Том 4. Письма 1820-1849

Voil`a de quoi rassurer la Capello<sup>*</sup> sur les suites de ma tyranie paternelle. Non contents d’h'eberger Anna, ils se mirent en t^ete de m’y associer aussi et ils mirent tant d’insistance pour m’y faire consentir, qu’apr`es leur avoir oppos'e une r'esistance convenable, je me d'ecidais, dimanche dernier, `a venir coucher sous leur toit, au sortir d’un grand bal qui s’est donn'e ce jour-l`a chez la Comt<esse> J<ulie> Stroganoff^* et o`u nous avions 'et'e tous convives. Depuis je ne les ai plus quitt'es, d^inant tous les jours et d^inant tr`es bien avec eux et passant mes soir'ees soit chez les Wiasemsky, soit ailleurs. Gr^ace au beau temps qu’il a fait ces jours-ci, les ^iles ont 'et'e un fort agr'eable s'ejour. Mais pour en jouir, comme il convient, il faut y ^etre 'etabli `a demeure. Autrement ce n’est qu’une promenade qui devient bient^ot fatiguante et monotone.

J’ai utilis'e le voisinage pour renouer avec la Comt<esse> Julie et qui m’a charg'e de mille choses aimables pour toi. Son bal, dimanche dernier, m’a fait passer en revue tout ce qu’il restait encore de monde aux ^iles. Hier grande soir'ee chez les Wiasemsky en l’honneur de Mad. Lazareff, n'ee Biron, et de sa belle-soeur qui est n'ee Mestchersky, la fille de Basile^*. Outre ces deux dames auxquelles je me suis fait pr'esenter, mais sans leur parler, il y avait encore Mad. Toumansky, la docte S'eniavine, avec sa fille accomplie^*, mais trop rouge, trop robuste, etc. etc. Quant `a la ma^itresse de la maison, elle 'etait dans sa saute d’humeur bon enfant. La Valoueff<sup>*</sup>, tr`es d'ecid'ee encore l’autre jour `a l’endroit de Hapsal, n’en parlait plus hier soir qu’avec doute et h'esitation. Mais je me noie dans les d'etails niais et oiseux, et je les raconte tr`es mal pour m’y plaire. Les noms propres et les faits ne me r'eussissent gu`eres, et je me sens trop fatigu'e, coeur et ^ame, pour parler d’autre chose. Le temps en est pass'e…

Aujourd’hui je d^ine `a 5 h<eures> chez le Ministre Ouvaroff qui n’a pas voulu me laisser partir sans avoir rempli une certaine promesse qu’il se souvenait de m’avoir faite depuis longtemps.

A propos de mon voyage, voici ce que j’ai de nouveau `a t’apprendre. L’autre jour je suis mand'e `a la chancellerie, o`u l’on me propose de la part du Chancelier de me charger, outre une exp'edition pour Berlin, d’en porter une autre `a Z"urich. Mon premier mouvement a 'et'e de refuser par instinct de paresse, car la proposition 'etait tout `a fait acceptable, puisque l’exp'edition pour Z<"urich> d'efrayait mon voyage `a Bade. Aussi, rentr'e chez moi, je me ravisais. Mais il aurait fallu faire des d'emarches… Cela m’ennuyait, je laissais tomber les choses. Heureusement j’ai rencontr'e hier le Chancelier `a la promenade. Je lui ai parl'e, j’acceptais, et maintenant me voil`a en route pour Z<"urich>. Je passerai toujours par Weimar, et c’est l`a, ma chatte ch'erie, o`u je te prie de m’adresser tes lettres…

Que le bon Dieu te conserve, comme ce qu’il y a de plus pr'ecieux au monde. J’embrasse les enfants… Mais 'ecrire me d'ego^ute et m’ennuie, car j’'ecris trop mal.

