Танцор смерти. Дорога домой. Полет орлов. Исав

Рон подошел и встал рядом со мной. Мы оба следили за работой экскаватора, которым управлял Хоп. Рон крепко держал меня за руку. Мэтью и Синичка стояли поблизости.

— Да, — вздохнул Мэтью, — зрелище отвратительное.

Смотреть на все это было тяжело. Каждый раз, когда ковш экскаватора вгрызался в землю, у меня по спине ползли мурашки. Наконец показалась крыша старого грузовика. Мэтью поморщился. Рон поднял руку, давая Хопу знак остановиться, и подошел к яме.

Все, затаив дыхание, следили за ним. Прошла минута, другая, третья. Я смотрела на Рона, и у меня сердце разрывалось. Я знала, что он сейчас видит — Большого Рона в кабине, себя, маленького, рядом.

— Ну все, хватит, — шепнула я, подойдя к нему.

— Я не могу. Не могу взгляда отвести.

— Подождите! — Мы все изумленно обернулись. На дороге стоял Джош.

Тяжелыми шагами он направился к яме. Мэтью с тревогой следил за каждым его движением.

— Я хочу помочь, — сказал Джош.

— Папа! — Аманда кинулась к нему, но на полдороге остановилась в нерешительности. — Я знала, что ты приедешь!

Джош улыбнулся и, подхватив Аманду, поднял ее на руки. Мы с Роном посмотрели на Джоша. Да, сына мы ему отдали не сразу, зато помогли вернуть дочь.

Сумерки сгущались быстро. Один за другим зажигались фонарики в руках моих родственников, и от этого сразу возникло ощущение праздника.

— Вот он! — крикнул Хоп, когда ковш экскаватора задел за что-то железное. Это был трейлер.

При помощи экскаватора и бульдозера удалось вытащить эту громадину из земли. Он лежал, весь кривой и покореженный, по его захлопнутой двери стекали потоки рыжей от ржавчины воды.

И вдруг — то ли по каким-то странным законам физики, то ли волею судьбы, дверь медленно распахнулась.

Все, кроме нас с Роном, в ужасе отшатнулись. А мы — мы смотрели в черную дыру проема. Мне снова было десять лет, а Рону — пятнадцать, и тот кошмар, которого мы так и не смогли забыть, снова становился явью.

Руки Рона скользнули по моим плечам, я прижала его голову к груди, закрыла ему глаза ладонью.

И тут я услышала звук хлопнувшей двери. Джош и Мэтью стояли, подперев ее плечами.

Старый трейлер куда-то отбуксировали. Увезли и грузовик, и груды мусора. Яму засыпали.

Свет фонарей освещал ложбину и нас всех.

В тот день останки Салливановой ложбины изъяли из земли, и все помолились о том, чтобы они покоились с миром.

— Осенью мы с Эваном хотим взять Мэтью на рыбалку, — сказал. Хоп Рону.

Все проблемы взаимоотношений решались просто — где людям подружиться, как не в лесу, на рыбалке, на охоте. Природа сближает.

А Брейди сказал спокойно и уверенно:

— Надо тебе и здесь развернуть дела, Рон. Завязать связи, подыскать партнеров. Есть одно интересное предложение — торговый центр на въезде в Дандерри.

— Стоит обдумать, — кивнул Рон серьезно.

Мы, наконец-то почувствовав себя свободными, все дни проводили на озере и ни с кем почти не общались.

Рон и Мэтью задумали построить у озера птичник. Собак и птиц уже выписали с Аляски.

Наступил июль. Дни становились все жарче. Хозяева надраивали до блеска решетки для барбекю, на площади Дандерри вывесили флаги, семейство Джейси возводило трибуну, с которой четвертого июля, в День Независимости, должны были произноситься торжественные речи, а вся детвора с тоской ожидала публичного позора, от которого было не отвертеться.

Дети напоминали мне несчастных жевунов из «Волшебника из страны Оз», томившихся иод властью злой колдуньи.

— Ну почему мы должны во всем этом участвовать? — шепнула мне Аманда, с тоской глядя на свой зеленый наряд. Она, как и я когда-то, была лепреконом.

Мы стояли под тентом на углу главной улицы, где должен был проходить парад.

— Вырастешь, будешь показывать фотографии своим детям. Представляешь, как они будут хохотать, увидев мамочку в таком дурацком виде?

Подошел Джош, подхватил Аманду на руки.

— Папа, — заявила она совершенно серьезно, — я похожа на редиску с ботвой.

— Ты великолепна, — заверил ее он. — Так хороша, что дух захватывает. Давай я сфотографирую тебя с Мэтью?

— Ладно. Только пусть и Мэтью наденет что-нибудь зелененькое.

Мы с Джошем обменялись довольными взглядами. Аманда помахала Рону, шедшему к нам. Он рассмеялся и помахал ей в ответ.

На городской площади собралось несколько тысяч человек. Из громкоговорителей, установленных на открывавшей шествие пожарной машине, неслись звуки марша.

Рядом со мной, Роном, Мэтью и Синичкой стояли десятки Делейни и Малоуни. Мама, глядя на нас поверх солнечных очков, радостно улыбалась. Отец сосредоточенно возился с видеокамерой. Рон стоял у меня за спиной и держал мои ладони в своих.

Мимо нас прошествовал школьный духовой оркестр, игравший «Я горд, что я американец», за ним проследовала группа самых музыкальных из моих дядюшек с дядей Дуэйном во главе, исполнявших на скрипках и свирелях ирландскую джигу.

Я вспомнила день карнавала и Ронни Салливана у сцены, потом — рождественский парад, который чуть не испортил Большой Рон. Ронни тогда было так мучительно стыдно за отца... Но сегодня мы были вместе, и я была счастлива.

И вдруг шествие остановилось, его участники повернулись к нам. Оркестр дяди Дуэйна перестал играть и застыл на месте. Аманда дала знак своим лепреконам, и они, встав полукругом и хихикая, уставились на меня. Я прижалась к Рону.

— Они что, решили, что мы — тайные члены жюри? Или думают, что это мы стянули их горшок с золотом?

— Тс-с-с! — шепнул Рон. — Подожди.

Я подозрительно на него посмотрела. В глазах его горели лукавые огоньки. Похоже, они что-то задумали.

Дядя Дуэйн заиграл на скрипке старинную ирландскую балладу, нежную и напевную. Лепреконы выстроились в ряд лицом ко мне и Рону и по команде вытащили белые карточки с зелеными буквами. На них было крупно, так, чтобы могли видеть все мои родственники, весь город, да что там, весь мир, было написано: «КЛЭР, ВЫХОДИ ЗА МЕНЯ ЗАМУЖ!»

Я сквозь слезы взглянула на Рона. Он тоже чуть не плакал. Какой он был красивый в тот момент, какой счастливый!

— Это сюрприз, — шепнул он.

Высвободившись из его объятий, я подбежала к лепреконам и перестроила их. Вокруг все смеялись и аплодировали, а я смотрела только на его лицо. Надпись на карточках теперь гласила: «Я ВЫЙДУ ЗА ТЕБЯ ЗАМУЖ».

Он шагнул ко мне, взял меня за руки. Теперь мы тоже были участниками парада. Мы были частью того, что было нам близко и дорого с детства.