Ваше Сиятельство 11

— Прости, Величайшая, я не должна была позволять ему этого. У меня есть Майкл, — произнесла Елена Викторовна сухим, непослушным языком.

Гера хотела было возразить, что у графини Майкла нет, а есть только мысли о нем и некоторые фантазии, которые могут никогда не сбыться. Однако, она не стала слишком уж портить ей настроение и сказала так:

— Не надо извиняться за проявление чувств. Желание между мужчиной и женщиной, страсть между ними — это так естественно и прекрасно. Это угодно богам и самой природе. Я не против, если ты станешь намного теплее с бароном Евстафьевым. Скажу более: это будет полезно для вас двоих. Похоже, тебе самой этого хочется. Разве не его ты представляла в некоторые мгновения, когда ласкала сама себя? Мне показалось, что в твоих мыслях был не только Майкл Милтон. И вытащи наконец из себя эту штучку — она же мешает тебе и нашему разговору, — Гера с насмешкой покосилась на приподнятую юбку, скрывшую дилдо. — Давай, делай! Я отвернусь, чтобы не мучить тебя стыдом.

Супруга Перуна повернула голову в пол-оборота, разглядывая фото Майкла Милтона на экране коммуникатора. В золотистом свете туэрлиновых кристаллов он был в самом деле красив. Красив настолько, что богиня еще раз утвердилась в своем выборе. И все с Майклом было бы очень просто, если бы не Астерий. Вступать с магом в войну, пусть даже очень маленькую, Гере не хотелось, поэтому она думала, как получить свое, при этом ничего не теряя и оставаясь в добрых отношениях с Астерием и, по возможности, с Артемидой.

— Прикури мне сигарету, — сказала богиня, когда Елецкая вернулась к креслу и собиралась на него сесть.

— Сигарету? — графиня с недоумением уставилась на супругу верховного бога: свечение вокруг нее разошлось, и теперь Гера выглядела совсем как земная женщина, если не считать нечеловечески пронзительных глаз и наряда, столь роскошного, что такого, наверное, не имелось даже в гардеробе императрицы.

— Да, сигарету. И подай вино, — богиня кивнула в сторону кофейного столика, где еще стоял кувшин с великолепным красным вином с кипрской винодельни. — Кстати, курить меня научил твой… так сказать, сын. Представь себе, многие тысячи лет я обходилась без этих глупостей, но он у тебя еще тот искуситель. Евклиду Евстафьеву, которого ты обвиняешь в игре в соблазны, до твоего Саши очень далеко. Сколько женщин он обольстил за такое короткое время! Ты, наверное, даже не подозреваешь… — Гера погладила пальцами красивую коробочку «Госпожа Аллои», — не подозреваешь кого ему удалось затянуть в постель! Может быть, я это открою тебе по секрету, — сказала богиня, пока еще не уверенная, что Елецкой стоит сообщать о связи ее сына с императрицей.

— Что я не подозреваю? Саша влез в какие-то неприятности? — Елена Викторовна насторожилась, с волнением глядя на богиню, и думая, что сама супруга Громовержца не станет говорить пустое. Но Гера молчала, и тогда Елецкая спросила: — Мне принести что-нибудь к вину? Фрукты, сладкое или что-то горячее? — она постепенно справилась с волнением, и когда прикуривала сигарету для Геры, то в ее руках уже не было ни капли дрожи. Елена Викторовна даже подумала: если к Саше так часто приходит Артемида, то почему она, как его мать, должна испытывать перед Герой излишнюю робость.

— Нет, налей мне пол бокала вина. Попробую ваше кипрское — знаю, его многие хвалят. А потом скажу тебе кое-что важное. То самое, ради чего ты недавно взывала ко мне. Себе тоже налей, — распорядилась богиня.

Елена Викторовна взяла бокал из буфета, с аккуратностью наполнила его на две третьих, как полагалось по этикету, и поднесла его Величайшей, поставив на письменный стол.

— Скажу тебе насчет Майкла. Твои молитвы тронули меня. Сейчас он в безопасности. Но… — Гера поднесла бокал к губам, сделала маленький глоток и долго молчала, оценивая вкус красного кипрского и одновременно проверяя на прочность нервы Елецкой. Лишь когда та, теряя терпение, потянулась к коробочке с сигаретами, богиня выпустила длинную струйку дыма и произнесла: — Еще недавно, несколько часов назад он был на грани жизни и смерти. Майкла смертельно ранил один негодяй в Лондоне. Скажу прямо, шансов выжить у него не было. Чтобы сохранить барону жизнь, мне пришлось взять его к себе на небеса.

— Как?! — глаза Елены Викторины жутко расширились, она даже не заметила, как вино из бокала в ее руке льется на пол.

