Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
– Я бы предложил тебе поехать со мной – это было бы и удобнее, ты устала, - сказал черный кентарх. – И я вижу, что ты сама хотела бы этого! Но твои храбрые охранители не позволят. Так что садись на свою Тессу!
“И даже узнал, как зовут лошадь”, - подумала Феодора. И коварный Валент был прав, он посмотрел в прямо сердце ей – самое естественное желание женщины отдаться под сильную руку, под мужскую защиту; оно преобладает в женщинах, не закаленных долгим воспитанием! Не зря Феофано так разгневалась, когда ей напомнили об этом: потому что для женщины нет ничего легче!
–
– Тебя подсадить? – спросил Валент.
– Нет! – поспешно воскликнула пленница.
Она взобралась в седло с помощью Леонида; тот убивал Валента взглядом, бессильный поднять против него меч.
– Магдалина, дай мне дочь, - дрожащим голосом приказала Феодора итальянке.
– Нет, пусть лучше детей везут твои мужчины, - вдруг сказал Валент. – Так надежнее.
Феодора тут же поняла, в чем смысл этой заботы: занятые малышами, воины не смогут заступиться за нее, буде это потребуется!
– Мерзавец, - едва слышно прошептала она, не решаясь бранить Валента вслух.
– Умница, - сказал он, словно не заметив оскорбления. Он пригладил свои усы и счастливо вздохнул, расправив широкие плечи. – Как давно я об этом мечтал!
Он посмотрел на Кассандру, которая уже села на коня; Феодора тоже смотрела на нее – с тоской и надеждой.
– Я пришлю тебе помощь, - сказала гречанка.
– Это прекрасно, - ответил Валент вместо Феодоры, которой не повиновался язык. – Но наше прощание затянулось. Госпоже Кассандре – желаю здравствовать и радоваться!
Кассандру передернуло от этого греко-римского обращения, которое прозвучало особенно жестокой насмешкой.
– Берегись… ты умрешь, - пригрозила гречанка, чувствуя себя увереннее за спинами своих воинов. И военачальник почувствовал, что речь больше, чем о смерти.
Валент кивнул с азиатским спокойствием.
– Все когда-нибудь умрем!
Потом он сделал знак своим воинам. Феодора, окруженная азиатами со всех сторон, чувствовала запах их тел и одежд, заглушавший конский пот; от них пахло не хуже, чем от всех конников, проделавших долгий путь, но у нее желудок сжался от чуждости этих испарений.
Они поскакали прочь. У Феодоры все силы ушли на то, чтобы держаться; на то, чтобы страдать и бояться, их не осталось.
Однажды, бросив взгляд налево, она увидела рядом коня с двойной ношей: за спиной греческого воина, горстка которых была среди азиатов, ехал черноволосый мальчик возраста Ксении или младше. Мардоний!
“Может, он пригодится”, - мелькнула безумная мысль.
Они скакали несколько часов, куда – неизвестно; по сторонам поднимались и исчезали холмы, рощи, иногда возникали и пропадали селения. Но нечего было даже надеяться, что робкие крестьяне помешают такой армии! Благоразумные прячутся за спинами друг у друга…
Когда солнце взошло высоко, Валент отдал приказ остановиться.
Азиаты раскинули несколько палаток, которые неведомо как везли, приторочив к седлам. Одну отдали женщинам – дочерям Валента и служанкам Феодоры, при которых были дети. Еще одна предназначалась для вождя… и его пленницы. Теперь Феодора понимала, как
глупо было надеяться, что он оставит ее в покое хотя бы на сегодня…Что делать?.. У нее был кинжал, конечно, - но какая сумасшедшая пустит его в ход, помня о своих детях? Да и не будь детей – страшно представить, какая участь ее ждет среди этих диких людей, если их предводитель погибнет от ее руки!
Она без сил сидела на кошме, уронив растрепанную голову и сложив руки. Опять болела нога, напоминавшая ей о Феофано, филэ, которую она, наверное, никогда больше не увидит, - Феодора всхлипывала, надеясь, что похититель не заметит.
Валент, незаметно ступивший в палатку, подошел и, присев напротив, протянул ей миску, от которой шел ароматный пар. Пахло мясом и еще чем-то, отчего у нее заурчало в животе. Валент улыбнулся.
– Это вкусно, - сказал он. – У турок есть чему поучиться!
Он положил руку на ее колено, обтянутое шароварами; и тут же убрал ее, когда пленница сверкнула на него глазами. Феодора молча взяла миску и ложку.
– А дети? Слуги и воины? – спросила она.
– Я никого не забыл, - ответил ромей. – Потом ты проведаешь их, если хочешь.
Опустошив миску, - рис с мясом, пряностями и сушеными абрикосами ей понравился, - она легла, послушавшись своего измученного тела.
Валент погладил ее по голове большой горячей рукой.
– Можешь вздремнуть. Тебя никто не тронет.
– Чтоб тебе… сгореть, - прошептала пленница; но почти беззлобно. Она крепко уснула, почему-то поверив, что ее и вправду не тронут.
Валент слово сдержал. Короткий сон очень освежил и взбодрил пленницу. Она проведала детей, служанок – те были угнетены, но страх, казалось, пока отпустил их: словно бы они надеялись на свою госпожу. Феодора усмехнулась. Она стала разыскивать взглядом Тессу, боясь увидеть своих воинов: им-то каково!
Свернув лагерь, войско поскакало вперед; Феодора гнала от себя мысли, что ждет ее ночью.
Когда они остановились на ночлег, ее сразу же пригласили… вернее сказать, препроводили в палатку черного кентарха, которого можно было бы теперь назвать и черным хилиархом - тысячником! Валента не было довольно долго; но пока он отсутствовал, пленнице принесли еду, горячую воду и мыло, по которым она уже истосковалась.
Вдруг все поняв, она схватилась за кинжал.
Потом остыла и оставила оружие. Что пользы? И лучше уж чистой встретить свою судьбу, какова бы та ни была!
Феодора как следует вымылась и опять надела свое пропотевшее платье; не мешало бы сменить нижние повязки и рубашку… но где добудешь другую одежду? Только просить у Валента!
Вход в палатку закрыла чья-то огромная тень; и в следующий миг, пригнувшись, вошел ее победитель.
Феодора отпрянула; она выхватила кинжал прежде, чем разум приказал остановиться. Валент замер, глядя на московитку, - глаза его блестели в темноте; потом блеснули в улыбке зубы.
– Я понимаю, что тебя это возбуждает, - сказал он. – Но мы поиграем в другой раз. Убери кинжал!
Феодора отступила на шаг, когда он приблизился, и взмахнула ножом; но слабо, слабее, чем ожидала от себя. Валент рассмеялся.