Теория мироустройства

Внезапно Марибель отрывисто вздохнула и тихо, но ясно произнесла:

— Да, виновата в случившемся не одна лишь я. — Она подняла на него глаза, и Исао почувствовал пробежавшую по позвоночнику волну тока, настолько пронизывающим был её взгляд. А Марибель продолжала: — Действительно, здесь есть вина ещё как минимум троих, а, если копать глубже, корень проблемы можно обнаружить в ошибке ещё одной личности. И да, Ренко тоже виновна в своей… своём состоянии. — Марибель горько усмехнулась. Немного помолчав, она продолжала: — Можно сказать, что она в какой-то степени поплатилась за свою любознательность… Слишком жестоко поплатилась. Однако я могла это всё предотвратить. Могла — а не предотвратила! — с болью и раскаянием в голосе закончила она, и в уголках её глаз начали собираться слёзы.

Марибель отвернулась и каким-то остервенелым жестом стала тереть глаза. Она будто злилась на себя за свою откровенность и в то же время с новой силой чувствовала свою боль.

Исао выслушал её, не проронив ни слова. Он смотрел на неё с сочувствием, ощущая острое желание как-то помочь, но осознавал, что практически бессилен перед демонами Марибель. И всё-таки в какой-то момент он сделал нерешительный шаг в её направлении, а затем ещё один и, оказавшись совсем рядом с ней, положил руки ей на плечи, стараясь заглянуть в лицо. Марибель вздрогнула и резко повернулась к нему. Несмотря на смутное чувство бессилия, Исао постарался придать своему лицу ободряющее выражение и как можно убедительнее произнёс:

— Хан-сан… я не знаю всех обстоятельств случившегося с твоей подругой, но я правда хочу тебе помочь. Я не могу просто так оставить тебя одну, когда ты себя изводишь.

На лице Марибель отразилось удивление, словно слова Исао заставили её что-то осознать. Несколько секунд она пытливо вглядывалась в лицо Исао, а тот не отводил от неё взволнованно-выжидающего взгляда, давая ей время вынести вердикт. “Достоин ли я твоего доверия?” — читался в его выражении немой вопрос. Внезапно в глазах Марибель он уловил слабую надежду. Исао показалось, что его сердце подпрыгнуло в груди, сбившись с привычного ритма от радости.

Марибель, кажется, заметила его радость, и слегка смутилась. Она осторожно убрала от себя его руки, отошла на пару шагов назад, скрестила руки на груди, прикрыла глаза и вдруг усмехнулась.

— Забавно, — проговорила она. — После всего, что я тогда говорила, сама же целый год упорно старалась действовать противоположным методом… Пожалуй, пора бы уже применить свой же совет на практике.

Марибель медленно раскрыла глаза и подняла их на Исао, смерив его долгим внимательным взглядом. Тот выдержал его и в волнении смотрел на неё в ответ. Тогда Марибель вздохнула и начала свой рассказ:

— Скорее всего, вы не сможете меня понять, Акамива-сан, но, так уж и быть, я расскажу, что тогда случилось. Дело в том, что мы с Ренко очень долго преследовали мечту попасть в иной мир, недоступный современному человеку. Мы хватались за каждую возможность, и всё шло относительно нормально — мы даже не раз сумели побывать в других мирах. А однажды, перед самым переходом, у меня было предчувствие, что что-то не так. Но Ренко настаивала на путешествии, и я решила проигнорировать голос интуиции. В результате её душа оказалась заперта в том месте, а что до меня… Меня преследует нечто, зовущее меня явно не в приятную поездку. Если бы я тогда её остановила… Если бы я рассказала ей про то, что всё это началось ещё до той злополучной резни… — Марибель низко опустила голову с выражением горечи на лице и сжала зубы.

Всё то время, что она говорила, в её голосе сквозило глубокое чувство сожаления и вины. Было видно, как тяжело ей говорить об этом, как ранит её каждое слово, какой болью отзываются воспоминания о том времени. Исао слушал её и понимал всё, что она сейчас чувствовала… но, как она и сказала, он не мог понять саму её историю.

