Стихотворения и поэмы

2. «Охвачены кругами урагана…»

…В апрельские дни 1917 года, по приезде в Петроград, с балкона особняка Кшесинской В. И. Ленин начал выступать перед питерцами.

Охвачены кругами урагана, Кружились всероссийские края, И людям было сказочно и странно Здесь, в Питере, на площади стоять И чувствовать, как раскаленно дышит — Хоть и апрель — столичный этот град, И каждый знал, придя не наугад, Что речь такую он сейчас услышит — И он услышал, — как грозы разряд! Тут были все: рабочие, матросы, Интеллигент, решающий вопросы, И серая шинель фронтовика, И в разноцветье бабьего платка Работница с подругою курносой, Китаец, продающий папиросы, И инвалид со шрамом у виска, И женщины в одежде всех сословий, При грозовом проснувшиеся слове… А это слово обладало силой Лететь туда, где все края кружило, И в Питере грозою обернуться, Чтоб всем казалось: стоит лишь нагнуться — И ты с земли поднимешь правду эту, Своей рукой всему покажешь свету И станешь снова и могуч и волен. Всех темных сил сильней, сильнее боен,— Ты — Революции социальной воин, Так будь ей верен и ее достоин! И слушали впервые во Вселенной. И этот день, такой обыкновенный, Грозою обожженный так мгновенно, Он стал и днем истории нетленным, И в памяти народа незабвенным! И в этот день со скромного балкона, Во имя Революции закона И большевистской правды откровений, На Петроградской в этот день весенний Свой разговор с народом начал Ленин! 1970

3. СТАРЫЙ КОННИК

Он сидит, легендами овеян, И в окне вечерние видны Облака, как старые трофеи, Тронутые солью седины. Где-то в песнях шелестят знамена, Кони бьют копытом на заре, Дни идут, как шли во время оно, — Что сегодня там в календаре? Календарь же времени иного, Что сегодня сообщает он: «Конною Буденного восьмого Января Ростов освобожден». «Да, тому полвека миновало, Город цел, не взорван, не сожжен, Враг разбит, и взято в плен немало, Ленин рад: Ростов освобожден! А теперь идти на белопанство, С белыми кончать их заодно…» Меркнет тихо вечера убранство, Точно в даль истории — окно. «Что коней летящих благородней, Что прекрасней лавы огневой! Даже шпор нет в армии сегодня, Конь свершил великий подвиг свой!» …Облака идут, как эскадроны, В лунном и бессмертном серебре, Где-то в песнях шелестят знамена, Кони бьют копытом на заре. 1970 или 1971

4. ВОСПОМИНАНИЕ

Еще в то утро был я в Каменице, Гостил в семействе героини Велы, В Родопах, возле греческой границы, Где на вершинах снег был белый-белый. Весь день мы мчались бесконечной чернью Лесов, дорог, похожих на ступени, Чтобы поспеть в Софию в час вечерний, Димитрова услышать выступленье. Мы вспоминали в той дороге длинной Борьбы его суровейшие годы, Зал Лейпцига, где был он как лавина, Сметавшая фашистского урода. Мы вспоминали жизнь его, как битвы, В которых он неутомимо бился, А между тем дорога, словно свиток, Вилась, и сумрак уж над ней сгустился. А я сидел однажды с ним за чаем В Барвихе, в марте, в первой встречи вечер. И всё равно он был необычаен, С своим неповторимым красноречьем, С своей железной логикой и волей, С иронией и юмором народным, Как сеятель в необозримом поле Грядущего своей страны свободной. И вот в Софии мы, уже не в царской. Дождем внезапно небо раскололось, Над городом, над всей землей болгарской Димитрова услышали мы голос. Застыло море зонтиков несчетных, Народу в театре места не хватило, Народ стоял как караул почетный — Блестели слезы и сердца щемило. Вернулся он к Болгарии родимой, К ней, пережившей лихолетья муки, Вернулся он — огонь непобедимый, К нему тянулись и сердца и руки. Он говорил после разлуки долгой, И всё светлее делалось на свете. И под дождем, совсем уже не колким, Стояли мы и слушали бессмертье! Между 1970 и 1977

