Таможня дает добро

— Верно! — Сергей хлопнул себя по лбу. — А я-то, дурак, сразу и не сообразил… Выходит, не соврал шкипер, винтовочка и правда, прадедова — вот этого самого пижона… Ещё бы теперь понять, как он ухитрился из Севастополя попасть в эту дыру?

— Вот у него и спросим. Господин таможенный маршал, — он повернулся к Роману, молча внимавшему спорщикам, — не соблаговолите ли навестить нашего капитана в его каюте? Надежды мало, конечно — но вдруг эти два старых алкаша допели, наконец, «Раскинулось море широко» и готовы уже отвечать на вопросы?

* * *

— Допеть — допели, но для разговора не годятся. — доложил Роман. Он провёл в капитанской каюте не меньше четверти часа и получил за это время массу впечатлений. — Валяются, один на койке, второй на полу, храпят так, что палуба дрожит. А уж духан там…

На полу — который из двух? — с интересом осведомился Казаков. Роман задумался.

— Точно не скажу — один укутал голову бушлатом, второй накрылся подушкой.

— А бушлат чей?

— Мой. Я, когда отводил шкипера к Врунгелю в каюту, его там забыл.

— Н-да… — Сергей покачал головой. — Что ж, тогда придётся отложить. А скажи-ка, Пётр как ты считаешь, когда они сюда перебрались — до падения Перекопа, или заранее подсуетились?..

Роман устроился в кресле — в углу кают-компании, между древним патефоном и задраенным иллюминатором. И сделал вид, что слушает со всем вниманием. На самом же деле, вопросы бегства врангелевцев из Крыма нисколько его не волновали — ну, добежали они до этого забытого всеми мира, и добежали, чего уж теперь? А вот как, каким путём они сюда попали — над этим стоило поломать голову. Он уже имел пример того, что утверждение «все пути ведут в Зурбаган» не вполне соответствует действительности. Его спутники могли перемещаться и в обход Маячного Мира, что недавно и продемонстрировали вполне убедительно, проведя маленький караван по Фарватеру из Мира Трёх Лун прямиком сюда — так что мешало крымским беженцам проделать этот трюк столетием раньше? Ну, хорошо, пусть не самим, пусть кто-то их перевёз — какая, в сущности, разница? Хотя никто не отменяет и другого варианта — беженцы попали сюда подобно пленникам «Серой чайки» — с заходом в Зурбаган, запертыми в трюме. Шкипер, когда Роман его расталкивал, пытаясь расспросить, кто изображён на давешней фотографии и как они сюда попали — промычал что-то насчёт «не знаю… её спроси…», после чего вырубился уже окончательно. То есть — как минимум один человек из местных жителей в курсе этой давней истории? Что ж, тогда имеет прямой смысл его — её! Отыскать, и подробно обо всём расспросить…

Из этого вопроса неизбежно вытекал другой, куда более животрепещущий и так же касающийся возможности путешествий по Фарватерам в обход Зурбагана. Поначалу его взбесило, что Казаков с Сергеем скрыли от него этот факт, но теперь, по прошествии нескольких часов, Роман несколько успокоился. Что, в самом деле, такого произошло? Ну, есть у людей свои секреты — ну, так и что с того? Как репортёр, он прекрасно понимал, что информацию порой приходится придержать, скрыть её источник и десять раз подумать, прежде чем с кем-то делиться — особенно, если с этим «кем-то» он знаком считанные дни…

А вот в Зурбагане, в особенности, в пресловутой Гильдии Лоцманов наверняка заинтересовались бы этим фактом. Ведь их благополучие, сам образ жизни, держится на том факте, что все пути между мирами ведут через их бухту, и прокладывать эти пути приходится по их единственному и неповторимому Маяку, и никак иначе. А тут появляются какие-то выскочки, способные в перспективе эту систему поломать — конечно, кто же такому обрадуется?

Значит — постараются скрыть? Но ведь есть множество свидетелей, и прежде всего это команда «Латра». Стоит матросам таможенного крейсера добраться до первого же зурбаганского кабака — и наутро об этом будет знать весь город…

Поделиться своими сомнениями прямо сейчас? Или сначала попытаться разобраться самому, а эти двое пусть копаются в делах давно минувших дней?

