Столпник и летучие мыши

Поверхность озера лучилась, мерцала, шевелясь, как живой бриллиант. Она выстреливала бликами, выбивала искры из колонн, и даже пыталась достать до верхушки грота. Но сияющие пульки терялись где-то в необозримой высоте.

Потрясённые друзья поворачивали головы в разные стороны медленно и немо. Все слова застряли на полдороге от сознания к языку. Говорить не хотелось. Созерцание подземного великолепия ласкало, успокаивало нервы. Было одно только желание, — вот так сидеть на пышном камушке, смотреть на сияющее великолепие, сонно жмуриться и ничего-ничего-ничего больше не делать. Поэтому, когда появился сигнал от господина куратора, этого никто даже не заметил.

Шеф помаячил раз, другой и только с третьего захода был, наконец, услышан. Нехотя Лили приложила ладонь к уху. Благодать, осквернённая человеческой речью, быстро свернулась улиткой и пропала.

— Группа исполнителей в количестве трёх единиц на связи… ах, вы всё знаете… Граждане? Какие граждане? Мы что, действительно в Тридевятом царстве, Тридесятом государстве?

Фру и Семён приподнялись и прилипли ушами к светящейся точке, пытаясь поймать хотя бы одно слово. Лили насупилась.

— Хотелось бы побольше конкретики. Вы не сказали, что это за народ. Надеюсь, что не динозавры… Какая ещё игра? Ничего себе игрушечки. Господин куратор, я не понимаю… Господин ку…

Пестун отключился. Лили нервно хохотнула, округлила глаза и поводила ими из стороны в сторону, не мигая. Девушка, застыв, продолжала держать ладонь у лица, и вид у неё был как у первоклашки, замученного уроками. Снова навалились сомнения, и собственная лаборатория — долгожданная, белоснежная, страстно желанная — в очередной раз скрылась в необозримой дали.

— В чём дело? — насторожилась Фру. Чутьё ей подсказывало, что зреет новая заварушка.

— Оказывается, мы дошли. Так мне сказал наш глубокоуважаемый препод.

— А чего такая кислая? Фух… Глядя на тебя, можно подумать, что настал конец света, и уже некуда спешить. Что он там ещё тебе наплёл?

— Сказал, что осталось уже совсем немного.

— Сколько это — немного? Небось, опять соврал.

— Сестрица, у нас всего-то два денёчка осталось. Коль оказия какая сызнова встанет на пути, аль чего иное стрясётся, что тогда? Надобно поспешать со рвением. Змеёныши, небось, вот-вот повылезут на свет божий, Господи, прости.

Столпник перекрестился, задрожал. Ему вдруг стало холодно, зубы зацокали, руки затряслись, как с бодуна. Фру прижалась к его спине, обняла расходившиеся плечи, стала согревать дыханием мокрый затылок, осторожно проговорила:

— Действительно, пойдём уже… я хотела сказать, поплывём. Только вот куда?

— Сказал: двигаться на восток.

— Это где?

— Не знаю. В подземелье мой внутренний магнит работать не хочет.

— Мой тоже молчит. Как бы нам здесь не заблудиться. Будет очень обидно потерпеть поражение, когда до финиша остался последний бросок.

— Чую, сёстры, нам туда, — уверенно сказал Столпник.

Он поднялся и, вытянувшись на валуне в струнку, протянул руку в сторону двух сталактитов, что срослись между собой прозрачной минеральной перепонкой, походившей на арку. Решительно ринулся в озеро.

— За мной!

______________________________________________

*шукать — искать.

*Договаривайся с рекой, следуя её изгибам — камбоджийская народная пословица.

*бодылье — укр. стебли подсолнечника, сухостой.

*искус — опыт.

Часть 4. глава 2

— Кажись, пришли. Вона — народ Тридевятого царства, Тридесятого государства.

— Сёма, не шути так жестоко. Это же просто жуть, — прожужжала Фру, издалека разглядывая скопище подозрительных существ на просторной лысой «поляне» в окружении каменных громадин.

«Народ» был виден, как на ладони: над их головами в воздухе висели, подвешенные ни на чём, две миниатюрные луны. Хорошее освещение не оставляло сомнения, что население царства — не люди. Или не совсем люди. По крайней мере, на Земле таких зелёных человечков надо ещё поискать. Троица, спрятавшись у подножия пирамидального валуна, продолжала наблюдать происходящее без истерики. Орган, отвечающий за удивление, если ещё не атрофировался, то уже слегка притупился.

Пещера, казалось, не имела размеров. Россыпи хорошо освещённых больших и малых скальных обломков простирались в бесконечной дали. На гранях остроугольных монолитов передвигались, как живые, яркие фонари. Между ними, точно отшлифованные, поблёскивали ровные горизонтальные площадки, и самая масштабная из них кишела яркой изумрудной живностью.

— Надо было идти на запад. Что-то не нравятся мне эти гуманоиды.

— Сёстры, идёмте, поклонимся жителям царства-государства.

— Столпник, в нашем положении стоит быть поосмотрительней. Не нужно делать резких движений.

— И правда, Сёма. Мы не знаем, кто это такие. Ведь люди не бывают зелёного цвета.

— Ой! Может, это драконы?! — вскрикнула Лили и зажала рот обеими ладонями, испугавшись собственных слов.

— Та не, чую сердцем, люди это, братья наши, подданные царя. А вон он и сам. Гляньте, корона на ём блестит. Золотая.

Столпник сделал решительный шаг из-за укрытия, но тут же в него вцепилась четвёрка женских рук.

— Не ходи-и-и-и, не ходи-и-и-и. Сцапают они тебя.

После короткой перебранки решено было на разведку идти всем скопом. Подобравшись ползком как можно ближе, сподвижники спрятались за широкой покатой булыгой и, замерев, услышали русскую речь. До ушей долетали отдельные слова: «богатырь», «спаситель», «русская земля», «вторая луна», «новый мир». Столпника подмывало выглянуть и хорошенько рассмотреть сходбище. Он ёрзал, тянулся макушкой вверх, но сёстры осаживали его, хватая за руки.

— Тише, не шурши, — прошипела Лили и сделала страшное лицо.

— Надобно послушать, про что они бают.

— Ц-ц-ц… замрите… про спасителя говорят, — Фру замахала на друзей руками.

Речь звучала невнятно. Соратники напряжённо вслушивались в обрывки фраз, которые отлетали от говорящего бесформенными комками глины и исчезали где-то в глубокой высоте, резонируя и рассыпаясь в пыль. И вдруг голос оратора зазвучал прямо над головой. Друзья поняли: тот, кто произносил речь, подошёл к засаде впритык. Над валуном стали видны воздетые к «небу» зелёные крючковатые не то руки, не то лапы. Правая держала невероятных размеров книгу и потрясала ею с такой лёгкостью, точно внутри фолианта был воздух. Левая размахивала скипетром — неоспоримым символом монаршей власти. Голос того, кому принадлежали нечеловеческие руки, звучал надтреснуто, шатко, по-стариковски.

— Кто не верит, может прочитать об этом на странице три тысячи восемьсот сорок один. Но я уверен, что вы эти строчки видели собственными глазами и знаете их наизусть!

И тут раздался громовой хор голосов, чеканно высекающий каждое слово.

— И придёт светлый воин мужеского пола из числа русичей! У него будет белая кожа и голубые глаза! И будет он родом из Великого Новгорода, стёртого с лица земли при последней битве между Востоком и Западом! И выведет он народ русский из недр земли!