Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
“Пойду одна, - решилась московитка.
– Двум смертям не бывать! Прикажу Магдалине остаться с Вардом, а сама пойду к морю”.
Она отперла сундук, взяла бумаги и, тщательно перевязав бечевкой, сунула за пазуху. Вот теперь она была вдвойне непраздна - тяжела государственной тайной!
Навестив сына с кормилицей, Феодора покинула дворец и твердым шагом, улыбаясь, пошла к морю. На душе вдруг стало очень легко. Она сама не знала, почему больше не боится, - кто помогал ей, направлял ее сейчас?
Она дошла до верфи и там, уже не спрашивая никого, стала пробираться между поленьями, досками и грязными, усталыми рабочими,
И он увидел – обернулся и увидел, как будто безоружная женщина взглядом пронзила ему затылок.
И тут же оставил своих рабочих и соскочил с корабля на песок, с ловкостью, удивительной в таком мощном и тяжелом теле. Подошел к ней, почти подбежал; впился взглядом в лицо.
Феодора кивнула.
– Идемте, скорее!
Они, не сговариваясь, проскользили мимо всех людей, собравшихся на верфи, провожаемые изумленными взглядами, - два безумца!
Комес Флатанелос поддерживал ее под локоть и увлекал вперед, когда у Феодоры подкашивались ноги. Они ушли далеко – и наконец остались совсем одни. Феодора задыхалась и улыбалась счастливой улыбкой: безрассудно счастливая, как наедине с Феофано.
– Возьмите сейчас!
Она подумала вдруг, что не успела сама проверить бумаги, - а если они доказывали вовсе не то, в чем Феофано пыталась убедить комеса? Или комес придет к совсем другому заключению, изучив их, - ведь он, конечно, намного больше Феодоры понимает в торговле людьми.. и жаждет выгородить Никифора?..
Но было уже поздно. Пакет перекочевал в руки флотоводца, который немедленно его развернул.
– Здесь нельзя! – ахнула Феодора; но Флатанелос больше не обращал на нее внимания. Он быстро просмотрел бумаги – и весь побледнел, только карие глаза темнели на лице.
Он свернул и быстро убрал пакет себе на грудь. Схватился за лоб.
– Боже святый!
– Но вы ничего не рассмотрели!
– сказала Феодора.
Ей казалось, что вот-вот одного из них поразит стрела, – и ей было по-прежнему нисколько не страшно: как будто вдвоем с этим храбрецом можно было покорить самую смерть - оседлать, как высокую волну…
Комес взглянул на нее – и вот тут она испугалась: так он изменился, словно постарел за считанные мгновения.
– Я увидел достаточно.
Он шагнул вперед, будто забыл о своей спутнице, - и споткнулся. Хуже всего было видеть, как сломлен такой сильный человек: предательским ударом, от которого не защититься никому.
Феодора схватила комеса под руку.
– Держитесь!
Он вздрогнул и распрямился с усилием.
– Я должен проводить вас!
Феодора замотала головой: теперь, когда возбуждение минуты схлынуло, ей с каждым мигом становилось все страшнее, будто они с комесом вдвоем попали в капкан, и калечили друг друга, пытаясь помочь вырваться.
– Нам нельзя быть вместе! – сказала московитка.
Он в ответ крепче взял ее под руку.
– Я должен, - хмуро сказал герой, преданный императору, и повел ее ко дворцу.
На каждом шагу она теперь готовилась упасть замертво; от вражеской ли руки - или от изнеможения. Сегодняшний поступок удивительно обессилил ее, как будто геройство отнимало
не меньше сил, чем настоящая схватка. Комесу пришлось почти волочь ее - и он больше не споткнулся ни разу.Когда они вошли во дворец, почти не обратив внимания на охрану, - которая, однако, без заминки впустила их, - Феодора остановила комеса.
– Постойте… Вот теперь нам нужно поговорить!
– Сперва я изучу то, что вы мне отдали, - мрачно ответил ее спутник, глядя в землю.
– А потом обязательно дам о себе знать, тем или иным способом.
Он посмотрел на нее и улыбнулся - искренне, будто солнце на миг выглянуло из-за туч, чтобы снова спрятаться.
– Вы замечательная женщина…
Перестал улыбаться - и потом внезапно заразительно засмеялся, морщинки собрались у глаз:
– Младшая сестра Феофано!
– Младшая и любимая, - пробормотала Феодора. Она смеялась с ним - они долго смеялись, смеялись до слез, и не могли перестать. Потом моряк похлопал ее по плечу.
– Я пойду - надеюсь, вы доберетесь до своих комнат?
– Будьте покойны, - ответила Феодора.
Комес поклонился и пошел прочь.
Но когда он скрылся, Феодора вовсе не была уверена, что доберется до своих комнат. Однако ей повезло.
В своих покоях она села и долго приходила в чувство; потом едва слышно позвала Аспазию – у той был чуткий слух, и она явилась сразу.
Горничная напоила госпожу водой с вином, растерла виски душистым маслом, и только тогда у нее прояснилось в голове. Феодора потребовала принести сына – с ним ей всегда легчало.
Покачивая на коленях ребенка, она думала. Если они с Леонардом Флатанелосом доживут до следующей встречи, он опять позовет ее… но ведь он человек умный и понимает, как связана замужняя женщина! Ему придется позвать и мужа, а тому – познакомиться с комесом. Но Флатанелос Фоме, конечно, не понравится; и без всяких объяснений понятно, почему…
Как ей быть дальше?
Ее сородичи, московиты, - люди простые и сухопутные, пусть даже и воины; минута, когда они могли понадобиться, миновала, а с флотоводцем этериотам не о чем говорить. Более того – ее русские соплеменники ничего не понимают в государственных делах…
Феодора пришла в ужас, поняв, насколько она одинока. Она поняла, каково приходилось Феофано многие годы, - и пожелала вернуться назад, на год, на два… Но она уже не вскочит в свое девичье платье – и никогда больше не будет рабыней или простой женщиной, которой ни за что не приходится отвечать.
“Флатанелос пришлет ко мне вестника – или записку, - подумала московитка. – А потом…”
Потом он расскажет ей, как намерен поймать в капкан доместика схол, - и ей придется нести еще и этот крест.
Но ведь оба Флатанелоса могут быть на самом деле союзниками – или стать союзниками позже! Или комес просто решит разорвать знакомство с женой приближенного к трону патрикия: это только лишние хлопоты и опасности.
Феодора поняла, что ничего сейчас не надумает, и взялась за шитье. Это была работа, которая никогда не переводилась ни у одной женщины.
Фома ничего не заподозрил и в этот раз – или только так говорил? Он похвалился перед женой своими успехами; прибавил, что повел бы ее показать прекрасных воинов императора, но боялся разволновать: беременной женщине опасны такие зрелища и прогулки в такие места…