Тень смерти

— Я вывела яд из твоего организма, так что умереть ты не успела. Надеюсь, ты уже поняла, что продула в чистую — повторной демонстрации моего стиля боя, даже без отравляющей составляющей, ты не переживешь.

— Да, это понятно, - подтвердила Вакилла, садясь.
– Почему вы меня спасли?

— Видишь ту штуковину?
– Церцея показала на огромное черное облако, окутавшее холм, на котором раньше находился лагерь нежити.
– Она означает, что Мальчик-с-Пальчик сражается с Хозяином. Раз так, значит ему удалось победить Дюймовочку и ему на это потребовалось примерно столько же времени, сколько тебе — на то, чтобы победить моего братца.

— Конечно, повелитель ведь самый сильный маг на свете!
– с готовностью сообщила ведьма.
– А кто такая Дюймовочка?

— Зения Золвотер. Я вообще не верила, что кто-то из ныне живущих сможет сравниться с ней. Раз это случилось, у Мальчика-с-Пальчик будут неплохие шансы против Хозяина. Поэтому я и не стала тебя убивать.

— Я пока не понимаю… Разве вы не должны были расправиться со мной как можно скорее и поспешить на помощь своему повелителю, коль скоро он в опасности?

— Какая ты все-таки еще девочка… В бою между кем-то вроде них мы будем только под ногами мешаться. С другой стороны, если Мальчик-с-Пальчик победит… ты слышала, что он сказал. Он хочет видеть в живых тебя, а с остальными, то есть мной — будь что будет. Это значит, что если я тебя убью, не сносить мне головы. Так что поднимайся и топай за мной — посмотрим, чей хозяин выиграет.

— А..ага, - пробормотала Вакилла.
– Эээ… госпожа Церцея, насчет вашего…

— Меня все зовут Змеей, можешь тоже звать меня так, - оборвала ее Церцея.
– А ты… будешь… хмм… скажем, Курочка Ряба.

— Почему это я — курочка?
– возмутилась ведьма.

— Можешь заставить меня взять это прозвище обратно? Нет? Вот и то-то.

Вакилла в ответ только вздохнула.

***

«Арз’ман’дан, - беззвучно сообщил Мал Ксан, - они идут.»

Они с Мелипсихоной стояли спиной к спине, в центре облака, наполненного тенями. Заклинание, с помощью которого оно было вызвано, считалось сильнейшим из всех темных заклинаний — и не без причин. Фактически, оно создавало идеальные условия для того, кто им воспользовался, и наихудшие — для всех остальных, кто попадал в область действия. О стрельбе внутри облака можно было забыть — видимость не превышала пятнадцати футов. Облако обладало столь мощной темной аурой, что даже сильнейший из магов мог скрыться в его тени, не оставив следов своего присутствия. Единственным, кто мог свободно ориентироваться и определять местоположение других объектов внутри облака, был его создатель… и тот, кто был связан с ним настолько прочной связью, что разделял все его эмоции и чувства. Мал Ксан никогда не стал бы прибегать к этому заклинанию, если бы в паре с ним сражались Зения или Семасцион — это слишком сильно ограничило бы его союзников в использовании их способностей, но с Мелипсихоной все это было несущественно — пока один из них сохранял способность ориентироваться на местности, другой мой бы спокойно закрыть глаза и продолжать сражаться. Причиной этому были две небольшие зеленые печати — одна из них находилась на правой лопатке у лича, а другая — на левой груди у Арз’ман’дан. Они назывались Печатями Душ и создавали нерушимую связь между теми, на кого были поставлены. Насколько Мал Ксану было известно, Мелипсихона была единственной, кто мог накладывать это заклинание. На самом деле, эти Печати позволяли внести сумятицу в ряды противника, как ничто иное — свяжи ими двоих врагов, и они моментально почувствуют все, что каждый из них думает о другом. Если между ними ранее были хоть какие-то разногласия — все это тут же выплывает наружу и похоронит любую командную работу. Даже если разногласий не было, шквал чужих мыслей собьет с толку кого угодно, а это были еще цветочки. Ударь одного из связанных — боль почувствуют оба. Заставь запаниковать одного — и страх передастся другому. Убей одного — и другой почувствует боль, не сравнимую ни с одной другой — боль души, разрывающейся на две части. Иными словами, те, кому не посчастливилось попасть под действие этого заклинания, в конце концов погибнут страшной смертью в восьми случаях из десяти. Тем большим было удивление Мал Ксана, когда, едва пережив превращение своего господина в лича, Мелипсихона вновь пожелала связать себя с ним такой печатью. Впрочем, с самого дня их встречи эта девушка только и делала, что удивляла его своими предложениями…

— Дяденька, зачем вы сидите под дождем?
– спросила высокая черноволосая девушка с зонтиком.

— Мне негде укрыться, - ответил уже немолодой мужчина в сером плаще и соломенной шляпе.

— Вас никто не пускает переночевать? Почему?

— Я очень злой человек. Все мне боятся.

— Пойдемте ко мне!
– протянула руку девушка.
– Люди становятся злыми от того, что о них никто не заботится… Так моя бабушка говорила.

— Ты уверена, что твои родные не будут против? Я вас не стесню?

— У меня семь сестер, - улыбнулась девушка.
– Вряд ли нас можно стеснить еще больше.

Две фигуры в плащах убегали от кого-то по грязным улицам столицы Керлата.

— Почему мы бежим, господин?
– спросила та, которая была повыше, когда они свернули в переулок и погоня промчалась мимо.
– Вы же самый сильный на свете, почему вы должны все время скрываться?

— Пока солнце светит в небе, темному магу не одолеть светлого.

— Тогда уберите это солнце с неба, пусть больше не светит!
– воскликнула девушка.

— Солнце светит, потому что таков закон природы, - покачал головой некромант.

— Нет такого закона, чтобы сильный убегал от слабого!

Женщина в домашнем крестьянском платье сидела у кровати больного старика.

— Господин, вы должны стать личем!

— Глупости, - проворчал темный маг.
– Мне нужно всего лишь пережить Маршала Гведдри, каких-то там пять-десять лет протянуть.

Старик закашлялся.

— Вы проболели всю зиму, господин. Вам нельзя рисковать — Ритуал следует провести как можно скорее!
– настаивала женщина.

— Я не хочу быть личем… Ты же знаешь, наши печати… Да еще и то, во что я в итоге превращусь. Это слишком жестоко по отношению к тебе.

— Я была счастлива с вами девятнадцать лет, переживу уж как-нибудь пару часов боли, - улыбнулась Мелипсихона.

— Ты что-то хочешь мне сообщить, Мелипсихона?
– поинтересовался лич.

— Да, господин. Я хотела бы заметить, что Хасан становится… - она хотела сказать «опасным», но поняла, что это может прозвучать, как сомнение в силе лича, так что вместо этого она подобрала другое слово.
– Трудноуправляемым.

— А разве он должен быть легкоуправляемым?
– ехидно поинтересовался Мал Ксан.
– Не помню, чтобы я учил вас быть послушными марионетками. Власть держится не на покорности, а на силе. До тех пор, пока он не станет опасным, его трудноуправляемость меня не волнует, благо со своей работой он пока справляется.

— Да, господин, - поклонилась женщина, так и не осмелившись сказать, что, по ее мнению, Хасан уже опасно близко подошел к черте, перейдя которую он станет опасным для своего господина. Но, разумеется, через их связь он услышал и невысказанное.

— Мы ошиблись в самом начале. Нам не следовало столь сильно бояться Маршала Гведдри и ждать его смерти, - произнес лич.
– Теперь нам придется столкнуться с последствиями нашего промедления. Именно это должно нас волновать, а не Хасан Нортваллей и его мотивы.

— А я рада, что мы подождали, - возразила Мелипсихона.
– Даже если нас теперь убьют, я прожила эти двадцать девять лет именно там и с тем, где и с кем хотела.

Арз’ман’дан, - беззвучно сообщил Мал Ксан.
– они идут.»

«Поняла», - так же без слов отозвалась волшебница.

— Арз’ман’дан… - лич внезапно перешел на вербальный метод общения.
– Даже если нас теперь убьют, я тоже прожил эти двадцать девять лет именно так, как хотел.

В этот момент из тьмы вылетел призрак с мечом и помчался на Мелипсихону. Женщина вытащила из своего короба гнома, а затем направила на Сар’ара поток молний. Гном же вытащил молот, готовый прикрывать свою хозяйку. Тем временем, Мал Ксан направил Теневой Разрушитель на Хасана, нападавшего с другой стороны. Молодой некромант упорно бежал вперед сквозь поток молний и лич уже приготовился перейти к ближнему бою, когда Хасан вдруг присел. Сквозь треск молний Мелипсихоны Мал Ксан не рассышал слов заклинания и оно стало для него полным сюрпризом — земля разверзлась и они с Нортваллеем оба полетели в яму.

— Так я и знал, что от этого облака можно спрятаться под землей, - удовлетворенно произнес Хасан, вставая на ноги. При падении он, кажется, повредил ногу, но надеялся, что Си’ях’кан позволит ему завершить бой, невзирая на ранение.

— Да, оригинальный метод разделить противников, - согласился лич, тоже поднимаясь.
– Или же ты сделал это, чтобы компенсировать мое превосходство в дальнобойности?

— И то, и другое.

— Отличный план, - похвалил Мал Ксан.

Кто-то, незаметный личу, но хорошо слышный Хасану, коротко усмехнулся.