Узы крови

– Миледи! Миледи! – прокричал незнакомец, привлекая внимание половины города. Крестьяне неуверенно остановились посреди дороги, готовые к очередным потрясениям. Мужчина подошел к леди Простора слишком близко, нарушая личное пространство, чем встревожил мнимых стражников, заставляя их резко отстранить посыльного. – Это срочно! Быстрее напишите королю в столицу! Призовите сюда сира Мозера, иначе будет слишком поздно, молю вас! Наши разведчики донесли о том, что сотня кораблей под знаменами Мартеллов причалила у берегов Штормового Гнева, а затем дорнийцы атаковали замок! Они взяли его штурмом, убив всех находившихся внутри, после чего подожгли! Мне поручили скакать в Висячие Сады, чтобы сообщить вам об этом!

– Кто был их лидером? – безучастным тоном прошептала дочь Дагона, зная, каким будет ответ.

– Нолан Мартелл, миледи. Он поджег флаги Редвинов, Тиреллов и Ланнистеров с безумными криками о мести за убитого брата. Мы не знаем, что произошло с сиром Томоросом, однако последний раз его видели сражающимся на берегу моря.

– А его жена?! – внезапно спохватилась первая леди Простора, вновь осознавая, что и на этот вопрос она знает ответ. Опущенная голова посыльного говорила красноречивее любых увещеваний и тирад. Это означало, что несчастный Том, старый друг Лэнса, потерял жену. Страшное предзнаменование сбылось – война набирает обороты. Жаждущий отмщения за убитого брата безумец, убитый горем муж и отец, разгневанный король. Она больше не задавала вопросов, поскольку ответы только причиняли невыносимую боль.

Поблагодарив гонца за усилия, леди Висячих Садов развернулась и быстрым шагом направилась в сторону Твердыни Царицы Савской, где находилась комната с многочисленными соколами для охоты и воронами для отправки писем. Ей потребовалось полчаса, чтобы дрожащей рукой написать пять строк, оповещавших короля Беленора о новой угрозе.

Она умоляла его о помощи и поддержке, стараясь не упоминать тот факт, что Лэнс когда-то оказал ему огромную услугу, провозгласив своим королем и пополнив армию в два раза. Возможно, лишь благодаря его усилиям Майкл сейчас сидит на троне. Он не может отказать Простору, не может бросить его один на один с сильным противником, подогреваемым личными мотивами. Если подобное произойдет, то Южный регион падет.

Он пострадал в трехлетней войне больше всех, потеряв большое количество людей и знатных домов. Сейчас у них нет ресурсов для войны, нет воинов и денег, чтобы обеспечивать их передвижения. Ворон, издав протяжное карканье, больше напоминающее вой, взмахнул черными крыльями и вылетел в единственный оконный проем.

Письмо, которые было прикреплено к его туловищу при помощи хитрого механизма, не только содержало в себе важные сведения, но и было скреплено печатью с изображенной на ней розой. Если в Майкле еще осталось что-то человеческое, то он должен помочь. Потеря сына привела его, судя по слухам, в полное исступление, однако сейчас это неважно; сейчас нужно заботиться о живых, а не о мертвых.

========== Дети проклятых ==========

Stateless – Bloodstream

Hurts – Devotion

Улица Рабочих, вопреки обыкновению, кишмя кишела многочисленными крестьянами, моряками и фермерами. Всеобщее веселье объяснялось обычным солнечным деньком, которого все ждали с таким нетерпением. Недельный траур по погибшему принцу принес с собой не только ощущение безысходности, но и отвратительную погоду с непрекращающимися дождями.

Первые лучи солнца выманили из домов детей, желавших порезвиться на улице после долгого заточения в четырех стенах; мужчины последовали их примеру лишь спустя некоторое время, в течение которого морально готовились вернуться к тяжелейшему труду. Во время бушующего шторма вся работа была остановлена. Мнимость женщин достаточно долго не позволяла им выйти на улицу, чтобы ощутить приятные дуновения морского ветра.

