Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
При последних словах муж так проницательно посмотрел на нее, что Феодора испугалась.
– Ты, помнится, обещал показать мне корабли, - сказала она.
Патрикий сощурил умные серые глаза.
– А есть ли в этом нужда? Разве ты на них уже не налюбовалась?
Муж был хорош собою, как и раньше, изящно двигался, одевался и говорил; но вдруг показался Феодоре куда меньше и уже в плечах, чем был.
Патрикий встал и, шагнув к ней, склонился над женой:
– Я не желаю, чтобы ты больше ходила туда одна!..
Феодора посмотрела прямо на него.
– Тогда пойдем вдвоем.
Фома
– Только вдвоем – только со мной, и ни с кем другим!..
Казалось, он готов был напомнить ей, кто она такая, - но большим усилием удержался от этого.
Феодора встала и, подойдя к мужу, коснулась его плеча. Он вздрогнул, но не отодвинулся.
– Фома… ревновать меня глупо, - прошептала она. – Ты сам знаешь, ведь ты меня знаешь!
“Что я говорю?” - изумилась она своим словам. Она творила за спиной мужа такие дела, при одной мысли о которых добродетельная женщина разобьет себе лоб на молитве! И так искренне уверяет его, что неспособна на измену!..
Тут муж повернулся к ней и порывисто обнял.
– Прости, - сказал он. – Я погорячился, ведь я тебя знаю!
Феодора улыбнулась.
– Пойдем на берег вместе, - ласкаясь, сказал патрикий. – Сегодня, если хочешь!
Она прижалась лбом к его плечу.
– Завтра… я сейчас устала. Лучше пойдем на террасу, посмотрим на закат.
На другой день, ближе к вечеру, они отправились на верфь вдвоем, и Феодора наконец услышала то, чего добивалась: довольный собой муж привел ей кораблестроителя, который уже через несколько минут утомил ее описанием устройства хеландии и разделения обязанностей в ее огромной команде. Феодора поняла только сложность византийского мореплавания и потрясла головой, сделав знак строителю замолчать. На самом деле она почти не слушала, думая о комесе и об их общей страшной тайне.
Рассказчик обескураженно и обиженно замолчал, а Фома засмеялся.
– Ты же, кажется, мечтала об этом!
Муж опять неприятно щурился, совсем как его сестра. Феодора усмехнулась: ее знобило, тревога все усиливалась – хотя комес ничего не обещал ей на сегодня!
– Мне надо записывать эту лекцию, иначе ничего не запомню! – сказала она.
– Записывай, - забавляясь, откликнулся патрикий. – Орест! Есть ли здесь бумага и перья для госпожи? Она очень любит учиться!
Феодора густо покраснела, а сухонький подвижный Орест кивнул.
– Найдутся, господин!
И ей в самом деле скоро принесли ворох дешевой рыхлой бумаги, а также чернильницу и перо. Феодора хмыкнула, но взяла предложенное. И в самом деле – эти знания могут ей очень скоро пригодиться…
Феодора закусила перо, подобно поэтессе с острова Лесбос, и возвела глаза к небу. Она посмотрела направо, налево… и наконец увидела его.
Леонард Флатанелос, темноволосый и одетый в темное с золотом платье, очень серьезно и мрачно посмотрел ей в глаза – и кивнул.
А потом повернулся и скрылся среди людей. Феодора судорожно вздохнула и склонилась над своим чистым листом.
Когда они с мужем шли домой, совсем стемнело. Оба молчали.
Наконец Фома резко сказал:
– Что-то происходит… мне это совсем не нравится!
–
А что происходит? – спросила она.– Ты все отдаляешься, - сказал муж. – Мне кажется, что ты больше не моя! Ты никогда раньше такой не была!
Тут Феодора не выдержала: она чувствовала себя вождем гладиаторов, сражающимся с несколькими римскими полководцами одновременно, и эта последняя атака подкосила ее.
Она остановилась, топнула ногой и крикнула:
– Конечно, я никогда раньше такой не была! Я никогда раньше не носила твоего третьего ребенка!..
От ее крика оба вздрогнули; всполошились чайки на берегу.
Муж глядел на нее так, будто она ударила его при всех.
А потом подошел к ней и крепко обнял.
– Как я жесток!
Феодора всхлипнула и положила ему голову на плечо. Фома погладил ее по спине, и на несколько мгновений оба замерли – никого больше не существовало.
Что-то черное мелькнуло на берегу – птичья ли стая, или припозднившийся работник шел им навстречу… В следующий миг Феодора оттолкнула мужа от себя и крикнула:
– Пригнись!
Она сама упала на землю, прикрывшись плащом; муж упал рядом. Он почти не растерялся.
– Кто там? – громко шепнул патрикий.
– Не знаю… Почудилось, - с дрожью ответила жена.
Она тяжело встала и потянула его за собой:
– Идем отсюда, и быстро!
Они поспешили в сторону дворца, и Феодора поражалась своей беспечности. Ссора с мужем совершенно затмила для нее все остальное. А может, сердце так защищалось, чтобы не разорваться.
Дома Феодора сказала мужу:
– Завтра я опять хочу пойти туда… я не дослушала!
Фома с отчаянием покачал головой:
– Ты сумасшедшая и убьешь себя!
Он даже больше не спрашивал, что она задумала. Феодора сжала губы.
– Если боишься за меня, дай мне моих охранников – пусть глядят в оба; и возьмут луки, - сказала жена.
========== Глава 47 ==========
Теокл и Леонид в этот раз следовали за ней почти по пятам – двое могучих мужчин с мечами на поясе и луками за спиной, очень суровые, как будто охраняли самого императора.
Но нуждается ли Константин сейчас в такой охране, как она – рабыня из Руси?
Перед тем, как спуститься на верфь, Феодора вполголоса приказала воинам разойтись – и обозревать все вокруг: за каждым прибрежным камнем, за каждым кустом, за каждой рыбацкой хижиной мог залечь враг. Скорее всего, подошлют стрелка – которого можно подбить только стрелой же.
– Если увидите, что мне угрожают… стреляйте без раздумий, кто бы это ни был, - приказала Феодора.
Теокл засмеялся, приосанившись и выставив сильную ногу.
– Да будь это хоть сам Посейдон!
Феодора усмехнулась. Посейдон живет только в буйных головах греков, и далеко не так опасен, как любой мелкий шпион папы римского или турецкого султана.
– Смотрите же: не подведите меня.
Она опустила руку на живот. Тут Теокл стал очень серьезен – он низко поклонился:
– Положим за тебя кого угодно, госпожа.
Он кивнул Леониду, и охранители разошлись; скоро они в своих простых коричневых плащах потерялись среди снующих по берегу людей.