А ещё ведь есть Дзирта! Вот с чего он давеча напустился на неё на мостике? Ну да, нервы сдали, бывает… но извиниться, как то загладить свою вину всё же необходимо — и сделать это сразу же, как только он окажется на палубе таможенного крейсера.

Приняв это решение, Роман испытал некоторое облегчение. Ну, ходят они по Фарватерам в обход Зурбагана, ну нарушают какие-то там таможенные правила — ну, так и что с того? Не настолько всерьёз он воспринимал свою новую должность, чтобы принимать это так близко к сердцу и портить отношения с понравившейся (чего уж, так оно и есть!) девушкой, будь она хоть адмиралом…

V

— Ну что, шкип, до встречи? — Сергей пожал протянутую ладонь, широкую, как садовая лопата. — Винтовочку вашу мы вернули, судовой журнал тоже. А вот это не откажите передать портовому начальству.

И протянул шкиперу большой, из плотной, хрустящей коричневой бумаги, конверт. На нём, на тёмно-бордовой сургучной нашлёпке был оттиснут силуэт Маяка — перстни с такими печатками полагалось носить выпускникам зурбаганского Морского Лицея. Перстень позаимствовали у Дзирты, поскольку настоящей, официальной печати, какие полагаются таможенным инспекторам, в наличии не имелось.

— Отчего ж не передать, передам. — охотно согласился шкипер. — Домик портоуправления недалеко от пристани, за пакгаузом — как отшавартуемся, сразу и заскочу. Только вот… — он помедлил, — Нельзя ли узнать, что там написано?

— Можно и даже нужно. Предупреждение местным властям. Мол, таможенная служба Зурбагана разыскивает пароход «Серая Чайка» в связи с обвинениями в нарушении транзитных правил. — сказал Сергей. — И чтобы не вздумали их укрывать, если не хотят проблем.

— Ну, ежели нарушение — тогда да, тогда конечно… — закивал шкипер. — Передам непременно, не извольте сомневаться.

— И вот ещё, дядька Филипп… — добавил Роман. После того, как собутыльники немного очухались, он успел перекинуться со шкипером несколькими словами и даже установил подобие приятельских отношений. — Я тут позаимствовал у тебя в рубке — вот, возвращаю в целости и сохранности…

С этими словами он протянул шкиперу фотографию. Тот торопливо схватил, осмотрел, близко поднеся к глазам, и осторожно засунул за отворот бушлата.

— Прадед твой с супругой, тот, которого винтовка? — осведомился Роман, старательно изображая равнодушие. — Откуда они сюда попали — не знаешь, часом?

Расспросить шкипера о людях, запечатлённых на фотографии, собирался Сергей — но не успел. Маленький караван подходил к гавани Поста Живой, в которой уже дымил, готовясь к отплытию, знакомый пароход. Планы пришлось срочно перекраивать, и для неторопливого, обстоятельного разговора попросту не нашлось времени.

— Почём мне знать? — шкипер пожал плечами. — Тому уж больше ста лет прошло, кто знал — помер, остальным не до того. Слышал, что бежали они от войны, головы свои спасали, детей, а вот откуда — того, уж извините, не ведаю. Знаю только, что место это называется Крым, а где оно — бес его разберёт…

Роман невольно усмехнулся, вспомнив стихи, пришедшие ему на ум во время бегства из Латакии: «Уходили мы из Крыма среди дыма и огня…» Позвольте, когда же это было? Трое… нет, четверо суток назад, всего-то — а кажется, что прошла целая жизнь, наполненная самыми невероятными событиями. Как хотите — а неспроста это тогда ему вспомнилось, ох, неспроста…

— Есть один человек, женщина… — добавил шкипер, как показалось Роману — неохотно. — Она собирает истории о временах основания колонии, записывает, документы разные хранит, фотографии. Может, вам её расспросить? Адресок я дам, как окажетесь в городе — найдёте. Да её и искать не надо — спросите Борецкую Веру Павловну, вам всякий укажет. Личностьизвестная, служит в школе, учит детишек читать и писать, в городе её уважают.