5. СТИХИ О ВЕЛИКОЙ ДРУЖБЕ

Эта дружба народы спаяла, Их в великом единстве собрав, Как в печах чудотворных Урала Превратившись в неведомый сплав. Эти воля и мощь неохватны… Стерли силою рук трудовых С карты нашей все белые пятна, Пятна черные дней горевых. И теперь там, где пенится вьюга, Там, где знойных пустынь полусон, Ты повсюду под крышею друга, Теплым дружеством ты окружен. И, как мать, называют родною Люди нового века весну, Так назвали Отчизной одною Небывалую в мире страну. Если Родине враг угрожает, На священный, на воинский труд Все народы, врага отражая, Всеединой дружиной встают. Глубочайшей той дружбы заслуга, Что, когда ты оружье берешь, Ты в походе почувствуешь друга, Брата-воина в битве найдешь. Про победу Великого года Будут петь в самом дальнем краю, Эту песню любого народа Примешь ты как родную свою. Пред тобою просторы открыты Вольных душ, городов и полей, Непочатой в них силы избыток, Удивляющий силой своей. Каждый сердцем тебе отзовется На удачу иль горе твое, Это ленинской дружбой зовется, Ничего нет сильнее ее! Между 1970 и 1973

6. «Со всех краев, где сонмища владык…»

Со всех краев, где сонмища владык Наживы, мрака всё еще у власти, Несется стон и миллионов крик: Там жертвы рвет опять палач на части! Всемирных палачей кровавый смех И в наши дни народы мира знают, Богат же список казней этих всех, Какими коммунистов убивают. Невольно вспомнишь древних христиан — Их жгли и львам бросали на арену, Но шли они, как в бурю океан, Последнему язычеству на смену! И так идет сегодня коммунизм, И ход его ничем не остановишь, Среди богатств и предпоследних тризн Без радио его сигнал уловишь. Погаснет и палачества венец, Уж мир читает надпись роковую: «Всё взвешено, оценено, конец!» — И время уж работает впустую! Между 1970 и 1972

7. «Борцы за мир! Всё ширятся запасы…»

Борцы за мир! Всё ширятся запасы, Что копятся в атомной кладовой, Живое всё погибнуть может разом, Пятнадцать тонн смертей над головой! Пятнадцать тонн тринитротолуола На каждого приходится сейчас — И будет на планете нашей голо, Пустыня смерти, черный праха час. Великий Шоу помянул про это, Сказав в одной из злых своих речей: «Была здесь сумасшедшая планета, И правили безумные на ней». Борцы за мир! Пусть демон истребленья Голодной смертью сдохнет взаперти, Все, кто за ним таится серой тенью, Должны, как он, конец себе найти! Борцы за мир! Поднимем труд тяжелый, Опасность не объедешь по кривой, Пятнадцать тонн тринитротолуола У каждого висят над головой! Между 1970 и 1977

382–388. ВЕСЕН ПОБЕДНЫХ ПОТОМКИ

1. «Сквозь мелькающий снег…»

Сквозь мелькающий снег И зазывное пенье метели Белопенное буйство я вижу Цветущих садов. Снежнокрылые строки, Что, как птицы, с карниза слетели, Опьяненные гулом Неведомых мне городов… Возвращается молодость В платье другого покроя, С незнакомою песней Проходит сквозь вьюгу она, И немая луна, Как умершего маска героя, Над землею висит В прозаическом отблеске сна. Вешний шепот деревьев… Откуда явилось такое? Вьюги нет. Теплый ветер Шумит у виска, И над спящей землей, Отдыхающей в зимнем покое, Человеческой радости Тихо плывут облака. Сквозь мелькающий снег, Постоянное зим окрыленье, Я предчувствую вас, Зеленеющих будней огни, Снова зерна стихов Упадут на поля откровенья, И колосьями станут, И в хлеб превратятся они. Пусть же в белом плаще Вновь пред нами земля-незнакомка Вешний шепот деревьев В шуршании вьюги несет, Грозных зим мы участники, Весен победных потомки, — И снежинки и листья В свидетели память берет! 1970 или 1971

