Театральные подмостки

– - В жизни не видал такую красивую пару! Нет никаких сомнений: они созданы друг для друга! Видать, по большой любви свела их судьбинушка. А любовь, сами знаете, понять невозможно... И вот гляжу я на наших влюблённых и свою любимую роль вспоминаю -- роль Джульетты. Вы даже не представляете, как я играл Джульетту! Всю свою душу вкладывал, всё своё огромное трепетное сердце! Как жаль, что Ромео и Джульетте не суждено было дожить до свадьбы. Убило их это бешеное животное... Можно долго спорить с Шекспиром, и я спорил, я пытался вразумить Вильяма, но -- ничего не попишешь. Не вырубишь топором... Печальная история. Но всякий раз, когда я вижу прекрасных влюблённых, которые преодолели все преграды, прошли все испытания, заслужили свою великую любовь -- а здесь как раз тот случай, -- у меня от умиления сердце слезами омывается.

– - Бересклет захрипел.
– - Извините, комок в горле, не могу сдержать слёз. Так вот я о чём. Стол не ахти какой. Блюда переперчили, перегорчили... Есть невозможно, что ни возьми, всё горько, горько... Горько!

И все сразу подхватили:

– - Горько! Горько!

А я сидел как заворожённый и озадаченно думал: "С каких пор Бересклет в актёры подался и что это за чушь с Джульеттой?"

Жених и невеста дружно поднялись из-за стола и потянулись друг к дружке. Мой Иван нежно прижал к себе Леру, и они, как поют виршеплёты, слились в поцелуе (ну да, так всё и было). И тут всё свихнулось... Случилось нечто страшное... Может, и ничего особенного для тустороннего мира, но у меня с непривычки холодок по спине пробежал. Да и зрители, и все гости за свадебным столом ахнули. Словом, у моего Ивана... голова отвалилась. Падая, она задела чашу с оливье и продолговатую пиалу с деликатесным грибным соусом, и весь салат, обильно политый майонезом, и грибная облива опрокинулись на белоснежное платье невесты. Подпрыгивая, голова докатилась до края стола, упала с гулким стуком на подмостки, покатилась, кряхтя, и к всеобщему ужасу в яму суфлёрской будки срухнула. Причём будка слопала её как живая с удовольствием, с каким-то восторженным чавканьем.

И в этот момент Ксения повернулась в сторону зрительного зала и пристально, с доброй насмешкой посмотрела мне в глаза. Мурашки пробежали по моей спине. А уже в следующую секунду Ксения исчезла. Тотчас же подевался куда-то и Бересклет. И никто этого не заметил за столом. Не заметили, кажется, и зрители.

– - Сыр выпал, с ним была плутовка такова...
– - задумчиво сказала Ольга.

Я ошалело смотрел на сцену, чувствуя, как зрители обгрызают мой затылок своими взглядами.

– - Вот ведь как бывает, Ваня, -- с жалостью в голосе говорила Ольга, -- у вас с Лерочкой сразу всё наперекосяк пошло... Прямо со свадьбы. А ты и знать не знал, бедненький...

– - Да-а... смешно...
– - вымученно скривился я, и не узнал своего голоса.

– - Скажи уж -- плакать хочется, -- сказал Николай Сергеевич.
– - Так всё и было. Документальная хроника.

– - Что-то я не помню, что у меня голова на пол брякалась.

– - Потому и не помнишь...
– - бодренько взвизгнула Ольга.
– - Не сомневайся, брякнулась что надо! И прямиком -- в пропасть!

– - Насколько я помню, в нашем театре не было суфлёрской будки. При мне, во всяком случае.

– - Пришлось поставить. Вань, всё для тебя...

– - Да уж вижу. Спасибо...

– - Ты, Вань, не думай, ничего особенного, -- сказал Алаторцев.
– - Слышал, небось, что пары соединяют на небесах? А вот чтоб разъединить, обязательно суфлёрская будка нужна, без неё никак. То мужу, то жене нужный текст старательно нашёптывают...