T. T.

Перевод

Четверг. 19 июня/1 июля 1847

Дача Строгановых

Casa Colobiano

Милая моя кисанька, третьего дня получил твое письмо из Ревеля, весьма меня порадовавшее; но этого мне мало. Мне необходимо знать, что ты уже в Гапсале и что сто загадочных верст, отделявших тебя от него, преодолены^*. Мне хочется также узнать о первых простодушно-искренних впечатлениях твоих от этого приятного местечка. Итак, немецкий облик Ревеля заставил тебя призадуматься, и только борода русского извозчика смогла успокоить тебя. Милейшая княгиня^*, с которой я поделился этим твоим впечатлением, посмеялась ему, хоть и не знала, как это следует понимать.

А теперь ты уже несколько дней как в Гапсале, и мне не терпится узнать, какие воспоминания пробудит в тебе этот городок…

Но хоть я и продолжаю думать о тебе с обычным беспокойством — мысль, что ты стала недосягаема для меня, принесла уму моему умиротворение, и мне хочется применить к тебе слова, сказанные одной приятельницею госпожи де Сталь при известии о том, что та родила девочку: «Бедная малютка, теперь-то ей хоть поспокойнее стало».

Тут произошла долгая заминка: завтрак со всеми последствиями. Потом визит наипревосходнейшей Коломбины, которая сидела в комнате Анны и только что рассталась со мною, чтобы по моему примеру заняться перепиской. Невозможно быть лучше этой превосходной четы. Колобиано, муж, хороший во всех отношениях и благовоспитанный человек, она, жена, хорошая во всех отношениях и просто хорошая^*. По возвращении из Петергофа я увидел, что Анна столь хорошо у них устроилась, что и думать не хотела о переезде в город, а они не хотели и слышать о том, чтобы отпустить ее от себя.

Уж теперь-то Капелло^* может не волноваться по поводу того, к чему приводит моя отцовская тирания. Не довольствуясь тем, что они приютили Анну, они вздумали включить в свое общество и меня, и так настойчиво добивались моего согласия, что после приличного случаю сопротивления я решился в прошлое воскресенье переночевать под их кровом после большого бала, заданного в этот день графиней Юлией Строгановой^*, на который все мы были приглашены. С тех пор я с ними так и не расстаюсь, обедаю у них — и обедаю прекрасно — каждый день, а вечера провожу то у Вяземских, то еще где-нибудь. Благодаря хорошей погоде, которая стояла эти дни, на Островах было очень приятно. Но чтобы наслаждаться ими как следует, надо там жить. В противном случае это всего лишь прогулка, становящаяся со временем и утомительной и однообразной.

Я воспользовался соседством, чтобы возобновить знакомство с графиней Юлией Строгановой; она поручила передать тебе сердечный привет. На балу у нее прошлым воскресеньем передо мною прошли все остатки общества, еще находившиеся на Островах. Вчера был большой вечер у Вяземских в честь госпожи Лазаревой, урожденной Бирон, и ее свояченицы, урожденной Мещерской, дочери Василия^*. Кроме этих двух дам, которым я представился, но с которыми не разговаривал, была еще госпожа Туманская, ученая Сенявина, со своей дочерью на возрасте^*, но не в меру красной и не в меру рослой, и пр. и пр. Что до хозяйки дома, то в тот день она была в своем ребячливо-добродушном настроении. Валуева^*, еще намедни вполне определенно говорившая о Гапсале, вчера стала высказывать сомнения и проявлять нерешительность. Но я утопаю в глупых и праздных подробностях; и рассказываю я их слишком скверно, так что и самому мне не нравится. Имена и события не даются мне, а я слишком устал и сердцем и душою, чтобы говорить о другом. Прошло то время…

Сегодня в 5 часов я обедаю у министра Уварова, которому не хотелось отпустить меня, не исполнив одного своего давнишнего обещания. — Касательно моей поездки могу сообщить тебе следующие новости. Намедни меня вызвали в министерство и от имени канцлера предложили мне взять на себя курьерскую посылку помимо Берлина еще и в Цюрих. Сначала я было отказался — по врожденной лени, ибо предложение было вполне приемлемое, поскольку командировка в Цюрих снимает расходы на поездку в Баден. А потому, вернувшись, одумался. Но пришлось бы похлопотать… Это мне было не по душе, и я махнул рукой. К счастью, вчера на гулянии я встретил канцлера. Я с ним переговорил — согласился, и вот собираюсь в путь — в Цюрих. Я все же проеду через Веймар и туда-то, милая моя кисанька, я и прошу писать мне…

Храни тебя Господь как самое ценное, что есть на свете. Целую детей… Но писать мне противно и скучно… Ибо пишу я уж слишком плохо.