— Успокойся, милая. Я же сказала, Майкл теперь в безопасности. Им занимается Асклепий. Надеюсь, через несколько дней барон Милтон встанет на ноги. Только ему потребуется некоторое время, чтобы вернуть прежнее здоровье, и самое лучшее для этого место, конечно, мой дворец, сады вокруг, целительные источники. Поэтому за Майкла можешь не волноваться. Кстати, — Гера отпила еще пару глотков вина, стряхнула пепел с кончика сигареты, — о твоих отношениях с Евстафьевым я Майклу говорить не стану. Если ты меня, конечно, не разозлишь слишком, — богиня рассмеялась. — Так что, можешь принимать у себя Евклида Ивановича. Мне он по душе, как и его дочь. Пусть твои отношения с ним будут маленьким секретом для всех.

— Спасибо тебе, Величайшая! Бесконечная благодарность от всего сердца! — произнесла Елена Викторовна и добавила, особо подчеркивая: — За Майкла Милтона! За твою заботу о нем! За то, что ты проявила ее еще прежде, чем услышала мои молитвы! — сказав это, Елецкая подумала, что благодарит богиню, лишь за заботу о Майкле, а вот ее слова насчет Евклида показались графине странными и во многом неприятными. Елена Викторовна пока не могла понять в чем дело, и что ее так беспокоит в рассуждениях самой властной богини. — Скажи, Величайшая, когда я смогу увидеть Майкла? — спросила она. — Без сомнений ты знаешь, как я люблю его и скучаю по нему.

— Без сомнений знаю, — отозвалась Гера, вдыхая ароматный дым «Госпожа Аллои». — Сейчас не время говорить о времени. Правда интересный каламбур? Не время, потому что Майкл находится на исцелении. И если ты хочешь, чтобы он был полностью здоров, то не следует торопить события. Мне кажется, ты еще хотела о чем-то спросить? Говори, я не могу здесь задерживаться надолго, хотя мне по вкусу твое вино и эти сигареты.

— Я взывала к тебе и просила еще об одном, самом близком для меня человеке — моем сыне. Хотела бы знать, все ли у него хорошо? — Елецкая с волнением ждала от нее ответа.

— Он у тебя еще тот хитрец. Я же говорила: ему нет равных, особенно в таланте обольщения. Как бы не обжегся он на этом однажды, — Величайшая отпила глоток вина, с хитрым прищуром поглядывая на графиню. — А в остальном у молодого графа все очень хорошо. Я помогаю ему, когда есть такая возможность. Помогаю, гораздо больше, чем Артемида. И мне не нравится, что он выделяет ее из всех богинь, при этом как-то забывает обо мне. Ты знаешь, что именно я спасла ему жизнь. Ему и Ольге Ковалевской в их Атлантических приключениях. Я оградила его от гнева Громовержца. Нет, ты этого, конечно, не знаешь — он тебе такие вещи не говорит. Вот и сегодня, вовсе не Артемида, а я заступилась за него, иначе сидел бы уже в полицейском участке или месте куда более скверном. Но пока Саша под моей защитой, о нем можешь не беспокоиться.

— Спасибо тебе! — Елецкая отвесила богине поклон. — Позволь спросить… Недавно ты говорила, будто откроешь какой-то секрет о моем сыне. Его связи с кем? Что это за связь и чем она опасна?

— Наверное, мне не следовало бы это говорить, но скажу. Все-таки ты его мать, и в какой-то мере ответственна за поступки молодого графа, ведь в его голове сейчас столько юного ветра. Сразу, милая, предупреждаю: тебя это очень удивит. Не только удивит, но и напугает, — Гера втянула в себя табачный дым и, прищурив один глаз, посмотрела на побледневшую от волнения графиню. Она сделала еще одну затяжку, лишь потом сообщила: — Теперь у него в любовницах Глория! Да, да, императрица Глория! Ты не ослышалась! Мне не хотелось этого говорить, но будет лучше, если ты будешь об этом знать. Скажу более: Филофей его почти застукал в ее спальне. Твой хитрец чудом успел спрятаться за кроватью.

— Но, Величайшая!.. Глория, она же… Она враждебно относилась к нам! И особенно к Саше! Она вызывала его во дворец… Она старше меня! — Елена Викторовна в самом деле не могла поверить в сказанное, хотя эти слова были произнесены богиней. Снова мысли графини спутались и понеслись опасным хороводом.

— Верно, Глории уже сорок один. Тем не менее твой ловелас забрался под юбку женщине, которая старше тебя. Очень, очень непростой женщине! Понимаешь, чем это опасно? Ведь если это дойдет до Ковалевских, то свадьбе не быть, а в самых верхах возможны очень неприятные потрясения. Особо это может не понравиться цесаревичу. Я предупредила тебя, потому что забочусь о нем и о тебе, не в пример Артемиде, — Гера затушила сигарету и встала. — На этом распрощаемся. Молись мне у домашнего алтаря и ходи в мой храм. Делай это чаще. Тогда и ты, и твой сын будете под моей защитой. Слышала меня, милая? Молись мне, а не Артемиде! — Гера отошла к центру комнаты, чтобы открыть портал. — И еще… — богиня обернулась: — Хочешь отблагодарить меня? За Майкла, за сына.