Я слушал краем уха сочувствующие стенания Ольги и Николая Сергеевича, а сам напряжённо смотрел на сцену. Мне было, с одной стороны, забавно смотреть на себя, безголового, а с другой -- тревожно как-то, неловко за себя, что ли, свадьба всё-таки.

...Лера презрительно фыркнула, сконфузилась и, схватив салфетку со стола, стала нервно соскребать с себя оливье и грибы. А моё несчастное, обезглавленное тело как ни в чём не бывало село на своё место, положило руки на стол и стало ждать, когда голову принесут. К счастью, ни кровиночки не пролилось (как я понял, кровь тут вообще какая-то... нарисованная, что ли), а то бы, наверно, всех заляпало. Да и рана странная: срез ровнёхонький, как на картинке. Ну, очевидно, здесь это в порядке вещей.

За столом повисла гробовая тишина. Как ни странно, мои мама и папа, казалось, совсем даже не расстроились, а лишь со значением переглянулись, как будто говорили друг другу: вот видишь, что и требовалось доказать!

Мама спокойно и деловито взяла салфетку со стола, расправила её и тщательно прикрыла обезглавленную шею. Ну, чтобы мухи не засиживались.

Моя тогда ещё будущая тёща, незабвенная Зинаида Альбертовна, оправившись от шока, вдруг опомнилась, всплеснула руками и взнялась со своего места. В отличие от своей дочери она довольно грузная женщина.

– - Не беспокойтесь, гостиньки дорогие, обычное недоразумение, пустяки. Сейчас всё исправим, пустяки какие...
– - повторяла она, растерянно озираясь по сторонам.

Пунцовая по самую макушку, Лера смущённо пыхтела над своим платьем, и руки её совсем не слушались. Вдруг её перекосило, и она, вскинув яростно сверкающие глаза и нервно дрыгая рукой с испачканной салфеткой, возмущённо выпалила:

– - А что все сидят?! Вы хотите, чтобы я в яму лезла?!

– - Успокойся, доченька, сейчас всё уладим.

– - Что, "успокойся"?! Мне этот обрубок с бабочкой даром не нужен!

Мне стало не по себе. Семь лет назад Лера не была такой злой. Это же неразумно: у нас впереди, "до гробовой доски", долгие годы семейного счастья... А тут оскорбляет при всём честном народе, да ещё в такой светлый и прекрасный день нашей жизни. Я сидел с каменным лицом и боялся повернуть голову. Мне казалось, что весь зрительный зал смотрит на меня, а не на сцену. С моего затылка уже сыпалась стружка.

Мои родственники недовольно шикали. Тётя Валя решила заслонить наш род Бешаниных, поднялась, сверкая молниями из очей, и громыхнула:

– - Это какую такую вы нам невесту подсовываете? Ежли она сейчас нашему Ване голову отломила, то чего дальше будет?

– - Сами безголового жениха хотите втюхать!
– - огрызнулась какая-то родственница со стороны невесты.
– - На кой он нужен, если у него голова на соплях держится!

– - Не волнуйтесь, гостиньки дороги, ничего страшного не произошло, -- плаксиво голосила Зинаида Альбертовна, и её слащавая улыбка дрожала на губах.
– - Сейчас мы всё исправим... вернём на место... Кушайте на здоровье, пейте, -- и тут же на мужа зашипела: -- Ну, чего расселся? Давай голову ищи!

Тот сразу вскочил как ошпаренный и в суфлёрскую яму полез. Еле-еле втиснулся. Скрылся там -- и как в воду канул, ни слуху, ни духу. Ну, Борис Николаевич и правда покладистый в жизни. Большой человек на телевидении, а жену слушается беспрекословно.

А за столом тревога поселилась. Гости друг дружке стали истории разные рассказывать, одна страшней другой. Ну и про приметы вспомнили, а как же.

Подруга семьи Леры, пожилая дама с длинными платиновыми волосами, которую со спины, помнится, все принимали за девушку, просвещала своих молодых соседок по столу: