Театральные подмостки

– - Извините, а какая у вас была болезнь?

Власов ответил не сразу.

– - У каждого своя болезнь... А моя болезнь умерла вместе со мной... Но если хотите -- у меня был панкреатит, потом рак поджелудочной... Метастазы по всему телу, почки отказали... впрочем, я был весь больной.

– - Да, страшно. А как же обезболивающие? Неужели никакие лекарства не помогали? Вы же были в больнице!

– - Обезболивающие почему-то на меня не действовали или помогали совсем недолго.

Мы с минуту молчали. Меня мучил один вопрос, но я боялся обидеть моего гостя. Подспудно или твёрдо мы верим, что ничего так просто не бывает. Особенно это относится к болезням, которые почти всегда воспринимаются как кара свыше. Человек рано или поздно за что-то расплачивается. Хотя и почти все святые прошли через страшные муки, немощи и болезни. Видимо, и этот несчастный человек неспроста принял столь страшные страдания. Вот это я и хотел спросить, но не решался.

Власов будто прочёл мои мысли.

– - Вы хотели узнать, за что мне это... за что меня Бог покарал? Было за что, было...
– - тихо сказал он, и лицо его омрачилось.

Он долго молчал, словно собираясь с мыслями, а потом выдал длинный монолог, из которого я так и не понял, в чём его вина.

– - Наверное, всё началось с молодости... Молодые мы, сами знаете, все ухари, а уж если в толпе, да на одного, так любого забьём до смерти. Герои... Друг перед другом боимся сплоховать или, что того хуже, хотим свою исключительность показать. Или бываем трусами, когда верховодит какой-нибудь мерзавец, тупой и агрессивный, спесивый и жестокий. Боимся осадить садиста и изверга, это же чревато! Лучше мы запишемся в шестёрки и прихлебатели и будем услужливо подпевать и подыгрывать. Или старательно убеждаем себя, что это нас не касается, и молчаливо, угнув голову и закрыв глаза, отходим в сторонку. Утешаем себя мыслями о своей цивилизованности и интеллигентности. Ещё страшнее, когда в молодости тебя самого распирает чувство собственного превосходства. И ты можешь подавить, унизить или даже сломать чьё-то ещё не сформировавшееся сознание, а значит, и погубить чужую судьбу. По сути, то же убийство. И когда у меня жизнь начала стремительно разрушаться, за два года до смерти, я искренне недоумевал: за что? Шарил близоруко вокруг себя, что-то, конечно, находил, ещё больше затягивая удавку на своей шее, и не догадывался, что ключик лежит в бурной молодости. Всё очень просто: мои гадкие стремления и сформировали мою будущую жизнь, жизнь приспособленца, стремящегося к сытости и удовольствиям. А всё это рано или поздно кончается крахом.

Власов говорил спокойно, уверенно -- и вдруг осёкся, губы его задрожали, глаза его потухли и наполнились такой смертной тоской, что мне стало не по себе. Он, пошатываясь, встал и замер, глядя в зрительный зал. Сам весь как-то обмяк, осунулся, сгорбился. Весь его вид вызывал сострадание и сочувствие как к согбенному калеке.

Он был настолько жалок и несчастен, что я не решался что-либо спросить. Смотрел и пытался понять, сколько же ему лет. На вид не больше пятидесяти. Очень вероятно, что передо мной чиновник или некое должностное лицо какого-то предприятия. Лицо, должно быть, высокопоставленное. Ну и, конечно же, он человек небедный.

– - Вы кого-то убили?
– - вдруг спросил я.

– - Нет, я никого не убивал, -- торопливо сказал он. -- Но у любого человека по мелочам всякой мерзости поскреби -- на убийство потянет.
– - Он тяжело вздохнул и, не отрывая взгляд от зала, заговорил вновь, заговорил ещё более жалким, плачущим сиплым голосом: -- Никчёмный я человек, пользы никакой не принёс. Бог мне многое дал: ведь я был здоровый, не бедствовал, я очень долго не знал, что такое несчастье, мне везло... а как я использовал этот дар, как отблагодарил? Я у тех, у которых ничего не было, последнее отнимал. Всё время я жил за счёт других. Хорошо ещё, Бог мне болезнь послал, сгнил я, как мерзость последняя.

– - Вы ада боитесь?

– - Ад... Придумали какой-то ад, Страшный суд, Конец света... всё гораздо проще и страшнее, без всякого ада и чертей, -- сипло говорил он, размазывая слёзы по щекам.
– - Душа сама так исказнит -- ещё страшней геенны огненной, -- тут он осёкся и отвернулся, не в силах вымолвить ни слова. Минуты три приходил в себя, утишая клокочущее нутро, потом сказал назидательно: -- Сам человек себе ад создаёт, сам, а после жизни варится в своём прошлом, как в кипящем котле.

Власов встал и принялся выхаживать вдоль авансцены, часто вглядываясь в зрительный зал. И зрители в затаённом безмолвии внимали ему.

– - Вот уже пять лет я... в таком состоянии. Душой себя совсем не чувствую. И скорее всего, я рано или поздно исчезну навсегда. Нет, вы не подумайте, я не жалуюсь, я даже хочу, чтобы всё закончилось как можно быстрее. Жизнь моя была пуста, подленькая и гадкая... А теперь я просто информация жизни. Да, я исчезну... Это участь всех... таких, как я... Нам суждено всего лишь немного задержаться между смертью и... смертью, чтобы самим оценить свою жизнь, понять свою душу и смысл жизни, прикоснуться к тайнам мироздания и без всякого сожаления сгинуть бесследно. Вот так, Иван Михайлович, во Вселенной никакого насилия нет, -- он со значением посмотрел на меня и сказал с надеждой в голосе: -- Хотя, быть может, у меня всё-таки есть душа, и она найдёт в моей жизни какой-нибудь хоть маленький светлый кусочек.

