Страх — это ключ

Он тронул штурвал, и «Матапан» покатился влево, чтобы обогнуть Х-13 с юга. Пойди мы направо, на север, судно оказалось бы в лучах прожекторов, освещавших платформу. Даже с расстояния мили мы не только ясно видели людей, сновавших по платформе, но и слышали приглушенный гул мощных моторов, скорее всего дизельных компрессоров. И это играло нам на руку — шум на платформе будет заглушать еле слышный гул двигателей «Матапана». И хорошо, что на этих мобильных платформах работают круглые сутки.

Наше суденышко начало сильно качать. Мы поворачивали на юго-запад, волны били нам в правый борт и начали перекатываться через палубу. Моя одежда промокала все сильнее. Я согнулся под брезентовой накидкой, прикурил сигарету, стараясь уберечь ее от воды, и посмотрел на капитана:

— Меня беспокоит этот корабль, Джон. Каковы шансы, что он уйдет?

— Не знаю. Небольшие, думаю. Он привез припасы, питьевую воду, глинистый раствор для буров, масло для гидродомкратов и дизельное топливо. Присмотритесь, мистер Толбот. Это маленький танкер. А когда пойдет нефть, ее на нем будут отвозить.

Я вгляделся. Судно действительно напоминало маленький танкер. Я видел подобные суда много лет назад во время войны: высокая приподнятая центральная палуба без всяких надстроек, в корме — служебные помещения и машинное отделение. Типичный танкер для прибрежного плавания. Больше всего меня заинтересовали слова Джона, что корабль находится у нефтяной вышки практически постоянно.

— Я хотел бы попасть на борт этого судна, Джон. Как вы думаете, это возможно? — У меня не было большого желания осматривать этот танкер, но я знал, что должен это сделать. До этого мне не приходила в голову мысль о том, что здесь более или менее постоянно может быть пришвартован какой-то корабль. Теперь я столкнулся с этим фактом, и он стал для меня самым важным, ему следовало уделить особое внимание.

— Но… но мне сказали, что вы хотите попасть на саму платформу, мистер Толбот.

— Да, это само собой, но позднее. Так можете меня забросить на это судно?

— Можно попробовать, — мрачно ответил капитан Займис. — Плохая ночь для работы, мистер Толбот.

Кому он это говорил?! Я считал эту ночь ужасной, но обсуждать этот вопрос не стал.

«Матапан» находился как раз напротив центра длинной стороны платформы, и я видел, что массивные стальные колонны, поддерживающие ее, расположены не совсем симметрично. Между четвертой и пятой опорами был зазор метров пятьдесят. В этом месте, в верху, платформа образовывала нечто вроде желоба глубиной метров десять, а шириной пятьдесят. На дне желоба был установлен огромный подъемный кран. Танкер был пришвартован прямо перед этим желобом и под ним.

Обогнув вышку мы оказались прямо под массивной платформой вышки и пошли вдоль длинной ее стороны.

Один из молодых греков, черноволосый, бронзовый от загара юноша по имени Эндрю, занимался чем-то на носу «Матапана». Когда мы поравнялись со второй от края опорой, он тихо окликнул Джона и одновременно с силой бросил как можно дальше в воду спасательный круг, прикрепленный к канату, намотанному на катушку. Спасательный круг волной и течением понесло по одну сторону опоры под платформу, разматывая с катушки канат. А Джон, сбросив обороты двигателя, дал задний ход, и направил «Матапан» под платформу с другой стороны опоры. Тонкий канат обвился вокруг колонны. Эндрю вытянул спасательный круг, подцепив его багром, и через минуту «Матапан» был уже надежно пришвартован к колонне. Никто не слышал, никто не видел нас: по крайней мере, так нам казалось. Джон слегка подрабатывал винтами, чтобы натяжение троса под ударами волн не было столь сильным.

— Вы должны поторопиться, — тихо и тревожно сказал Джон. — Не знаю, сколько мы сможем ждать. Я просто чую шторм.

Он волновался, я волновался, мы все волновались. Но ему-то что — сиди и жди на суденышке. Никто не собирался вбивать ему голову в плечи или, привязав к ногам обломок скалы, бросать в воды Мексиканского залива.

— Вам нечего волноваться, — успокоил я его. Ему действительно не о чем было волноваться, чего нельзя было сказать обо мне. — Вернусь через полчаса.

