Театральные подмостки

Посыпались разные возгласы, одобрительные и не очень, но все дружно выпили и закусили.

Лера ещё какое-то время сидела задумчивая, потом встала, поправила на себе платье и фату.

– - Минуточку внимания, -- сказала она и, когда все затихли, заговорила печально и торжественно: -- Я хочу рассказать, как много я значу для Вани. Признаюсь, особой любви к нему у меня никогда не было. Ваня всегда был неудачник, жил ради каких-то призрачных ценностей. И только когда мы с ним познакомились, тогда у него и началась настоящая жизнь. Он даже сам удивлялся. Сколько раз мне говорил: ты, Лерочка, мой ангел хранитель, без тебя я -- пустое место, ноль без палочки. Поверьте, мне сейчас очень тяжело, но я не могу его бросить, хотя и всё яснее ясного... Хорошо, я пойду с ним под венец, мы в любом случае должны быть записаны на небесах, -- голос её задрожал.

– - Вы все свидетели: я приношу в жертву саму себя, свою молодость и красоту, свою бесценную жизнь. Я вижу, в отличие от Вани у вас у всех есть головы на плечах, и вы оцените мой великий подвиг, мою колоссальную жертву.

Гости одобрительно загалдели, по столу понёсся весёлый грай, посыпались замысловатые пожелания, шутки, бряканье тарелок и звон бокалов, заиграла музыка -- и покатилось, полилось.

– - Кушайте, пейте, гости дорогие, -- радостно кричала Зинаида Альбертовна.
– - Если мы здесь хорошо погуляем, то и в земной жизни у молодожёнов всё ладненько будет.

И гости лезли из шкур, резвились на всю катушку, плясали то под весёлую музыку, то под грустную.

Станцевали и жених с невестой медленный танец. Я с интересом наблюдал за ними и еле-еле сдерживал слёзы умиления. Мой Иван, несмотря на свою ущербность, нежно и уверенно вёл невесту, стараясь не делать резких движений и не оттоптать ножки в инкрустированных туфельках. А Лера внимательно следила за ним и время от времени поправляла сползающую салфетку на его шее. Всё это выглядело так трогательно и настойчиво прошибало слезу. Но в какой-то момент Лере надоело постоянно придерживать салфетку, и она сняла с себя фату и водрузила её на безголового жениха. И вот это мне совсем не понравилось.

Впрочем, Лера с Иваном больше не танцевала, а понеслась во все тяжкие. Прошло совсем немного времени, и на сцене уже творилось что-то несусветное, всё смешалось -- кони, люди... Лера отчаянно веселилась и разошлась не на шутку. Она совсем не обращала внимания на скучающее тело жениха своего и резво танцевала то с одним ухажёром, то с другим, которых я и знать не знаю. На той нашей свадьбе их, естественно, не было, но, как я понял, на небесной свадьбе должны присутствовать все...

В какой-то момент у Леры глаза разбежались...

– - Ой, я запуталась, -- запыхавшись, говорила она.
– - И тот хорош, и этот. Давайте жребий бросим, что ли?

– - Что ты, доченька, побойся Бога, -- взмолился отец.
– - Разве можно полагаться на случай? Ты сердце слушай. Иван уже так и так от нас не уйдёт, а другие -- как знать... -- Кидай, доченька, кидай!
– - уверенно сказала мамаша.
– - Твой отец умное не скажет. Жених всё равно ничего не видит и не слышит, пользоваться надо...

– - А ведь правда, мама!
– - обрадовалась Лера.
– - Зачем тогда нам жребий -- все пригодятся!

И вот после очередного весёлого танца Лера, запыхавшаяся и довольная, бухнулась рядом со своим безголовым женихом и стала над ним немилосердно издеваться.

– - Ванечка, скушай этого восхитительного маринованного поросёнка...
– - ласково лепетала она.
– - Жених должен всё делать ради своей любимой... Ты должен пить и есть ради меня... Не хочешь? Знаешь, какой вкусный поросёночек -- пальчики оближешь. Ты мой поросёночек... Может, тебе салатику положить?.. Ну, не капризничай... Ой, ну тебя совсем не поймёшь! Все любят вкусненько поесть, а ты нос воротишь...

После этого Лера начала меняться. Внешность её как-то поблекла, а потом и вовсе подурнела. Неправильные и вычурные черты лица представляли собой унылую и безобразную картину, на которой особенно выделялись крючковатый нос, нелепо пухлые губы и базедовы глаза.

