В чём измеряется нежность?

С волнением взглянул на липкий багряный след и плавно растёр его меж подушечек пальцев, всё ещё чувствуя призрак мягкости её кожи.

– Мне нравится учёба, так что не страдаю. — Мари вывернула наружу смявшийся воротник блузки.

– Я всего-то сказал, что ты себя не бережёшь. Это вроде как заботой называют.

– Сама могу о себе позаботиться.

– Знаю. Но безумно соскучился и хотел…

– Не надо, — нежно произнесла, схватившись за рукав его пальто, и Коннор легонько припал лбом к её лбу.

Подъехало такси и распахнуло чёрно-жёлтые дверцы. Коннор сел в автомобиль следом за Мари, не спрашивая её дозволения. Он провоцировал её, дразнил, играл нечестно, грубо и был не в силах остановиться. Программа смогла бы контролировать столь разрушительную силу, но её заменили хаос и неподконтрольное «хочу».

— Тебе на работу не пора? — Она недоверчиво хмыкнула.

— Я успею.

— Интересно, на что ты рассчитывал? Что я наброшусь на тебя прямо здесь? — Мари смешливо изогнула брови.

— Как-то уж чересчур.

— Как и твоя выходка.

— Согласен, вышло нелепо. — Коннор виновато поник головой. — Просто меня доконало одиночество. Из числа близких людей тебя в моей жизни становится всё меньше. Всегда так глупо расстаёмся…

— Я понимаю. — Она отбросила свою холодность и накрыла ладонью его кисть. — Но хочу, чтобы ты доверился мне и немного подождал. Иначе разозлюсь, вместо того, чтобы думать о чём-то позитивном.

Такси остановилось недалеко от здания университета, и электронный услужливый голос поблагодарил за пользование услугами. Когда открылись автоматические двери, Коннор ощутил, как ускользает тепло тела Мари, и развернул её к себе, обвив руками тонкую талию. Несколько мгновений пытался запечатлеть в памяти её черты, чтобы сберечь их до исхода дня, сомкнул веки и с жаром приблизился к её губам, но уткнулся в прохладный металл кольца. Открыв глаза, увидел перед собой выставленный вперёд средний палец и дурашливую ухмылочку Мари.

— Удачи на работе! — Она чмокнула его в скулу и выпорхнула наружу.

Сероглазый рыжеволосый сентябрь поровну делился днями с дождём и солнцем. По остывшим улицам кружили разноцветные листопады, застилая землю дивным ковром. Сентябрь бесцеремонно заглядывал в окна, наблюдал, как ждут подступающих всё ближе холодов. Он приносил дурные и добрые вести, преждевременно сковывал сердце тоской по летнему зною.

Коннор с головой ушёл в работу: успешно пройдя комиссию по признанию его человеком и тест на повышение, он морально готовился к огласке. Через несколько дней состоится пресс-конференция, где ему придётся отвечать на вопросы журналистов, научных сотрудников и высокопоставленных лиц в отрасли робототехники. Он был растерян и подавлен, но притворялся, что его не волнует предстоящее событие. Загруженности новые переживания не убавляли: вместе с Гэвином Коннор расследовал серию убийств андроидов. Судя по уликам и оставленным посланиям, их совершил непримиримый противник предложенных в правительстве реформ, которые должны расширить права девиантов. Жаркие споры вокруг потенциальных изменений не смолкали с лета и влекли за собой множество неоднозначных последствий.

Шёл одиннадцатый час вечера, направлялись к месту преступления на машине Гэвина. Некоторое время оба вели молчаливую борьбу за музыку: Коннору в целом нравился музыкальный вкус напарника, но в этот раз Рид упорно пытался поставить альбом группы, которую Коннор терпеть не мог. В сторону закатывая глаза и беззвучно цокая, он то и дело переключал аудиодорожки, пока не получил по рукам.

– Моя тачка - мои правила, - возмутился Рид, метнув воинственный взгляд на пассажира.

– Только не когда ты ставишь это говно…

– «Рыцари чёрной смерти» - вот что подлинное говнище!

– Посмотрим, как ты повторишь это Хэнку в лицо.

– Что, уже прикинул, как будешь сопли у папани на коленях пускать, утираясь слюнявчиком?

– И обязательно тыкну пальцем в негодяя, который мне куличики сломал.

Коннор проверил поступившее рабочее сообщение от Криса.

– Что там нового?
– Рид сделался серьёзным.