Под пиджаком и брюками у меня был заранее надет гидрокостюм. Взяв акваланг и страховочный линь намотанный на катушку, я осторожно шагнул через борт в резиновую надувную лодку, которую кто-то из команды заранее спустил на воду. Эндрю уже сидел на корме этой хлипкой посудины, держа в руке моток веревки. Как только я уселся в лодке, он начал понемногу отпускать веревку, привязанную к «Матапану». Прилив быстро уносил нас под мрачную громаду платформы по направлению к танкеру. Грести веслом против течения возвращаясь обратно будет невозможно. Придется добираться до «Матапана», перебирая веревку руками и подтягиваясь.

Мы приблизились почти вплотную к борту корабля, пришвартованного к массивным опорам правым бортом. По моей команде, произнесенной шепотом, Эндрю закрепил веревку на носу нашей лодки. Платформа нависала над танкером в сторону моря где-то метра на три, поэтому свет прожекторов и ламп на подъемном кране создавал лишь узкую освещенную полоску на палубе с левого борта танкера. Остальная часть корабля была погружена в глубокую тьму, если не считать пятна света на палубе, проникающего из прямоугольного отверстия в нависающей платформе. Через это отверстие к палубе танкера спускался вертикальный зигзагообразный из нескольких пролетов металлически трап. Нижний пролет трапа, шарнирно прикрепленный к следующему, качался — прилив поднимал его конец, отлив опускал. Все было словно специально подготовлено для меня.

Судно глубоко сидело в воде, видимо было полностью загружено, палуба была буквально в полуметре над водой. Я вынул из кармана фонарик-карандаш и поднялся на борт. Продвигался вперед в полной темноте, если не считать тусклого отблеска света жилых помещений на корме. Не было даже навигационных и стояночных огней. Иллюминация буровой вышки делала их не нужными.

Я начал осмотр. В помещение полубака вели раздвижные двери. Я отдраил одну и, дождавшись, когда судно, качнувшись, поможет мне, слегка приоткрыл ее так, чтобы пролезли рука, голова и фонарик. Бочки, банки с краской, канаты, тяжелые цепи — что-то вроде кладовой боцмана. Для меня там не было ничего интересного. Я снова закрыл дверь на задвижку и отправился на корму.

Путь туда пролегал через трубы всех мысленных размеров и направлений, всевозможные клапаны, ребристые вентиляторы. Все это я прочувствовал своей головой, коленными чашечками и голенями. Казалось, что прокладываю себе путь через девственные джунгли. Металлические девственные джунгли. Но я упорно продвигался вперед без страха, потому что знал, что здесь нет ни люков, ни каких-то других отверстий, в которые я бы мог свалиться.

На корме тоже не нашлось ничего интересного. Большую часть палубы и надстройки занимали каюты. Один большой люк палубы был застеклен и имел пару открытых форточек. Я включил фонарик — машинное отделение, ловить там нечего. Все осмотр верхней палубы завершен.

В лодке терпеливо ждал Эндрю. Я скорее почувствовал, чем увидел, его вопрошающий взгляд и покачал головой. Впрочем мог и не качать, поскольку и так все было понятно, — я уже снимал пиджак с брюками и надевал акваланг. Эндрю помог мне подготовиться к погружению, В частности обвязать вокруг пояса страховочный линь. Это заняло довольно много времени — резиновую лодку раскачивало на волнах так сильно, что каждый из нас мог работать только одной рукой, а другой держался за борт лодки, чтобы не выпасть.

Осадка танкера составляла около пяти метров. На такой глубине влияние волн было почти незаметно, и мои поиски провода или чего-то, прикрепленного к проводу, оказались гораздо легче, чем я предполагал.

Эндрю все время вытравливал страховочный линь, то ослабляя, то натягивая его, приспосабливаясь к каждому моему движению. Создавалось впечатление, что он выполнял эту работу всю свою трудовую жизнь, а кстати, так и было на самом деле.

Я внимательно осмотрел подводную часть танкера от носа до кормы, освещая днище мощным фонарем, предназначенным для подводных работ, — сначала левый борт, затем правый. Возвращаясь, увидел огромную мурену, которая выплыла из темноты, и ткнулась головой со злыми дьявольскими немигающими глазами и ядовитыми зубами прямо в стекло фонаря. Я пару раз мигнул фонарем, и она уплыла.