Честно сказать, я совсем запутался. Человек умер такой мученической смертью, а теперь ещё и лежит пять лет без движения -- разве он не заслужил прощения?

– - Странно, мне говорили, да я и сам уже убедился, что жизнь исчезнуть не может.

– - Так и есть, информация моей жизни не исчезнет. Я, видимо, не так выразился. Вы, к примеру, в любой момент сможете оказаться в моей шкуре, как это случилось с вами сегодня. Сможете испытать не только муки моей страшной болезни, но и пройтись по всей моей жизни. Может, таким вот образом кому-нибудь и пригожусь. Актёры, несомненно, что-то найдут для себя... Думаю, внешность у меня фактурная, голос тоже -- ничего, пропитый, гнусавый... В кино зажравшиеся чиновники и богатые мерзавцы ох как нужны! Да, жизнь моя останется, но меня уже не будет...
– - он тяжело вздохнул.
– - И никто вам уже мою жизнь не прокомментирует.

– - Неужели я тоже исчезну?
– - осенила меня страшная догадка.

Власов впервые немного улыбнулся.

– - Ну, вам как раз это не грозит.

У меня чуть отлегло от сердца.

– - А вы откуда знаете?

– - Всё очень просто: у вас есть душа, которая о вас заботится.

Я не знал, что ответить, и Власов сам задал наводящий вопрос.

– - Вот как вы думаете, почему вы именно в мою жизнь попали?

– - Да, кстати, почему?

– - Всё очень просто: меня попросили...

– - Кто?

– - Вы сами и попросили... Точнее, ваша душа.

– - Зачем?

– - Даже не знаю. Видимо, моя жизнь для актёров очень уж показательна. К тому же интересный и захватывающий финал... Хотя чему может научить чужая жизнь? Мы и на своих-то ошибках плохо учимся.

– - Вы видели мою душу? И какая она?

– - Саму душу я не видел, видел её образ...
– - уклончиво сказал Власов.
– - Такой... собственно, как и вы. Не отличишь. Мы так же разговаривали, как сейчас с вами. Разве что взгляд другой...

– - Да... Как же тут странно всё... У души где-то там своя жизнь... я об этом ничего не знаю. А как можно повидаться?

– - Ну, это, боюсь, невозможно. Во всяком случае, поговорить не получится. У вас же одно сознание, хоть вы и в разных местах. Вот станете душой, тогда уж...

– - Это я уже слышал. Жаль.

– - Для меня тоже не всё ясно. Здесь я уже многое что узнал, но... с душой пока толком не разобрался... Что и говорить, неправильно мы душу понимаем. Думаем, это какая-то уникальная штуковина, которая только человеку дана для бессмертия. Только у людей она есть, в теле сидит и с рождения всем даётся. Увы, а может, к счастью, это не так. Даже когда у человека появляется сознание, когда он начинает мыслить, -- даже тогда душа может не появиться. Душа рождается, когда появляется сознание...
– - Власов замялся, подбирая нужное слово, потом сказал: -- сознание причастности... да, именно причастности...

– - Причастность? К чему?

– - Точно сказать не могу...
– - задумчиво ответил он.
– - Трудно объяснить... Рождение души -- тайна великая и непостижимая. Да... рождение души... видимо, у всех по-разному бывает и в разное время. Очень часто душа рождается только от того, что этот человек просто кому-то дорог, а точнее, если его любят. Иной раз ребенок ещё и разговаривать не умеет, а душа у него уже есть. Да, всё от любви, от любви, как ни банально это звучит. А материнская любовь, что и говорить, величайшая сила. Но ещё и очень важно, как у человека сознание развивается. О чём он думает, к чему стремится и, разумеется, какие поступки он совершает. От самого человека многое зависит, сам он за себя отвечает, сам. Нельзя... никакой толпы, никаких кумиров и никаких, упаси Бог, духовных лидеров, которые говорят, что у них дар и они, мол, обладают тайными знаниями. Беречь надо своё сознание от всякого порабощения извне. Потому что, какое сознание, такая и душа будет. Душа должна быть уникальна, её не надо прививать на чужие корни. Нельзя что-то копировать. Да, не так-то просто свою душу сотворить. Случается, человек уже и в годах, и жизнь за плечами, а душа только родилась. А бывает, и совсем не рождается. Все эти убийцы, маньяки, нелюди... Думаю, у таких -- души вообще не бывает. Сознания таких людей не душу, а демонов порождают. Кто-то сказал: сон разума рождает чудовищ... Не сон, а сознание лишённое разума рождает чудовищ. Согласитесь, очень сомнительно, что у сознания, жаждущего убивать, насиловать, коверкать чужие судьбы, может появиться душа. Ведь душа такой же природы, как и Бог. Она, можно сказать, частичка Бога. Разумеется, у человека есть свободная воля, а точнее, свободная воля дана человеческой сути. Если бы всем душа давалась от рождения, никакой свободной воли не было бы. И тогда не было бы ни маньяков, ни педофилов и подобной мерзости.-- Власов вдруг нахмурился, виновато посмотрел на меня и, словно оправдываясь, продолжил: -- Нет, вы не подумайте, у меня-то есть душа, только я её почему-то не чувствую. А может, я уже душа, только очень слабая. Ведь это нематериальные вещи, это нечто непостижимое для человеческого разума. Даже здесь не дано понять... Сознание то распадается, то сливается в одно целое. А можно и по-другому сказать: сознание всегда одно, а измерения, или реальности, многомерны. Это как квантовая спутанность, квантовый принцип неопределённости, когда одна частица может одновременно находиться в разных местах.