Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
Потом, успокоившись, хозяйка приказала:
– Сидите здесь, я пойду к Кассандре!
Она быстрым шагом вышла и кивнула Леониду:
– Веди меня.
Они вместе спустились по лестнице и направились в гостиную, где все еще было много мужчин – воинов и слуг; и посреди этого сборища, не замечая никого, сидела на диване Кассандра Катаволинос.
Ее глаза были закрыты, губы слабо шевелились; покрывало съехало и распустилось, открыв густые каштановые с проседью волосы всем этим мужчинам. Но Кассандре было не до приличий.
Вглядевшись в ее лицо, Феодора крикнула:
–
Она упала перед Кассандрой на колени и схватила ее полную холодную руку, нащупывая биение сердца. Жена Дионисия вскрикнула при ее прикосновении и открыла глаза: голубые глаза стали осмысленными через несколько мгновений, и Кассандра глубоко вздохнула.
– Это ты! Я опять чуть не умерла от страха!
– Уже все кончилось, госпожа, - Феодора осторожно присела рядом с ней на скрипнувший диван, обитый златотканым атласом, и стала растирать ее руки. Кассандра слабо улыбнулась.
Тут появился какой-то слуга с подносом, на котором стоял кубок вина; когда слуга на коленях поднес его хозяйке, Кассандра схватила кубок и выпила залпом, не думая об осторожности.
– А ты что же?
Она утерла губы шелковым рукавом и посмотрела в лицо гостьи. Потом взглянула на слугу.
– Госпоже Феодоре тоже принеси вина, - она небрежным жестом отправила его опять на кухню. Потом выпрямилась и дважды громко хлопнула в ладоши.
– Все вон! Вон! – громко крикнула гречанка: словно забыв, что эти воины только что отстояли ее и ее дочерей.
Мужчины зароптали, но никто не поднял голоса; они вышли, толкаясь плечами.
Когда женщины остались одни, Феодора взглянула на хозяйку глазами, полными ожидания.
Кассандра печально улыбнулась и стащила свой платок совсем; она утерла им влажную шею, которая, несмотря на ее годы, оставалась стройной и крепкой. Найдя руку гостьи, сжала ее.
– Да, госпожа Феодора, брат моего мужа приехал и уехал с миром – но не просто так! Он взял в этом доме то, за чем приезжал; ни мой управитель, ни я сама не остановили его. Но мои дети и твои остались целы, и мы с тобою обе сохранили нашу честь!
– Честь? – ахнула Феодора. – Леонид мне сказал…
Она поперхнулась своими словами.
– Что вы могли задержать его, и упустили! Что же вы наделали!
Кассандра негромко рассмеялась: ее полные красивые губы раздвинулись, обнажив черные пустоты между зубами.
– Что ты понимаешь, - сказала гречанка.
Пришел слуга с вином для гостьи; Феодора поздно заметила его и, схватив с подноса кубок, отправила служителя вон таким же жестом, как госпожа дома.
Когда они снова остались вдвоем, Кассандра сказала:
– Как ты еще наивна, несчастная славянка! Впрочем, я слышала, что вы все таковы, как и другие варварские племена, с которыми мы бились: идете навстречу любой опасности, точно стадо баранов.
Губы Феодоры дернулись, но она промолчала, сжав руки на коленях. Гречанка продолжила:
– Конечно, я могла бы попытаться схватить Валента, и даже могла бы преуспеть! Но та горстка греков, которую он привел с собой, ничего не значит. За ним стоит во много раз большая сила, с которой еще только предстоит сразиться моему мужу и твоей Феофано! Как
ты думаешь, - тут низкий голос Кассандры зазвенел, подобно кифаре* трагического певца, - во сколько нам обошлось бы пленение Валента, если бы весть об этом долетела до Ибрахима-паши? А великий турок все понял бы очень скоро!..Она помолчала и откашлялась; Феодора протянула ей свой кубок, и Кассандра выпила.
– И как я могла бы держать его здесь? Мы с тобой – мы, женщины!
Феодора помолчала, пытаясь собраться с мыслями.
– Так он уехал, взяв в твоем доме желанную вещь, - тихо проговорила она наконец, пытаясь раскусить хозяйку, - и не поставив тебе никаких условий?
Кассандра сдвинула начерненные брови, пристально глядя на нее.
– А зачем тебе это знать?
Феодора едва удержалась от пылкого возражения; и вдруг поняла, с каким условием приезжал Валент – и чем откупилась от него госпожа дома.
Ей вспомнились черные глаза Дарии, ее покорная поза, тонкие руки, сложенные на коленях…
И Кассандра прочитала все по лицу гостьи.
Жена Дионисия Аммония не вспылила, никак не выдала своих чувств - лишь улыбнулась и накрыла руку московитки своей.
– Мы с тобой всего только женщины, - сказала она. – Что мы можем, кроме как лгать и изворачиваться, пока не придет время смириться?
– А разве ты лгала ему? – спросила Феодора, не надеясь услышать ответ.
Кассандра промолчала. Она тяжело поднялась с дивана и отошла к окну, опять наматывая и укладывая головное покрывало, пряча волосы.
– Иди к себе, - сказала она.
Потом вдруг обернулась – глаза ее сверкали яростью, которую она не смогла излить на Валента.
– И поразмысли, если ты умна, что тебе делать – и чего не делать, и о чем лучше умолчать! – приказала Кассандра Катаволинос.
Она помолчала, теребя свой голубой, в цвет глаз, платок.
– Разве тебе неведома благодарность? Ты понимаешь, что я укрыла от Валента тебя и твоих детей?..
Феодора поклонилась.
– Понимаю, госпожа, и никогда не забуду!
Она направилась прочь – и благодарность в ней боролась с другими чувствами. Ей было и гадко, и жалко эту госпожу, и страшно. И ее все сильнее охватывало чувство, что она только что говорила с турчанкой. Из тех турчанок, с которыми она никогда не сможет говорить так, как с Феофано; хотя Феодора и знала, кто Кассандра по крови! Но именно такие ромеи мостили дорогу Мехмеду Завоевателю и открывали ему ворота!
Да, несомненно: Кассандра пообещала паше или его влиятельным друзьям своих дочерей. Едва ли, конечно, она сдержит свое обещание тотчас же; да и турку теперь не до того! Но такие слова не забываются.
– Она спасла меня и моих детей, хотя могла бы выдать, - но ведь она не знала о нашем значении для Валента! – шептала Феодора, медленно поднимаясь по лестнице. – Или догадалась? Но даже если не знает о страсти Валента ко мне, понимает, какие мы ценные заложники!
Феодора мотнула головой, приложив палец к губам.
– Нет: Кассандра не могла выдать нас, не выдав себя! – прошептала она. – И если бы Аммоний попытался похитить меня, завязался бы бой - и она с ее дочерьми оказалась бы в опасности!