Спираль

Вдруг на улице появилась Лали. В ночной тишине стук ее каблуков долетел до четвертого этажа.

У Коринтели снова разыгрались нервы. Они успокоились только тогда, когда Лали скрылась из виду. И тут он неожиданно для себя открыл, что Лали уже приелась ему. И даже более того, если еще и не опротивела, то ее красивое, но туповатое лицо изрядно действует на нервы.

Наконец у подъезда остановились красные «Жигули».

«Он?»— спросил самого себя Коринтели.

Из машины никто не выходил.

«Он!» — утвердительно ответил на свой же вопрос Рамаз, резко повернулся, прошел в ванную, умылся и медленно спустился по лестнице. Ему не хотелось торопливостью выдавать свое волнение.

Выйдя на улицу, он, прежде чем отправиться к машине, вынул из кармана сигареты, не спеша закурил, затянулся и ленивым шагом приблизился к «Жигулям».

Кто-то изнутри распахнул дверцу.

— Садись! — раздался чей-то грубый голос.

Рамаз как ни в чем не бывало без колебаний сел в машину и окинул взглядом салон. Там он никого, кроме Сосо, не увидел, если перед ним действительно был Сосо.

Незнакомец запустил мотор, и машина стремительно сорвалась с места.

— Покрышки не облысеют? — нарочито небрежно спросил Рамаз.

— С каких пор ты стал таким бережливым?

В машине было темно, темнота мешала Рамазу разглядеть сидящего за рулем. Контур профиля казался знакомым, но Рамазу не удавалось восстановить в памяти, кто это может быть, откуда он знает его и где видел. И голос незнакомца ни о чем не напоминал. Временами, улучив подходящий момент, Рамаз поглядывал на Сосо, если водитель машины в самом деле являлся Сосо. Коринтели подсознательно понимал, что им предстоит серьезный разговор, темой которого, вероятно, послужат прежние похождения Рамаза Коринтели. Небрежно откинувшись на спинку сиденья, он беззаботно дымил сигаретой, не желая обнаруживать волнение.

«Интересно, кто он и сколько ему лет? Видимо, лет двадцать семь».

— Вы будете Сосо? — Рамаз не позволил себе обратиться к незнакомому человеку на «ты».

— Что, не узнаешь?

— Нет, — ответил Рамаз, выбросил окурок за окно и как бы между прочим добавил — Я ведь совсем потерял память!

— Ничего-таки не помнишь?

— Ничего. Иногда, когда мне напоминают, с трудом восстанавливаю в памяти.

Сосо испытующе взглянул на него.

Рамаз смотрел вперед, однако заметил взгляд Сосо.

Позади остался Ваке-Сабурталинский проезд. С проспекта Чавчавадзе свернули вправо, к Палиашвили.

Неожиданно Сосо остановил машину, заглушил мотор и открыл дверцу. В салоне вспыхнул свет.

— А ну, погляди на меня, и теперь не признаешь?

Рамаз чуть не вскрикнул от удивления и страха. Его лицо обожгли два острых лазерных луча, бьющие из круглых черных глаз Сосо.

— Вы?!

— Признал, слава богу! Только не обязательно на «вы»!

— Нет, не узнал! Я не знаю, кто ты. Я лишь узнал человека, который пялился на меня на похоронах академика Георгадзе.

— Рамаз, ты в самом деле не узнаешь меня? — не скрывал ошеломления Сосо.

— Нет.

— Ладно, пойдем ко мне.

Сосо жил на четвертом этаже. До часа ночи оставалось совсем немного. Лифт уже не работал. На площадке третьего этажа Сосо достал из кармана ключи. У основательной железной, выкрашенной в белый цвет двери обнаружилось три замка. Две лампочки ярко освещали площадку. «И. Шадури», — прочел Рамаз на медной, прикрепленной к двери дощечке. Теперь он уже знал фамилию незнакомца и имя — Иосиф, Сосо Шадури. Волнение бесследно пропало. Замышляй незнакомец что-то плохое, он бы не привел его домой. Место волнения заступило любопытство. Рамаз чувствовал, что через несколько минут приоткроется завеса над одним немаловажным и характерным эпизодом из прошлого Рамаза Коринтели.

«А этот кем может быть? — спросил он себя и сразу ответил — Разумеется, один из закадычных дружков Рамаза».

— Садись туда! — Сосо указал гостю на кресло.

Квартира Шадури была богато и со вкусом обставлена.

Рамаз внимательно огляделся. Он не скрывал удивления. Редко ему доводилось видеть, чтобы в богатых домах присутствовал вкус, а вместе с тем облик Сосо Шадури, его густые черные брови, круглые, глубоко сидящие глаза и пуленепробиваемый лоб казались инородными в этих роскошных хоромах.

— Не выпить ли нам?

— А стоит?

— Сколько не видались. Больше семи месяцев минуло после той истории. И не пожелать друг дружке благополучия?

«После какой истории?» — заинтересовался Рамаз, но не издал ни звука, не сделал вопросительного лица. Его мучило любопытство, однако он предпочел промолчать.

«Он, видимо, намекнул на какой-то весьма значительный случай, — решил он в душе, — не стоит спрашивать, сам все расскажет…»

Хозяин открыл бар серванта.

— Есть «Сибирская», под икру и колбасу сама льется. Открываю?

— Как угодно.

— Теперь-то хоть узнал меня?

В ответ Рамаз уклончиво улыбнулся.

— Что улыбаешься?

— Просто так, как ни приглядываюсь, не могу узнать, — ответил Рамаз, хотя его подмывало ляпнуть хозяину квартиры, что он никогда не был знаком с ним, не то по гроб жизни не забыл бы его черные брови и неровные зубы.

Сосо оторопел. Бутылка и две рюмки, которые он собирался поставить на стол, застыли в его руках.

— Шутишь?

— Я совершенно не настроен шутить.

Шадури расставил на столе «Сибирскую» и рюмки. В глаза Коринтели бросились его непропорционально длинные руки.

— Я было подумал, что ты смеешься! — В голосе хозяина слышалась злость.

— С чего мне смеяться?

— Как же, Лали, небось, вспомнил, а меня не можешь?

— Кто тебе сказал, что я ее вспомнил? Она сама подошла и напомнила о себе. Она столько рассказала мне о наших отношениях, столько эпизодов нарисовала, что в конце концов я даже смутно припомнил их.

Шадури долго испытующе смотрел на гостя, желая прочесть по глазам Коринтели, врет тот или говорит правду. Затем он круто повернулся, прошел в кухню, открыл холодильник.

Внимание Рамаза привлек гобелен на стене.

Сосо скоро вернулся, неся тарелку с колбасой и плоскую плетеную хлебницу. На ней вместе с хлебом лежали тарелки, вилки с ножами, стояла открытая баночка икры.

— Не мое дело хозяйничать! — сказал Шадури, переставляя на стол баночку икры, и протянул гостю тарелку.

Нож и вилку Рамаз взял сам. С удовольствием вдохнул приятный запах черного хлеба и не церемонясь взял тонкий ломтик.

— Масла у тебя нет?

— Сейчас принесу, — сказал Сосо и опять отправился на кухню.