Тем не менее понадобилось не более двух дней, по прошествии которых столица вновь расцвела. Затопленные корабли извлекли из темной морской пучины путем неимоверных усилий; большое количество воды, затопившей половину улиц, вычерпали и вернули законной владелице – Кровавой реке. Движение возобновилось: старые телеги с запряженными клячами едва волочились по широким переулкам, неприятно поскрипывая задними колесами; кареты со знатными лордами гордо шествовали среди челяди, лишь изредка позволяя себе остановиться около местного рынка.

Фермеры, воодушевленные погодными условиями, бодро вышагивали в сторону Центральных ворот, чтобы оттуда добраться до залитых посевов и ферм. Обрадованные охотники вскакивали на верных скакунов и, сопровождаемые сворами собак, мчались в недра лесов, чтобы пополнить городские рынки свежей олениной. Ничто не стояло на месте. Королевская Гавань жила всегда, даже в самые темные времена, когда головорезы Таргариенов могли выхватить из толпы любого, обвинив его в измене Короне, а затем публично сжечь.

Даже в момент знаменитой битвы под стенами крепости, в ходе которой вершилась история, некоторые горожане спокойно продолжали заниматься своими делами. Когда войско под предводительством Майкла Ланнистера проникло в Гавань, те же крестьяне встречали его с поразительным спокойствием на лице, свидетельствовавшим о полной покорности новому королю. Тогда огромная часть жителей присоединилась к так называемым мятежникам, начиная громить все подряд. В темных уголках, защищенных от навязчивых лучей солнца, сидели желающие легкого заработка. Поистине удивительная музыка звучала на каждом переулке, она исходила от разнообразных инструментов: арф, флейт, барабанов – всего, что смогли найти у себя дома местные музыканты. Другие предпочитали аккомпанировать своим товарищам по ремеслу не менее приятными голосами.

Знаменитые мелодии Беленора слышались по всему городу, в особенности ими изобиловала центральная улица, представляющая собой огромную площадь, вымощенную цветным мрамором. По периметру ее окружали богато обставленные дома из белого камня, на чьих подоконниках виднелись роскошные цветы. Темно-зеленый плющ обвил одну из стен, создавая потрясающий контраст цветов. Сегодняшний день принес людям на площади очередное представление: кукольный лев, сделанный из старых тряпок, сражался с изуродованным драконом.

Так в этом городе забывают о династии королей, чье правление длилось несколько сотен лет. Теперь жители столицы чествовали нового правителя, менее жестокого и бессердечного, чем предыдущий. Они простили ему полное сожжение Гавани, убийство двух годовалых детей, возрастающую численность грабежей и смертей после восшествия нового государя на трон.

Они простили ему полное уничтожение старых идеалов и традиций, глумление над памятниками архитектуры. Огромный каменный дракон, стоявший позади трона, был разбит при помощи боевых молотов и по частям свален в Рубиновое море. Несколько памятников предшественникам Луциана были полностью разгромленны. Им отбили головы, руки, ноги, а затем и вовсе заменили статуями архангелов. Любое упоминание о Таргариенах в книгах, памфлетах или других источниках каралось достаточно жестко. Но народ не воспринимал это как ограничение свободы – наоборот, они были благодарны так называемому Майклу Освободителю за низвержение вековой династии, их вечных кровопролитных войн и вырезаний ни в чем не повинных мужчин, женщин и детей.

Правление Луциана, прозванного Безумным Королем, доказало всему миру, что они не способны к правлению. Нужно было лишь время и человек, который одним взмахом своего меча положит конец всему, что происходило. Таким человеком оказался некогда слабый двадцатилетний мальчишка, сумевший призвать к восстанию половину Беленора. В конце тряпичный лев вцепился дракону в горло и растерзал на тысячи маленьких ниток. Горожане аплодировали столь блестящей задумке с неподдельной искренностью и веселостью. Подобное представление вызвало легкую улыбку на тонких губах.