Узы крови

Даже вечно насмешливое лицо дяди появилось в виде воспоминания. Теперь все эти люди мертвы. Он остался один, последний представитель людей Солнца, последний из рода Мартеллов.

До заката оставалось еще несколько часов. Еще несколько томительных часов ожидания, в ходе которых ему предстоит выслушать еще полдюжины жалостливых напоминаний о том, каким прекрасным человеком был его старший брат. Мужчине следует умереть, чтобы раз в жизни услышать о себе что-либо хорошее, пусть и не совсем искреннее. Когда-то эта фраза была произнесена циничным дядей, но сразу же подверглась жесткой критике практичного отца, – как бы там ни было, она почему-то запала в душу новоиспеченному принцу. Нолан судорожно массировал виски, пытаясь избавиться от ужасной головной боли.

Осталось еще немного.

– Где конь моего брата?

При вспоминании о преданном друге, спутнике каждого дорнийца, губы Мартелла тронула легкая улыбка. Он всегда любил этого жеребца с причудливым, несвойственным для Дорна именем. Рубену понадобилось две недели, чтобы выследить в табуне самого быстрого, самого упертого и самого ловкого скакуна, а затем набросить узел ему на шею и притащить домой. Тогда обеспокоенная долгим отсутствием первенца мама не находила себе места. Отец послал огромный отряд на поиски, но они не увенчались успехом. Лишь спустя четырнадцать дней будущий наследник Железного Наконечника вернулся в замок, уставший, изможденный, запыленный, изнывающий от жажды, но верхом на прекрасном караковом скакуне с белым пятном в центре острой морды. Вопрос о местонахождении лучшего друга застал сопровождающих врасплох. Они совершенно забыли о столь важном персонаже произошедшей трагедии. Угрюмое молчание красноречиво говорило о том, что на заданный вопрос не существует ответа.

Лицо Нолана в какой-то момент исказилось болью. Очередной удар пришелся в самое сердце. Убийцы забрали даже коня, верного товарища, члена семьи. Тяжелый вздох оповестил всех присутствующих от том, что смирение все же победило нарастающий гнев. Вассалы облегченно вздохнули, выжидающе глядя на нового лорда Дорна. Тем не менее, тот еще долго стоял с опущенной головой, наслаждаясь многочисленными картинками из счастливого прошлого. Будущее отныне было проклято. Однако прошлое было счастливым ровно до того момента, пока отец и дядя не отправились на войну за истинного короля Луциана Таргариена, против которого Майкл Ланнистер собрал стотысячное войско.

Сначала от секиры одного из представителей дома Грейджоев пал Антейн, брат отца, по прозвищу «Красный Змей».

Мартин же пропал без вести и был объявлен мертвым, но срочное письмо в Дорн опровергло этот слух и оповестило убитых горем родственников о том, что лорд Дорна потерял все свое войско, но сам остался жив и присоединился к Старкам, чтобы вместе с ними возглавить огромную армию, которая прибудет на помощь Таргариенам. Нолан помнил, как был обрадован этой новостью, несмотря на то, что тогда ему было всего лишь пять лет. Он видел слезы счастья, блеснувшие на лице матери, и такие же слезы отчаяния, когда очередное послание сообщило о том, что Мартин мертв. Убит жестоким Майклом в знаменитой битве у Речной Мели. Сердце Алисы не выдержало подобного удара – она скончалась спустя несколько дней после полного уничтожения армии Старков, оставив двух неокрепших сыновей на попечение собственного брата.

Тряхнув головой, Мартелл отогнал раздражающие мысли. Они слишком быстро превратились из приятного сновидения в ночной кошмар. Несколько часов непосильных аудиенций он сможет пережить. Пусть для этого придется вынести наигранно-сочувствующие взгляды опасных стяжателей и глупые речи жеманных подхалимов. Они давно тайно перешли на сторону узурпатора и лишь ждали подходящего момента, чтобы избавиться от принца, а затем уничтожить и младшего брата, глупого, несмышлёного мальчишку, который всю жизнь воспитывался как второй сын. Его не готовили к правлению, к ношению важных титулов и прочему.

Все, на что он мог рассчитывать, имея за спиной столь достойную фамилию, это пост десницы или рыцаря королевской гвардии, однако новый король не питал особой любви к собственным врагам и поэтому предпочитал окружать двор своими людьми. Тем не менее, Нолан не терял надежды на высокий пост во время правления старшего брата. Теперь он занял его место. Пусть тайные предатели и лицемеры радуются подобному повороту событий – они еще не знают, насколько сильно бурлит в его жилах кровь Мартеллов, кровь королей, которые преклонили колено лишь перед Драконами. Сын Мартина резко выпрямился, осматривая каждого из вассалов пронизывающим взглядом.

