Вечно 17
Шрифт:
– Мне страшно за тебя. Ты начал курить, пить… Ты не выходишь из комнаты… ты стал затворником!
– Да, и меня это устраивает. Затворникам боли не причиняют. – Эрик почесал лоб и лёг на спину. Я смотрю на него из-за спины и тихонько мотаю головой. Боже, просто верните мне моего Эрика, умоляю.
– Ты сам причиняешь себе боль, все хотят тебе помочь! Ты их отталкиваешь!
– Мне никто не может помочь. Это безнадежно.
Однозначно Нансен ведёт себя ужасно. Он играет роль мученика? Я вспоминаю себя несколько лет назад, когда я страдала фигней, резала вены и убивалась из-за папы. Черт, неужели я вела себя, как Эрик сейчас? Просто становится стыдно. Тем более у брюнета веская причина, не то что у меня. Но все равно, поведение парня меня очень злит. Так и хочется закричать: «Хватит пускать нюни! Стань мужиком, помоги маме! Хватит уже!». Но вряд ли такой способ общения мне или самому брюнету поможет. Я опять-таки все испорчу.
Жизнь подростка это целый поезд. Он куда-то мчится, в нем полно незнакомых людей, которых мы типа знаем. Иногда поезд трясёт, иногда он останавливается. И с каждой остановкой вокруг нас становится все меньше и меньше людей, пока, в конце концов, мы не остаемся одни. И мы все ещё куда-то мчимся. Без цели, без идей и без смысла. Мы просто едем и ждём своей остановки. Своей конечной станции. У каждого человека есть своё личное кладбище несбывшихся надежд. Именно туда мы и попадаем. Думаю, убеждение людей о том, что самый лучший период в жизни человека – это его подростковый возраст, является сущей правдой. Возможно, умираем мы в возрасте, например, шестидесяти лет, но в душе остаёмся семнадцатилетними подростками, которые когда-то любили жизнь. И кто сказал, что нам не будет вечно семнадцать? Ведь, как говорил один человек: в душе все мы одного возраста. Запомните это.
– Знаешь, у меня тоже все плохо. – почти шепотом произношу я, сдерживая слезы.
– У меня хуже.
– И что, будем мериться у кого жизнь хуже?
– Зачем? И так понятно, что у меня самое дно.
На ответ Эрика я вскакиваю на ноги и сжимаю кулаки. Такое отношение меня отталкивает. Я еле держусь, чтобы не сорваться и не убежать из дома Нансенов. Только ради Дарьи я все еще стою здесь и говорю с Эриком. Я его люблю, я его люблю, но его поступки меня отталкивают. Или брюнет делает это специально? Он появился в моей жизни неожиданно, и я боюсь, что он так же неожиданно уйдёт из неё. Я перечитала кучу любовных романов, и думала, что разбираюсь в любви. Но однако на практике любовь сложнее нежели, чем на теории. Я помню, как давала Роуз советы, тогда я чувствовала себя настоящим богом любви, но это все детская ерунда. Любовные романы на то и романы, что всегда (или не всегда) заканчиваются свадьбой или банальным признанием в любви. А жизнь совсем другое. Жизнь субъективна – её невозможно понять. И сейчас, любое мое слово может либо все исправить, либо поставить точку в наших отношениях. Как же это меня пугает.
– Эрик Нансен, ты человек, которого я люблю, и ты это знаешь! Твой отец сейчас бы был тобой очень недоволен. Он не хотел бы видеть своего единственного сына таким! Твоя мама очень переживает, Тара переживает, ребята переживают и я переживаю! Ты не один! Я знаю, что смерть близкого – это мучительно больно; это умирать, оставаясь живым. Но ты обязан быть сильным, ради Дарьи, черт возьми! Ради Уильяма! Пожалуйста, приведи себя в порядок… Завтра уезжают Скотт с Роуз, мы должны с ними попрощаться. Ребята не могут до тебя дозвониться. Ты должен стать прежним. И все будет хорошо, помни об этом. Я рядом.
Я жду, что Эрик сейчас встанет на ноги, выпрямится, улыбнётся мне, как это было всегда, обнимет меня и все станет как прежде. Но реальность обыгрывает мечты. Нансен нехотя садится, долго смотрит в мои глаза, а потом всем телом тянется к полупустой бутылке виски. Я чувствую, что по щекам текут слезы. Мои губы дрожат, стеклянные глаза смотрят лишь на парня. В груди все горит адским пламенем, и мне становится невыносимо трудно дышать. Я знаю, что любое неверное движение и я упаду на пол, захлёбываясь в собственных слезах. Тем временем брюнет делает большие глотки алкоголя, а спустя время останавливается и вытирает рот рукой, протягивая мне бутылку со словами: «Будешь?». Во мне вспыхивает ненависть. Я больше не повторяю про себя «люблю его», мне стало все равно. Тишина.
– Не думала, что когда-нибудь это скажу, но… ты мне противен, – моргнув, слезы покатились к подбородку, а потом безвозвратно упали на паркет.