Всё это казалось до жути нелепым. Разговоры о других мирах, запертых душах и враждебных сущностях — Исао не мог принять существования подобных вещей. Они просто не укладывались в картину мира в его голове. Всю жизнь с самого его рождения всеми доступными методами ему доказывали, что мир познаваем, что мир исследован, что в нём нет ничего недоступного человеческому пониманию, нужно только попробовать разобраться. И в конце концов Исао нашёл аргументы в пользу этого убедительными и поверил.

Марибель была не такой. Ничто не смогло заставить её отказаться от мыслей о других сущностях, об иных мирах, закрытых для человеческого разума, но доступных его душе. Она верила в них, и они, по её словам, принимали её. И это не могло не пугать Исао. Вот только пугало оно не по причине своей загадочности.

Исао некоторое время молчал. Наконец, он осторожно уточнил:

— Значит, она в коме, потому что её душа где-то заключена?

Он старался прозвучать как можно менее скептичным, но в голос всё равно пробилось предательское сомнение. Марибель смерила его задумчивым взглядом, а затем кивнула.

— Так и есть. Но вы, Акамива-сан, ведь не верите в это, верно?

Исао осёкся. Он хотел было сказать что-нибудь нейтральное, что-нибудь, что не ранит Марибель сильнее, но на ум, как назло, ничего толкового не приходило, и все его дипломатические способности потерялись где-то в глубинах сознания. В конце концов, он был вынужден признать:

— Не очень, прости.

Он неуверенно поднял глаза на Марибель и встретился с её выжидающим взглядом. Очевидно, она хотела услышать его точку зрения, так что он продолжил:

— Я имею в виду, что существование души — антинаучная теория. Анатомия человека изучена от и до, но что-то нигде никто за множество десятков лет так и не обнаружил этой загадочной материи. Зато кома — вполне объяснимое состояние, вызванное нарушением функционирования каких-то из органов…

— Тогда, если вы так верите в рационалистический подход, почему никто до сих пор не может сказать, что случилось с Ренко? — огорошила его вопросом Марибель, пытливо глядя ему в лицо. — Почему целый год все врачи лишь разводят руками и топчутся на месте, не в состоянии обнаружить причину комы? Она просто есть — а тело, тем временем, функционирует, как и положено бессознательному телу человека. Только мозг с чего-то решил, что он умер, хотя физически жив.

— Психологическая травма? — выдал Исао первое, что пришло на ум. — Как раз похоже по твоему описанию…

— С чего бы? — вновь допытывалась Марибель. — Для всех это выглядело так: Ренко однажды заснула, а на следующий день не проснулась. Ни предпосылок, ни поводов.

— А ты уверена, что всё было именно так? — не отступался Исао, всё больше горячась. — Может, что-то всё-таки было, но твои воспоминания исказились под влиянием стресса?

Марибель вдруг застыла, и всякое выражение пропало с её лица. Несколько секунд она пустым взглядом смотрела на Исао. А до того потихоньку стал доходить весь пугающий смысл сказанных им слов. Он побледнел и хотел было извиниться, но Марибель опередила его. Её губы искривились в ухмылке, она медленно склонила голову набок и поинтересовалась:

— Хотите сказать, что я сумасшедшая?

— Да нет же! — торопливо воскликнул Исао, глядя, как темнеют её глаза. Он в неопределённом жесте взмахнул руками и принялся сбивчиво объяснять: — Я имел в виду, что наша психика пытается нас разными способами защитить… и иногда мы мешаем реальность и сон… Когда что-то нас ломает, картины, показанные подсознанием, могут замещать реальные, и…

— Акамива-сан, — спокойным тоном перебила Марибель, — нет нужды цитировать ваш доклад с той апрельской конференции: ещё год назад я помнила его лучше, чем всю известную мне информацию о вас вместе взятую.