Солнце медленно клонилось к горизонту. Городские часы пробили семь раз. Несколько колоколов сопроводили воющее клокотание башни, создавая неприятную помесь звуков. Они звучали долго, напористо и навязчиво. Постепенно весь город окутал разрывающий уши звон. Каждый храм счел необходимым довершить проводы всеми любимого принца столь необычным, не принятым в Дорне способом. Это было напоминание всем жителям обратить взоры к поднимающейся решетке, из-за которой должна была появиться пышная процессия. Прошло немало времени, прежде чем Нолан пересилил себя и слегка тронул жеребца, дабы тот неспешно двинулся вперед. Этим он дал своеобразный приказ следовать за собой. Рыцари, шедшие справа от новой, увенчанной штандартом кареты, находились по обе стороны от нового принца. В руках каждый держал по стягу; один изображал красное солнце Мартеллов, а другой – синего ястреба на белом поле – герб матери, урожденной Фоулер.

Покинув городские стены, огромная колонна рыцарей, лордов и их оруженосцев двинулась в сторону горных хребтов неподалеку от замка. Принц не сразу обратил внимание на большое количество людей, следовавших за похоронной процессией. Священник на резвом жеребце с быстротой льва нагнал Нолана и попросил позволения предоставить свои услуги, как проповедника и связующего между Той Стороной и Этой. Понимая, что отказ будет невежливым, Мартелл лишь устало кивнул в знак согласия. Он помнил мнение старшего брата относительно церкви и ее обитателей, но теперь это неважно. Знойное солнце коснулось нижним краем кромки горизонта. Огромные тени явственно виднелись на желтоватом песке. Они еще долго преследовали громадную процессию; до тех пор, пока не начало смеркаться.

Прозрачный полумесяц подсматривал за столь удивительным зрелищем с высоты своего пьедестала. Его верные слуги, звезды, заменяли идущим факелы. Нолан думал, что ожидание будет долгим и невыносимым, но все произошло гораздо быстрее. Теперь он даже начал сожалеть о том, что желал ускорения процесса. В последний путь принца Дорна нарядили, как истинного короля: оранжевая материя по-прежнему скрывала его, но под ней покоилось вымытое тело, одетое в легкие доспехи. Лицо выбрили, раны промыли и перевязали, а глаза закрыли. Любимое копье принца – подарок отца – покоилось рядом с хозяином. Золотая корона с маленькими солнцами на остриях лежала на груди, придерживаемая одной рукой. Нолан был крайне удивлен, когда заметил на лице брата странное умиротворение. В какой-то момент ему даже показалось, что Рубен улыбается уголками губ, однако это была иллюзия, которая исчезла сразу же после того, как усопшего вновь накрыли флагом.

Резкий запах смерти был перебит многочисленными цветами, выложенными по периметру тела. Небольшой холм вызвал затруднения, поскольку лошади не могли подниматься с тяжелой крытой каретой, но несколько ударов хлыстом достаточно быстро исправили ситуацию. Второй сын Мартина наконец оказался на возвышенности и созерцал белые стены Железного Наконечника.

Любимое место Рубена.

Теперь оно станет его могилой.

Огромный крестовидный помост, выложенный из дерева, был полностью обвешан флагами. Множество маленьких огоньков пылало в рядах процессии и позади нее. Тело погибшего принца аккуратно переложили вместе со всеми украшениями в центр погребального костра, который должен был навсегда разъединить душевную оболочку с мирским существованием, закованным внутри, - такое поверье блуждало в религии Южного региона.

– Милорд, – один из дорнийцев, подошедший к восседавшему на коне принцу, спокойно поклонился, давая понять, что время пришло. В его руке находилась подожжённая палка, предназначенная для последнего действия, известного каждому. – Пора.

Нолан несколько секунд изучал освещённое пламенем лицо гвардейца, а затем, немного помедлив, спустился с коня, отдав поводья подошедшему слуге. Трескавшаяся деревяшка угрожающе поблескивала в ночном небе. Последнее действие радовало всех собравшихся гораздо больше, чем заунывный вой священнослужителя, призывающего всех к безукоризненному подчинению Божьей воле. Толстая Библия в кожаном переплете каждый раз то открывалась, то закрывалась, несмотря на то, что ее владелец помнил стих наизусть. Речь будет долгой и затянутой, а к тому моменту факел может догореть – это считалось плохим знаком среди суеверного народа.