Тайны старого замка и прочие (не)приятности

Художник отложил мольберт и поднялся. Поправив очки, подошел к гостье. Всмотрелся в ее лицо. Кэти сделалось не по себе от его пристального взгляда.

– Мона? Ты жива?

– Старина, ты совсем выжил из ума. Это не Мона, это ее дочь. Леди Катрина Ламберт.

– Поразительно. Они так похожи...

– Кэти, познакомься, это художник, который рисовал твою маму. Он был в нее влюблен. Как и все те, кому довелось с ней познакомиться.

– Очень приятно, – Катрина присела в приветственном поклоне.

– В твоей маме было столько свободы. Этим она и подкупала. Она ничего не боялась, – старик поправил очки и испачкал синей краской нос.

Катрина посмотрела на лорда Фаберта. Для чего он позвал ее к художнику? Чтобы лишний раз показать, что напрасно она прикидывалась бастардкой Возги? Как выяснилось, тут с самого начала знали, что она самозванка.

– Я могу подарить тебе один из ее портретов, – старик засуетился, подошел к полке, где лежали наброски и холсты без рам. – Дочери, наверное, стоит подарить портрет Моны в одежде. Да, она не стеснялась позировать. Я знал каждую родинку на ее теле. А вот...

Живописец протянул небольшой акварельный рисунок, и Кэти моментально узнала место, где тот был создан. Ее мама стояла на северной башне замка Возги, подставив солнцу и ветру лицо. На той самой, где теперь любил сидеть и смотреть в сторону гор отец. Но откуда...

– Вы бывали в замке Возги? – голос Кэти дрогнул.

Зря они с отцом недооценивали местных людей. Не так уж уединенно жил старый барон. Он, как выяснилось, принимал гостей и знакомил их с «сиротой». Кэти хмыкнула. Она до сих пор не знала, откуда мама родом.

– Я, кхм... Я своего рода хозяин замка Возги, – старик смущенно заулыбался.

Кэти сразу все поняла.

– Вы Возги...

– Да, я Мартин Возги.

Как же мало было сходства между этим стариком и ее отцом! Хорошо, что лже-барон никуда не выходил и никого не принимал, иначе его быстро разоблачили бы.

Катрина сразу поверила, что художник и есть «убиенный» ее матерью Мартин. Сходство со старым бароном – старшим братом Возги, было поразительным. Особенно, когда живописец снял очки. Он подслеповато щурился, когда протирал их, испачкав, как и нос, синей краской.

Катрина нащупала рукой стул и опустилась на него. Закрыла ладонями лицо.

Мужчины решили, что она плачет. Граф вздохнул и потрепал девушку по плечу. Но Кэти не плакала, она смеялась. Она вдруг поняла, что совершенно свободна от страхов. Ее мама ни в чем не виновата, настоящий Мартин жив.

«Боже! А ведь Гарольд еще не понимает, что у него не осталось козырей против меня!»

С недавних пор ей не был страшен Тайный королевский совет, так как живущие в замке агенты уже знали, кто скрывается за масками самозванцев. А теперь не стал страшен и граф Фаберт. Он не сможет принудить ее к замужеству. Гарольд сам сыграл ей на руку, показав живого Мартина Возги.

– Что тебя так развеселило, Кэти? – граф определенно насторожился.

– Я десять лет несла груз того, что моя мать – мятежница. Спасибо, вы помогли скинуть тяжесть с плеч. Теперь я смело могу посмотреть в глаза любимого человека.

– Кэти, не получится. Отныне ты будешь смотреть только в мои глаза. Иначе король узнает, что его враг – герцог Ламберт, скрывается под именем Мартина Возги. Ты хочешь, чтобы твой старый отец провел последние дни в тюрьме? Если ты выйдешь за меня замуж, то у тебя будет честное имя и защита.

– Но я дала слово другому, – Катрина в душе ликовала.

Как же здорово, что в ее жизни появились Конрад и Найтан! Если бы не королевские шпионы, она так и тряслась бы, боясь разоблачения. Она вынуждена была бы согласиться стать женой графа.

– Какому другому? Тому, кто бычком ходил за тобой по ярмарке? Я видел вас. Наблюдал, стоя в двух шагах, когда посылал девчонку с запиской. Этот рыжий верзила мне не соперник.

– Но мы любим друг друга...

Кэти была плохой актрисой, но она старалась выглядеть убедительной. Ей хотелось узнать, чем еще напугает ее Гарольд. Ему оказалось мало Моны. Теперь он вздумал заполучить ее молодую копию.

«Как же противно все это!»

– Ты напишешь записку, что отказываешь ему. Сделаешь все, чтобы выпроводить его в столицу. Если, конечно, не хочешь, чтобы на его карету внезапно напали. На дорогах неспокойно. По весне во многих канавах найдутся подснежники.

– Я ненавижу вас.

Как же она жалела, что отряд королевских воинов придет только после Новогодья. Сейчас она рассмеялась бы в лицо графу.

– Один шаг за дверь моего дома, и в замке Возги будут командовать мои люди. У меня есть все основания быть его хозяином. Я и так тянул долгие десять лет. Если бы ты была похожа не на Мону, а на своего отца, вылетела бы из замка еще при первом нашем знакомстве.

Кэти встала и прямо посмотрела графу в глаза.

– Не понимаю, как Мона могла полюбить такого, как вы?

– Твоя мама была умной женщиной. Она быстро поняла расклад сил, хотя тогда была младше тебя лет на пять. Что мог предложить ей нищий любовник?

– Мы не были любовниками. Я только рисовал ее, – подал голос Мартин.

Он торопливо сворачивал акварельный рисунок в трубочку, чтобы отдать его гостье.

– Почему вы живете здесь? – Кэти обратилась к нему. – Вас удерживают силой? Ваш брат горевал по вам.

Мартин помотал седой головой.

– Здесь тепло, спокойно. Вкусно кормят. Я могу заниматься любимым делом. А что я забыл в разрушенном замке? А с братом... С братом у меня всегда были сложные отношения. Я нарушил его запрет. Из-за меня погибла Мона. Это же я соблазнил ее рассказами о столичной жизни. Она мечтала стать фрейлиной, а я придворным художником...

Кэти хмыкнула. Ее мама была уверена в обратном.

– Однако мечты Моны осуществил я, а не этот бродяга, – перебил речь Мартина граф.

– Вы довели ее до плахи, – произнес Мартин и опасливо отступил в тень, скрываясь от злого взгляда Фаберта.

– Пойдем, Кэти. Представление окончено, – граф взял девушку за локоть и вывел за дверь.

Опять зимний сад с пугливыми птицами, длинные коридоры и лестница. На ней графа догнал слуга. На его лбу блестели капельки пота. Кэти смутило беспокойство слуги.

– Ваше Сиятельство, у вас в кабинете поздний гость...

Граф нахмурился, но ничего не стал спрашивать. Видимо, в правилах этого дома принимать за полночь сомнительных гостей. Если помнить, какими делами занимались наемные ратники, то ничего удивительного, что Гарольд живет беспокойной жизнью.