2. «К подножию полярного престола…»

К подножию полярного престола, Подняв тяжеловесы якоря, Выходят, как легенды, ледоколы, Атомоходы, проще говоря. Они откроют сказочные трассы Через морей закованную ширь, Разрубят льды, врубаясь час за часом, — За «Лениным» и «Арктикой» — «Сибирь». И если есть такая область в мире, Где мертвые друг с другом говорят, То Ломоносов скажет о Сибири Царю Петру: «Что говорил я, брат! Она, Сибирь, еще себя покажет, Она — природы диво-дивный клад». И скажет Петр: «Не надо флота даже, Один бы мне, единственный фрегат: Я показал бы, как я плавал тоже, Но что мои смешные корабли — Пред теми, что крепчайший лед положат, Ковром постелют под ноги земли!..» И льды смещались, падали, кололись, И, торжествуя, шел атомоход. И «Арктика» вонзилась в самый полюс, На высшей точке всех земных широт! <1977>

3. КИРИШИ

Был царь — моряк и плотник, Над синею Невой, До нового охотник, Построил город свой. Народ мы крепкий, скорый, Ничто нас не страшит, Построили свой город, Над Волховом стоит. Мы Кириши назвали Наш город молодой, Болота вкруг лежали С зацветшею водой. Болота те, что надо, Конец сухой земли, Мы столько мин, снарядов Оттуда извлекли. Здесь шла передовая Во времена войны, Теперь пора иная, Мы — молодость страны! У нас народ веселый, У нас ударный труд, Мы — стройка комсомола, И Кириши цветут! Трудиться не устанут Ни руки, ни умы, Мы Нефтегорском станем, Бензиноградом — мы! Царям уже не снится Столица над водой, И юности столица — Наш город молодой. И Киришам, что, статься, Расширятся окрест, Потомки удивятся Как чуду из чудес! Между 1970 и 1977

4. АННА ЯРОСЛАВНА

Над Днепром и над Софией славной Тонкий звон проносится легко. Как же, Анна, Анна Ярославна [58] , Ты живешь от дома далеко! До тебя не так легко добраться, Не вернуть тебя уже домой, И тебе уж не княжною зваться — Королевой Франции самой. Небо низко, сумрачно и бледно, В прорези окна еще бледней, Виден город — маленький и бедный, И река — она еще бедней. На рассвете дивами вставали Облака, и отступала мгла, Будто там не облака пылали — Золотой Софии купола. Неуютно, холодно и голо, Серых крыш унылая гряда, Что тебя с красой твоей веселой, Ярославна, привело сюда? Из блестящих киевских покоев, От друзей, с какими говоришь Обо всем высоком мирострое, В эту глушь, в неведомый Париж? Может, эти улицы кривые Лишь затем сожгли твою мечту, Чтоб узнала Франция впервые Всей души славянской красоту! 1970 или 1971

58

Примечание. Дочь Ярослава Мудрого, Анна Ярославна, была замужем за французским королем.

5. АВЕТИКУ ИСААКЯНУ

Не может этот звон стихать, Раз вечный звук — его основа, Бьет в Ереване колокол стиха, А я в Москве ему внимаю снова. Мне говорят: всё это хорошо, Но уж столетье бурно миновало, И жил поэт, и с песней к нам пришел, И просто жить ему казалось мало. Он всей земной премудрости достиг, Ко всем народным прикоснулся ранам, Он с нами был не просто Аветик, Но Аветиком был Исаакяном. Я повторю, что я сказал в одной Строфе когда-то утром рано: Пусть вечно бьет под вечною весной Нам стиховой родник Исаакяна! Между 1970 и 1973