Спасти СССР. Реализация

— Видите, Андрей, как всё просто? — длинно вздохнул он. — Если пятнадцатого мая верх возьмут ревнители старины, то… «Живи еще хоть четверть века — всё будет так».

— Будем надеяться на лучшее, — негромко сказал Пугачёв.

— И дружно стучать по дереву! — Вентцель скривил губы в смешливой гримаске.

Я коротко улыбнулся, и встал, на правах младшего собирая посуду.

— Андрей, мы сами… — слабо воспротивилась Елена Сергеевна.

— Да ладно, — улыбнулся я. — Вы и так… И накормили, и напоили… И настроение подняли!

* * *

Туалет сиял. Белейшим кафелем, тщательно протертым полом, а стекло в узком окне до того сверкало чистотой, что казалось — его там и вовсе нет. Тонкая стенка с продушинами под потолком, скрытыми под узорчатыми решетками, отделяла уборную от курительной. Голоса и звуки, даже чирканье спички, доносились глухо, но четко — через перегородку можно было переговариваться, не напрягая связки.

Я быстренько помыл чашки, блюдца, ложки, и вытер руки сухим и чистым «вафельным» полотенцем со строгим черным клеймом «МО».

Застольный разговор меня взбодрил. Нет, в самом деле, разгильдяйство и головотяпство — это наша системная проблема, социальная болезнь, симптомы которой известны. Ее можно — и нужно! — лечить. Хоть пилюльками, хоть оперативным вмешательством!

Плановая экономика — оптимальна. Хотя бы потому, что управляема. Надо только довести ее до ума.

Команда Кириллина и Талызина предлагает демонополизацию и разукрупнение? Отлично. Канторович, под «крышей» Андропова, организует первую товарно-сырьевую биржу? Нормально.

«Разве трудно избавиться от дефицита? — крутились мысли. — АСМР с ОГАС нам в помощь. Полки в магазинах не будут зиять скорбной пустотой, но в экономической борьбе с Западом нам будет очень трудно одерживать победы, пока не справимся с бескультурьем производства…»

Из курилки донесся негромкий баритон, выбивавшийся из предпраздничной тональности — голос пульсировал тревожной нервностью:

— Корнукова чуть не сняли!

— Да ты что… — басисто охнули в ответ. — Это… А-а! 40-я ИАД? Сахалинская?

— Ну да!

— Понятно… Штатовцы, небось? Опять границу нарушили?

— Если бы! — зло выговорил баритон. — Шесть «Корсаров» летали над Южными Курилами! Как тебе? Есть там такой островок… Сверху если смотреть — цвета морской волны. Когда японские названия меняли, так и назвали — Зеленый…

Я замер, вбирая ушами каждое слово.

— Янки километров на тридцать вламывались, имитировали бомбёжку Зеленого! Представь! Да в несколько заходов!

— Ни хрена себе… — пробормотали баском. — И что Толян?

— А что Толян? — чувствовалось, что отвечавший едва сдерживает раздражение. — Американские штурмовики взлетали с «Энтерпрайза» — лоханка болталась южнее Хоккайдо, а «мигарям» каково? Нет, долететь с Сахалина до Хабомаи — это вполне, только вернуться как?

— Понятно… Погоди, а 308-й ИАП с Итурупа? Там же рядом совсем!

— Не знаю! — буркнул баритон, угасая. — Вроде как, погода нелетная.

— Т-твою ж ма-ать…

Разговор затих и я, собрав посуду, на цыпочках двинулся к выходу. Мысли смешались в голове.

Да, так оно и было — шесть А-7 «Корсар-II» инсценировали бомбометание над Зеленым, чтобы «выбесить» советскую ПВО… А потом пролетел корейский «Боинг», и злые русские его сбили…

Только всё это должно было произойти четыре года спустя!

«Всё правильно! — думал я суматошно. — Мы прищемили достоинство Джимми Картеру, тот пожертвовал Бжезинским, но вот на провокацию, задуманную Збигом, решился-таки… А то как же! Перед выборами — и без реванша? Битому мямле президентство не светит…»

Перед кабинетом Королёва я замешкался, покусывая губу. Нужно срочно звонить или слать письмо Устинову. Нет, лучше Андропову… Юрий Владимирович сам сообщит, кому положено.

Брежнева больше нет, и откровенно вредительская инициатива Леонида Ильича по «модернизации ПВО» не реализована. Это хорошо. А ситуацией с «залетевшим» авиалайнером «Кореан Эйр» можно и попользоваться на благо трудового народа! Хотя бы для подсовывания технической дезинформации о параметрах советской ПРО…

Тут дверь отворилась, выпуская Вентцеля, а я, продолжая витать, ляпнул:

— Так и поступим!

Поняв меня по-своему, Дмитрий Александрович рассмеялся.

— Что, нашли нужное решение?

— Ага! — чистосердечно признался я.

Пятница, 23 февраля. Утро

США, штат Вирджиния, Маклин

Если хорошенько подумать, то место председателя Национального совета по разведке вполне себе хлебное. Истинная синекура! Всего-то делов — торжественно подавать каждому новому президенту список тех трендов, которые несут прямую и явную угрозу Соединенным Штатам. Ну, а в перерыве между инаугурациями собирать и копить факты, искать связи между ними, верно располагать причины и следствия, чтобы напугать или хотя бы напрячь очередного хозяина Белого дома…

Ричард Леман самодовольно усмехнулся, закидывая ноги на стол. Неизбывная привычка стопроцентного американца — садиться в позу «большого босса». Не быть, так хоть казаться…

Пролистав черновой меморандум, Леман наморщил лоб. Пункт о сверхинформированном «Источнике» из России он аккуратно вычеркнул — аргументы Первого Джентльмена показались ему достаточно весомыми. А вот Колби, его хитроумный зам, вывел на полях жирный вопросительный знак, да еще красным фломастером.

Поводив рукою над селектором, председатель НСР махнул кистью, и упруго встал. Можно и пройтись — гулять полезно…

Он покинул кабинет, не теряя легкий релакс, рассеянно улыбаясь встречным, и толкнул дверь с медной табличкой «Уильям И. Колби».

Войдя, Леман малость устыдился. Его заместитель, скинув пиджак и сняв галстук, шуршал ворохом бумаг, держа граненую ручку «BIC» в зубах.

— Хэлло, Иган!

Колби резво ухватился за ручку, черкнув в блокноте размашистую галочку, и лишь затем обернулся.

— Хэлло, Дик! — он поправил очки, намечая улыбку. — Могу держать пари: ты заглянул по поводу… э-э… моих сомнений?