступление? Юань Цаньяо знал о связях Гао с императорской семьёй и предпочитал не пререкаться по пустякам с глупцом.

Он спокойно подтвердил сказанное.

— Да, оба очень способные.

— Тогда почему бы им не съездить в Учжоу?

Канцлер помрачнел. Пропажи людей в Учжоу и вправду были необъяснимыми, но то, что Гао Гуанмин пытался загрести жар его руками, раздражало. Однако Юань понимал, что если он скажет «нет», Гао всё равно добьётся своего, обратившись к императору. Понимал Юань и то, почему Гао Гуанмин интересуется преступником в Учжоу.

При дворе часто говорили, что в семействе Гао люди с головой появляются через поколение. Отец Гао Гуанмина, Гао Гуансинь, был наставником самого наследного принца, нынешнего императора. Он воспитал его разумным и осмотрительным человеком, но на своего собственного сына у Гао Гуансиня то ли не хватило времени, то ли, как были уверены многие, никакого времени не хватило бы, чтобы сделать умным такого остолопа.

Однако, когда Гао Гуансинь вышел в отставку, он, поняв, что сына не вразумишь, вплотную занялся внуком — Гао Гуанцином, и тут оказалось, что того и вразумлять не надо: юнец хватал знания на ходу, а чего не мог узнать, то понимал наитием. В итоге Гао Гуанцин пять лет назад сдал имперские экзамены, был направлен префектом в Учжоу, где всего за пару лет навёл образцовый порядок: разобрался с разбойниками на почтовом тракте, построил дамбу на реке и открыл две новые школы для бедных. Именно с того времени молва и начала твердить, что дед и внук Гао — гении, и как жаль, что сынок старика Гао не унаследовал семейные мозги.

Однако два года назад в Учжоу, в монастыре Горы Благоухания богини Гуаньинь стали пропадать люди, и, несмотря на усилия властей и лично Гао Гуанцина, буквально, как говорили, рывшего носом землю, найти похитителей не удалось.

Канцлер Юань хмуро кивнул.

— Я поговорю с Сю Банем.

Гао гадко усмехнулся.

— Надеюсь, из этого будет хоть какой-то толк…

…Когда Сю Бань отдал Ченю Сюаньженю и Ван Шэну распоряжение расследовать пропажи людей в учжоуском храме Гуаньинь, он не скрыл предысторию этого назначения, рассказав все, что знал о семейке Гао. Чень и Ван, однако, не расстроились и легко согласились: до Учжоу было всего три часа неспешной езды, кроме того, городок славился своими горячими источниками, вкуснейшей свининой, прекрасными седлами и конской упряжью. Этого мало: Учжоу руководил, как говорили, один из умнейших градоначальников в Поднебесной, и это само по себе было настолько редкой достопримечательностью, что пропустить такое было бы непростительной небрежностью.

Последнее оказалось верным. Едва Чень и Ван прибыли в город, пообедали роскошной свининой и, появившись в ямэне, предъявили верительные грамоты Имперского судебного магистрата, Гао Гуанцин тут же поднялся им навстречу. В нём, совсем ещё молодом человеке, не замечалось ни апломба, ни гонора, но проступали ум и деловая хватка.

Он предложил гостям чаю, и быстро ввел их в курс дела.

— Будь я проклят, если понимаю, что происходит. Монастырь Горы Благоухания возник здесь более пятидесяти лет назад на руинах старого даосского храма. По нижнему склону горы лежит старое кладбище, самому древнему захоронению около трехсот лет. Новый храм насчитывает двадцать два монаха и настоятеля Му Лао. Монастырь ничем особенным не замечателен, но настоятель вроде бы человек порядочный. Во всяком случае, ничего дурного за ним никогда не замечалось.

Гао Гуанцин уныло отхлебнул чай, и недовольно продолжил.

— Пропадать там люди стали ровно два года тому назад. Причем — я думаю, вы понимаете меня — не было бы ничего странного, если бы там исчезла молодая красавица из знатной семьи или юный парнишка. Такой товар можно и перепродать с выгодой, и использовать в качестве наложниц или рабов. Так нет же! Первой пропала старуха Вей Цин, которой было за семьдесят. Я не знал её, но судя по опросам свидетелей, она была хромой и бездетной, и славилась в городе своими овощами. Вторым пропал Лунь Мао, тоже семидесятилетний старик, безобидный, как одуванчик. Травы лечебные выращивал. Затем с двухмесячным интервалом в монастыре снова пропадали люди — и все они были стариками.

— Что вы предприняли по делу? — вежливо поинтересовался Сюаньжень.

— Мы обыскали весь монастырь, надеясь найти подземный ход или подвал. Не нашли, а старик Ли Цзун, который мальчишкой участвовал в строительстве храма, говорит, что ничего подобного и не было. Я верю ему: почва там каменистая, лопату скорее сломаешь, чем породу пробьёшь. Искали мы и новые захоронения на кладбище. Их тоже нет. Кроме того я вызвал своего человека из Чанъани: по дороге ему обрили голову и по фальшивому монашескому свидетельству препроводили три месяца назад в наш монастырь. Уверяю вас: у него есть голова на плечах и на этой голове есть уши. Он не пропускает ни одного разговора среди братии и ни одного шёпотка в потёмках.

— И что он узнал?

— Что настоятель монастыря втихаря ловит в силки рыбу в священном пруду богини и лакомится ею по праздникам вместе с казначеем. Кроме того, он справил себе тёплую рясу на лучшей вате, а всем монахам дал второсортную. Замечено также, что лучшее вино и лучший чай Му Лао тоже приберегает для себя и своего дружка-казначея, а во время уборки храма монахи шептались, что он гоняет братию по двору почем зря, заставляя мести двор там, где уже было выметено.

— Старый греховодник! Но есть ли что-нибудь общее у всех пропавших?

Гао на мгновение задумался.

— Да. Все простолюдины, все стары и все бездетны.

— Пробовали ли искать с собакой?

Гао кивнул.

— Да, от старика Лунь Мао остался халат, его дали понюхать псу. Тот пробежал по залу, несколько раз выбегал во внутренний двор к пруду и терял там след. Разумеется, мы облазили и весь пруд, но он совсем неглубок, и мы ничего не нашли. Я чувствую себя идиотом.

Сюаньжень пожал плечами.

— Не вижу, что вы ещё могли бы сделать, но советовались ли вы о происшествии с родственниками? Я слышал, что ваш дед — человек мудрейший…

— Да, мы обсуждали это в письмах, но он тоже в растерянности.

— А с отцом?

Гао Гуанцин чуть растерялся, но тут же нашёлся.

— Отец часто бывает здесь, он знает о происходящем, но он тоже никогда не давал мне совета по делу.

— Ясно…

— Но какой помощи я могу ждать от вас?

Сюаньжень почесал лоб.

— Мне нужен старый халат старика Лунь Мао. Мы осмотримся, заночуем в монастыре, а утром встретимся.

— Хорошо.

* * *