Свет на теневую сторону

– Давайте, раскрывайтесь.

Ветлова благодарно вспорхнула навстречу, сняв кальку на эскизах.

Гордеева взяла макетик из фольги, любуясь ювелирным исполнением темы «Космос».

– Рельеф тоже сами будете делать?

– Если дадите…

– За кем дело стало?

– За Еремеевым.

Она зашла за стол, села на ручку кресла и нажала сразу несколько кнопок.

Ветлова не заметила, как тихо ступая по ковровой дорожке, сразу появились ещё четыре сотрудника и встали за её спиной.

– Так почему не «Марс», а «Космос»? – Гордеева усаживалась в кресло.

– В «Космосе» из шести букв надо дать чертеж только на четыре буквы, – к, о, с, м, – экономия средств и труда исполнителя. Серединки у «О» и «С» зеркальные, как локаторы, – за Окой искать зрителя будут.

Лица помощников, выскобленные от лишних мыслей и чувств, оглянулись на Гордееву. Некий рефлекс с её лица отразился в сослуживцах.

– Ну как, товарищи, будем помогать?

Богатыри в отглаженных костюмах подвинулись чинно в ряд, равняясь на грудь соседа, и замерли. Сейчас как гаркнут, подумала Вера: «Рад стараться, товарищ начальник!»

Гордеева, скрыв улыбку, нажала кнопки телефона. Спросила Ветлову:

–…Дизайнер? – Вера кивнула. – …Вадим Тимофеевич, к вам сейчас зайдут. Просим название кинотеатра изменить. …Уладим. …Да. Профинансировали мы вас хорошо, – лицо города! Премиальные выплачивать?! Кому? Пока что рановато!

Ветлова летела по улице, держала в руках планшеты, как лёгкие крылья. Сейчас она предстанет перед Еремеевым, войдет, как в вальсе, – раз-два-три, – и плавно объяснит… Вадим Тимофеевич, простим друг друга за вчерашний мой визит, – меня за отсутствие имиджа и диплом художника, вас – за диплом строителя.

Был конец дня. Еремеев сидел усталый, со слегка отвисшим книзу лицом.

Ветлова развязала планшеты. Вынула макетик из фольги. Он с готовностью надел очки. Разглядел. Отложил очки и макетик в сторону.

– Все это не сложно сделать, – нарушила молчанье Ветлова. – Чеканщик в мастерских хороший. Давайте вместе сообразим.

– На двоих соображать будем?

Ветлова остановила на нём напряженный взгляд.

– …Может кое-что, и сделаем. – Прикинул в уме Еремеев: деньги на разные нужды пока что есть. В конце квартала премии главным раз-дадим! За аккордный финиш!

Желая снять напряжение молодой специалистки, Вадим Тимофеевич начал вспоминать свои проделки студенческих лет. Рот при этом сделался у него виньеткой, как фигурный пряник. Вздохнув, добавил:

– Я посоветуюсь с прорабом, – и прополоскал пустоту между щёк, наблюдая Ветлову. – …Одна такая же, как вы, тоже настаивала выкрасить стену в синий цвет. На следующий год всё переделали.

– У меня не покраска стен, а проект общего решения! – и начала увязывать планшеты в обратный путь.

– Да вы не волнуйтесь, не тормошитесь, в любом случае мы вам заплатим. Так что к Гордеевой можно было и не ходить. …Срок сдачи – он сам подойдёт. Надо только хлоп, как пробка из шампанского выскочит, – и стукнул по сжатому кулаку другой ладонью! – Потянулся. Лацканы хорошо сидящего на нём пиджака слегка разошлись в обе стороны, и на Ветлову дохнуло бычьим теплом от всех его шерстинок. Еремеев погладил на груди шёлковистую водолазку.

– До свиданья, – Ветлова попрощалась с вежливой осторожностью.

– …А планшетики ваши, – сказал Еремеев, – пусть здесь пока постоят. Приходите денька через три.

Ветлова оставила планшеты и вышла на улицу. Через три дня приходить? И растерянно провела ладонью по лбу. Челка рассыпалась, как тонкий и сухой песок.

– …За каждую арабскую цифру, небось, хорошую сумму огрёб, – сказал кто-то рядом, стоя на троллейбусной остановке.

Вера, подняв голову, глянула на Юрино панно, о котором говорили Бурлаковы: грамотно поставлены стопы, культуризм хорошо прорисованной мускулатуры. …Но зачем всё это? Листья силу наберут, за деревом не видно будет этой скуки.

Юра пришёл поздно, молчаливый лег спать.

Утром начистил обувь старой меховой шапкой, собираясь уходить.

– Юр? – когда он загремел входными ключами.

– Что? – хотел всё же спросить о своём панно, висевшим рядом с управлением архитектуры. …Однако не рискнул пытать жену с опасно вздыбленной челкой, расходящейся нимбом. – …Я святым быть не собираюсь.

– Не об этом… Юра, сегодня должен прийти из Москвы контейнер с мебелью. А если дождь? Что я буду делать?

– Как грянет гром, раздай людям. Я предоставил тебе здесь широкие возможности, вот и действуй. Ты теперь свободный художник. Всё лучше, чем вычерчивать в Москве крючки для вешалок?!

Юра пришел через час со своим дядей, который сменил профессию токаря высшего разряда на грузчика, чтобы купить машину. Привёл весельчака Павла Чуркина и Севу Пересеева. Вслед за ними пришел контейнер.

Разгрузили небольшую мебельную стенку, коробки с книгами. Сели за стол.

– Еремеев разрешил «Марс» на этот «Космос» заменить? – допытывался Юра.

Долговязый Сева упер две жилистых руки в колени, собираясь выслушать:

– А сам Еремеев глядел твои проекты?

– Сказал, чтобы приходила денька через три.

Чуркин рассмеялся понятливо и резко.

– Кончай, Пашка, она женщина сурьёзная. Что, непроходной номер? Покажи планшеты, – поросил Сева.

– Они у Еремеева.

Чуркин, опрокинул в рот ещё одну стопку и залился смехом, переходя на сип. Не успокоившись на угощении, гости исчезли. Юра собрался вместе с ними:

– Улетаю в космос. – Он всё чаще стал навещать «чёрные дыры», видя, что с угрюмой женой по приезде сюда твориться что-то неладное. Что и кого она там забыла в этой Москве?! А то, как грянет гром…

14. «Помилуем друг друга вместе».

Вера убрала кухню. Вернулась в комнату, подпрыгнув шпагатиком, рукой достала потолок. Быстро стащила коробки в угол, села на пол и стала двигать шкафы ногами. Они поехали в разные стороны, и что-то хрустнуло в пояснице. В окно удивленно заглянула пухлогубая луна.

Поднялась на ноги, расставила мебель, накрыла на стол. Достала две рюмки дымчатого стекла на рубиновых ножках, которые Юра ещё не видел, бутылку кагора и вытянулась на диване, обвязав платком спину.