Но самое странное, все присутствующие вели себя привычно, словно с невестой совсем ничего не происходило. Я не мог постичь этой непонятной всеобщей слепоты и готов был поверить, что это со мной что-то не так. Ведь даже мать и отец Леры как будто ничего не заметили.

– - Какая-то чушь, ничего не понимаю, -- разволновался я.
– - Это же не Лера. Что с ней сделали?

– - Она, она, -- уверенно сказал Николай Сергеевич.
– - Не сомневайся. Ты что, не видишь, фата -- та самая? Фигура, правда, немного охавронилась... Так ведь застолье какое!..

– - Подождите, вы меня не путаете. Вы разве ничего не замечаете? Лицо не её!

– - Ваня, успокойся, -- сказала Ольга.
– - Как будто мы твою Леру первый раз видим! Конечно, это она. Прям неловко за тебя... Может, ты заболел? Ты себя хорошо чувствуешь?

– - Ты хочешь сказать: я на... ней был женат?

– - Ну конечно! А на ком же ещё!

– - Олёша, ты только дурочку не включай!

– - Вань, не шуми, -- вмешался Николай Сергеевич.
– - Твои бывшие родственнички так и ждут скандала. Может, у тебя сейчас духовное зрение открылось... К душе ступеньками пробиваются. Вот и нащупал первую ступеньку. Сам-то чувствуешь себя душой?

– - Идите-ка вы с этой душой!..

– - А может, ты даже на финишной прямой... на подступах... Конечно. Если уже видеть стал особенным зрением, духовным... Ещё чуть-чуть и совсем рассосёшься...

– - И вообще, тебе ни всё ли равно? По-моему, жизнь уже доказала, что вы с Лерой чужие, -- насмешливо сказала Ольга и загадочно посмотрела на меня. И мне показалось, что они знают нечто такое, чего я пока не понимаю.

Николай Сергеевич для пущей таинственности ещё добавил:

– - Когда, Ваня, любовь фальшивая, и не такое бывает... Так что... не твоё дело, сиди и помалкивай.

Лера изменилась не только внешне, но и суть её свихнулась непонятно в какую сторону. Превратилась в беспардонную и вульгарную особу, чего за Лерой, хоть и нервной, но утончённой и воспитанной, никогда не водилось. Даже разозлившись, она не опускалась до пошлых оскорблений, а тем более мата я от неё никогда не слышал. А теперь выдавала такие реплики, что у меня уши горели. Да ещё сама себе набулькала полную рюмку и, круто запрокинув голову и поглаживая рукой большой округлый живот, одним глотком укатила алкоголь в серёдку. Лошадиная доза для Леры, которая вообще не пьет. И уж тем более слоновая доза для ребёнка...

Зинаида Альбертовна испуганно вздрогнула и с мольбой сказала:

– - Доченька, так сильно голову не задирай, а то вдруг отвалится.

– - За собой лучше смотри!
– - огрызнулась Лера.

– - Да не у тебя -- у ребёнка отвалится, -- пошутил кто-то.

– - А вас вообще не спрашивают! Я смотрю, тут одни умники собрались!..

В этот момент я почувствовал, что смотрю на сцену один. Глянул по сторонам, а все зрители, включая и Ольгу с Алаторцевым, сидят спиной к сцене, лицом совершенно в противоположную сторону. И там, куда они старательно взирали, чудесным образом появилась другая сцена, где тоже проходила свадьба. И здесь всё было куда красивее, добрее и светлее! Издалека в женихе я узнал себя, а в невесте -- таинственную Ксению, Синичку. Сердце моё сжалось, но не успел я хоть что-то сообразить, как призрачная сцена исчезла. В ту же секунду и зрительный зал опустел -- и сразу повисла гробовая тишина. Я повернулся -- на сцене тоже никого уже не было, хотя свадебные декорации, как ни странно, остались. И словно ещё дымились на театральных подмостках.

Явление 12

Сказка про Золушку

Я поднялся на сцену, и моему взору предстала неприглядная картина. Свадебный стол с грязной посудой и объедками, сломанные стулья, разбитые бокалы, затоптанный пол с чёрными разводами, кое-где кого-то стошнило... Словом, сплошная разруха, как и наша с Лерой жизнь.

Есть и пить совсем не хотелось, хотя на столе оставалось ещё много чего. Всякие разные изысканные деликатесы и даже горячее. Я прибрался, как мог, а потом долго сидел за столом, вглядываясь в задворки зрительного зала. Смотрел до рези в глазах в надежде увидеть хоть мельком ту призрачную сцену, на которой игралась другая, неизвестная мне счастливая жизнь двух влюблённых, судьбою венчанных на небесах.