– Не так уж много: говорит, успели подтвердить, что почерк действительно принадлежит нашему несогласному бунтарю, но появились основания полагать, что это могла быть группа лиц, а не один человек, как было ранее.

– Или, как мы думали, что так было ранее.

– Гэвин подумал несколько секунд и поставил песню, которая нравилась Коннору.
– Ты, конечно, нашёл время вернуть свой диод, - тугой смешок, - по улицам, вон, маньяки андроидские ходят, а ты светишь этой хернёй.

– Если бы я боялся маньяков, сидел дома и на работу не ездил бы.

– Всё равно: выглядишь как дебил.

– Не выгляжу. Просто ты стыдишься меня теперь.

– Чего заладил?

– Я не обвиняю тебя, так, для справки. Просто сказал, что думаю.

– В жопу иди со своими думаньями.
– Гэвин фыркнул, поддав скорости.

– Но ты действительно потеплел лишь потому, что я стал уязвим. Стал таким, как ты. В обратной ситуации этого никогда не произошло бы… И я понимаю тебя.

– Нихрена ты не понимаешь насчёт меня.

– Возможно.
– Коннор дипломатично кивнул и приметил, как за окном косой ливень уже вовсю хлестал крыши простывших домов и ускоряющих шаг прохожих.
– Но вместе с тем, я думаю, что тебе просто было страшно оказаться ненужным. Особенно после всего, через что ты прошёл, когда пацаном решил поступить в академию. Тебя злило, что ты из кожи вон лез, чтобы показать себя, но в ответ мир пригрозил выкинуть живых людей за борт и заменить их роботами. Вдобавок тот, кем ты когда-то восхищался, вдруг оскотинился и обозлился на весь мир, стал проявлять непрофессионализм и наплевательство, а ему всё сходило с рук за прошлые заслуги - тогда он стал тебе врагом наравне с машинами. Это я как раз понимаю.

И Коннор увидел, как свет фонарей выхватил из темноты лицо Гэвина, бессовестно выдав его слабость и мелькнувшую в уголках губ зыбкую грусть.

– М-да… Андерсон в своё время всем на вентилятор накинул, - процедил нарочито сухо Гэвин.

Въехали в элитный квартал, пронизанный бирюзовыми и фиолетовыми лучами света да мерцанием табличек дорогих заведений. Одним из таких был секс-клуб «Шёлк», где произошло убийство.

– Такое чувство, что меня отшвырнуло на двенадцать лет назад, - задумчиво изрёк Коннор, разглядывая аляпистую вывеску, - только теперь жертва и убийца поменялись местами.

– Ты скупую слёзку ностальгии ещё пусти по воспоминанию, как припёрся в «Рай» со своим смердящим перегаром старым дурнем.

– Просто тот вечер запомнился мне по многим причинам.

– Которые я не хочу выяснять, - забавно дёрнув бровями, отмахнулся Рид и накинул на голову торчащий из-под куртки капюшон толстовки.
– У нас куча работы и труп пластиковой девки, заляпанный голубой кровью. За дело, сержант!
– И вышел из авто.

«Сержант, - до сих пор не веря, повторил Коннор.
– Теперь вместо Хэнка главный я… Как это всё странно».

Ливень никак не унимался, запускал мокрые ледяные ручища за шиворот, и Коннор поднял ворот пальто чуть не до скул, зябко поёжившись. Небо почернело и казалось немыслимо высоким. Завывающий ветер воспоминаний насвистывал мелодию далёких дней, что отныне чудились Коннору электронным зазеркальем — небывальщиной, в которой он себе не принадлежал. Вдохнул полной грудью промозглую сырость и двинулся вслед за напарником.

Когда-то обстановка в «Шёлке» мало чем отличалась от десятков подобных ему заведений: те же стеклянные витрины с полуобнажёнными телами и вереницы комнат для уединения. Теперь он скинул с себя «магазинный» налёт и больше напоминал будуар?{?}[(фр. boudoir) комната, принадлежащая женщине: ванная, гардероб и/или спальня. Будуар можно считать аналогом кабинета для мужчины. В более поздние периоды будуары использовали для создания предметов искусства, посвящённых женщине. Именно спальни элитных куртизанок было принято называть будуарами.], средоточие архаичного гедонизма. Девушки-андроиды, предоставляющие секс-услуги, сидели на барочных креслах, обитых малиновым бархатом и украшенных сусальным золотом. Разодетые в откровенные наряды на сюжет любой фантазии, одни были зайчиками и лисичками, другие старшеклассницами, третьи госпожами или нимфами. За столом праздно болтали юноши, выряженные в греческих богов.