Танцор смерти. Дорога домой. Полет орлов. Исав
Шрифт:
— Думаю, ты прав, — ответил Рон. — Толку никакого.
— Клэр, мне все равно, что говорят эти двое, — заявила Синичка. — Давай я посмотрю фотографии.
— Спасибо, — сказала я со всем дружелюбием, на которое была способна.
За едой я не сводила глаз с Рона. Да, он сумеет убедить Мэтью не встречаться с родственниками. Не станет рисковать — чтобы Мэтью не узнал о его прошлом. Как он может быть так жесток к Мэтью? Как он может так поступать со мной?
Я вытащила из сумки пачку старых снимков. Руки у меня дрожали. Рон мрачно следил за каждым моим движением.
— Мэтью,
Мэтью нахмурился.
— Мне интересно, узнаю ли я Пита Делейни. Только вы с Клэр мне не подсказывайте, — сказал он, взглянув на Рона. — Вот этот, — произнес наконец Мэтью дрогнувшим голосом.
— Ой, правда! — изумилась Синичка. — Одно лицо.
Со старой черно-белой фотографии смотрел коротко стриженный молодой красавец. Действительно, сходство было поразительным. Я наконец поняла, что меня так удивляло всякий раз, когда я смотрела на Мэтью.
Чувствовала я себя приблизительно так же, как после выстрела бывшего мужа Терри Колфилд, когда я на джипе врезалась в столб. Мне было страшно, кружилась голова, тряслись руки. Собрав волю в кулак, я сказала:
— Нет. Это мой старший брат, Джош.
Я растерянно посмотрела на Рона. Взгляд его был холоден. Я сунула Мэтью другую фотографию и сказала через силу:
— Вот это Пит. Твой отец.
Мэтью долго изучал снимок и наконец сказал хрипло:
— Что ж, понятно, почему никто не принуждал Пита Делейни признать свое отцовство. Я на него ни капли не похож.
Он бросил фотографию мне на колени и подошел к Рону.
— Ты был прав, — сказал он отрывисто. — Не стоило этого затевать. Мне просто нужно было...
— Тебе нужно знать, кто ты и откуда, — договорил Рон. — Каким бы ни был твой отец, ты хочешь знать про него. Я это отлично понимаю. И понимаю, что ты чувствуешь. Просто я за тебя боюсь. Потому что это очень больно: хочешь любить своего отца, а он делает все, чтобы ты его ненавидел.
— Я не чувствую себя Делейни, — сказал Мэтью мрачно.
Во мне бушевала бессильная злоба. На меня одновременно нахлынули все самые страшные воспоминания: Рон убивает Большого Рона, Рона отправляют в приют, я в покореженном джипе, залитое кровью лицо Терри Колфилд... Я снова металась в заколдованном кругу жестоких ударов судьбы и своих собственных ошибок.
— Ты — Делейни! — крикнула я Мэтью и разрыдалась.
Рон тут же кинулся ко мне, обнял меня.
— Не надо больше об этом говорить. Сейчас — не надо, — зашептал он. — Птичка, родная моя, поверь, не надо. Я все понимаю, но, прошу, замолчи. — Он гладил меня по голове, а я, уткнувшись ему в плечо, рыдала все горше.
Я наконец узнала тайну, из-за которой Рон не мог привезти к нам Мэтью. Мэтью был сыном моего брата.
Той весной, когда мне было десять лет, а Рону пятнадцать и он жил у нас на ферме, мои родители позвали родственников помочь с ремонтом крытого моста. В уик-энд перед Днем Поминовения к нам съехались несколько десятков Делейни.
Рон считал своим долгом помогать моему отцу, но, как всегда, держался в стороне от моих родственников, а я все время прибегала к нему —
приносила еду, болтала с ним.На выходные и праздник приехал из колледжа Джош. Помню, как они с Роном сидели на коньке крыши и сдирали старую дранку. Дядя Пит с моим отцом и другими дядьями пилил доски.
Когда появилась Салли Макклендон, все удивленно зашептались. Салли привела с собой Мэтью, которому было тогда годика три. Она стояла, крепко держа его за руку. Для моих родственников она была олицетворением чего-то позорного и неприличного.
Я почему-то обернулась и увидела, как Джош, сидя на крыше, смотрит на Салли. Рон протянул ему гвоздодер, Джош, не глядя, взял его, но не удержал, и гвоздодер полетел в реку.
Джош не сводил глаз с Салли и ее сына, а Салли смотрела на него. Никогда не забуду ее взгляда — в нем было столько обиды, горечи и беспомощности. Она подхватила Мэтью на руки, развернув его лицом к Джошу, словно протягивая ему, а потом прижала к себе и пошла прочь. Джош слез с крыши, зашел в реку — воды в ней было по пояс — и шарил по дну, пока не нашел гвоздодер. Все это он проделал, не произнеся ни слова.
Эта сцена припомнилась мне с такой отчетливостью, будто произошла вчера.
И я наконец поняла, что все это значило.
Вечером мы с Роном рано поднялись к себе, зашли в ванную, закрыли дверь и включили воду: нас обоих преследовала параноидальная мысль — как бы нас не подслушали.
Рон сказал тихо:
— Прости, что я скрывал от тебя правду. Мне надо было убедиться, что Мэтью действительно похож на Делейни. Теперь я знаю точно.
— Ты уверен, что это Джош?
— Салли мне сама все рассказала. Она хотела, чтобы я знал, почему она уехала из Дандерри. Салли боялась, что Дейзи расскажет твоим родителям всю правду — она простить им не могла того, что произошло с моим отцом.
— Что именно она тебе рассказала про Джоша?
— Джош иногда поджидал ее на дороге к северу от кормодробилки Мерфи. Завозил на грузовике куда-нибудь подальше в лес. Делал свое дело, расплачивался и отпускал.
— Господи!
— Так было всего несколько раз. Потом все прекратилось. Она до смерти боялась, что кто-нибудь про это узнает. Боялась, что твои родственники отберут у нее ребенка, а ее заставят уехать из города. Она очень любила Мэтью и хотела растить его сама.
— Мама с папой простили бы Джошу рождение незаконного ребенка, но не простили бы того, что он струсил и не взял на себя ответственность за сына.
— Не об этом сейчас речь, Птичка. Нам надо решать другую проблему — ты сама сегодня убедилась в том, как Мэтью на него похож.
— Джош знал, что Мэтью — его ребенок, —- сказала я.
Рон на мгновение задумался.
— Тогда, на мосту Делейни...
— Ты тоже это помнишь!
— Я много лет об этом думал. Джошу Мэтью был не нужен. Это было понятно. Поэтому я чувствовал полное право оставить его у себя. Я решил, что все родственники заметили, как странно вел себя Джош в тот день, когда Салли привела на стройку Мэтью, решил, что и другие догадались, в чем дело. Поэтому и считал, что, если я привезу Мэтью домой, он там почувствует себя лишним.