Ф. Т.

Тютчевой Эрн. Ф., 21 июня/3 июля 1847 *

136. Эрн. Ф. ТЮТЧЕВОЙ 21 июня/3 июля 1847 г. Петербург

St-P'etersbourg. Ce 21 juin/3 juillet

Ma chatte ch'erie, voil`a donc le grand jour arriv'e, et je sens que c’est encore une s'eparation dans la s'eparation. Un trou dans un vide. Hier je suis rentr'e en ville et suis all'e prendre cong'e du Chancelier. Il m’a touch'e par sa bonhomie. Il m’a tr`es na"ivement conjur'e de n’aller voir sa femme `a Bade qu’apr`es avoir remis mon exp'edition `a Z"urich, car elle est un peu press'ee, a-t-il ajout'e. Au reste on m’a tra^it'e plus g'en'ereusement que je ne m’y attendais. On m’a donn'e la somme de 250 ducats, ce qui est beaucoup, attendu que sur cette route il y a chemin de fer presque continu de Stettin `a Z"urich. J’en porterai avec moi, toutes les d'epenses pay'ees, au-del`a de 1000 r<oubles> arg<ent>. Que je m’en veux et que je me d'etracte d’avoir permis que tu le d'epouillasses ainsi `a mon profit, ton d'evouement me consterne et m’'epouvante. Je viens d’'ecrire `a Nicolas pour lui recommander de la mani`ere la plus pressante de t’aller voir co^ute que co^ute `a Hapsal. Mais ce Hapsal! C’est donc une insigne sottise que nous avons fait l`a. La description que tu m’en fais dans ta lettre m’a fait venir la chair de poule. Et c’est dans un pareil chenil que tu vas te confiner pour deux mois, tandis qu’avec l’argent que ce stupide s'ejour te co^utera, tu aurais fort bien pu, comme nous nous en sommes assur'es, avoir une tr`es jolie maison de campagne soit aux ^iles, soit `a Pavlovsk. Mais il faut que les bons soient bien efficaces pour me combler d’une pareille sottise. Et tandis que toi, tu vas te morfondre ainsi, moi b^etement je me donne les apparences d’aller courir l’Europe pour mon plaisir. Et personne ne se doute de ce que c’est pour moi que la s'eparation.

Tu comprends, je suppose, pourquoi j’ai accept'e Z"urich. C’'etait une expiation, cela fera du moins que le voyage, tout b^ete qu’il est, ne co^utera pas une ruine. Maintenant je ne m’arr^eterai gu`eres ni `a Stettin, ni `a Weimar qu’`a mon retour. J’irai d’un trait p<ar> Francfort et Berlin `a Z<"urich>, puis de l`a `a Bade pour voir la C<om>tesse N<esselrode>, apr`es quoi je t^acherai de voir joindre ton fr`ere et de m’enlever les bords du Rhin… Tout cela est bien long et bien inutile. Toi, en attendant, 'ecris-moi `a Weimar. Tu auras de mes nouvelles de la route, soit par moi, soit par les autres. Mais avant tout conserve-toi, comme ce que j’ai au monde de plus cher. A Dieu. Il est 9 heures, `a 4 j’irai chercher tes traces de l’autre jour dans les eaux de Kronstadt. T. T.

P. S. Mon cher ange, ma pri`ere, une recommandation, mais ne la n'eglige pas, quelque stupide qu’elle te paraisse… J’ai promis `a ce malheureux Rosaglio^* qui va partir p<our> Moscou, de le recommander aux Souchkoff. Je le lui ai promis, jur'e et enfin j’ai menti, en disant que c’'etait d'ej`a fait. Il va partir, et je suis un homme compromis, s’il allait se pr'esenter `a eux, avant qu’ils n’en fussent avertis. Ecris-leur donc, de gr^ace, `a son sujet. Mais de gr^ace, ne l’oublie pas. Cela me tourmente. Ne l’oublie pas.