Эрик поднял брови и посмотрел куда-то вправо, легонько кивая.
– Что ж… дверь вон там, – безмятежно отвечает Нансен. В груди все оборвалось. Я словно упала в пропасть. Он прогоняет меня… Эрик прогоняет меня… Это шутка да? Точно шутка! Мне хочется смеяться и плакать одновременно. Мне хочется кричать и все крушить! Человек страдает от человека, глупо, не так ли? Мне больно. Опять. Почему все свалилось друг на друга? Это бесчеловечно. Никто не сможет вытерпеть столько эмоционального груза! Кажется, я поняла в чем фишка этого мира – чтобы ты не делал, всегда будешь виноват
и останешься один. Я с болью в глазах смотрю на Эрика, пытаясь прочитать по его лицу, что это все значит. Но его мимика такая спокойная и в тоже время дикая. Мне его не понять. Я вытираю слезы с щёк, шмыгаю носом и опускаю сломанный взгляд на пол. Мне больно смотреть на этого предателя. Он предатель…– Ты меня прогоняешь? – я знаю, что унижаюсь перед ним, но теперь мне уже плевать. Терять нечего.
Эрик недолго думая отвечает:
– Нет, я просто хочу побыть наедине с собой.
– Просто, если я тебе не нужна – отпусти меня. Не делай больно никому. Я уйду, знай это… Мне… мне не в первой с кем-то прощаться, – в это мгновение стенка, которая удерживала мои слёзы и чувства сломалась и я начинаю рыдать. Я закрываю глаза руками, чтобы Нансен не видел этого ужаса, но это не помогает. Слезы градом обрушились на мое лицо. Губы горят. В груди сильно колит. Слышу как парень встает с кровати, подходит ко мне и обнимает. Я в ступоре. Все тело горит, а в венах застыла кровь. Открываю глаза и вижу перед собой шею парня. Мои руки крепко обнимают его. Запах одеколона Эрика смешался с запахом виски, но для меня это все равно лучший запах на свете. Я разрываюсь на части. Это необъяснимо.
– Прости меня, Рэйчел, – Эрик откашлялся, – ты же знаешь, я никогда не желал тебе зла, – его тёплые руки касаются моего лица и нежно начинают гладить мои щёки. От этого я таю, – но сейчас… сейчас нам лучше не видеться.
Мои глаза округлились. Я чувствую дыру внутри себя, которую ничем нельзя заполнить. Снова острая боль в сердце. Я думала, что все будет иначе. Думала, что он попросит прощение и мы снова будем как раньше гулять, целоваться и просто любить. Почему же все так?!
– Ч-что? – в недоумении спрашиваю я.
– Так будет лучше, в первую очередь для тебя. Я просто боюсь последствий…
Я резко убираю его ладони со своего лица и отхожу назад. Мое сердце бешено бьется, а грудная клетка быстро поднимается и опускается, словно меня бьет током в тысячу вольт. Эрик с грустью смотрит на меня, и мне становится противно. Вспоминая всю нашу короткую историю, мне становится омерзительно, ибо я была настоящей дурой, что доверилась ему. Поверила в чушь, в красивые слова, полные ядом. Нарушила свою клятву! Боже, какая же я всё-таки дура! Любви нет, любви нет, Рэйчел! Как ты могла забыть об этом. Поверила человеку и получила нож в спину. Идиотка.
– Когда любишь не думаешь о последствиях. – говорю я и выбегаю из комнаты Нансена. На глазах появилась пелена, которая мешала видеть мир полноценно, но я продолжаю идти. Стиснула зубы, чтобы не заплакать перед Дарьей, которая вышла из кухни на шум. Она протирает руки кухонным полотенцем и с надеждой в глазах смотрит на меня. Черт, я и её подвела… Подхожу ближе.
– Ну как он? – улыбаясь спрашивает женщина.
– Простите меня, Дарья… Простите, – я снова заливаюсь слезами и бегу к выходу. Слышу как она идёт за мной. Я быстро надеваю обувь, беру верхнюю одежду с вешалки и открываю входную дверь. Дарья продолжает окликать мое имя, но я не отвечая бегу прочь из Фиджи стрит. В груди все горит, горю и я. Вновь лишилась любимого человека. Вновь ощутила боль. Я закрываю глаза и попадаю в пустоту.
Глава 22: Новое начало
Как бы я не пыталась остановить время, оно все продолжало идти. И потому этот ненавистный для меня день наступил. Вчера я потеряла Эрика, а сегодня я потеряю Роуз. Моя лучшая подруга покидает меня, наверное, навсегда. За весь путь я успела вспомнить наше с ней детство. Наши посиделки, чаепития, наши представления, игры, ссоры. Вся моя жизнь связана с ней. Представьте, что вы упали и у вас амнезия. Вы не помните ничего, что с вами было за последние пять лет; так вот, у меня сейчас отнимают воспоминания, ведь с отъездом Ро, все оборвётся. Наша связь оборвется. Я никогда не буду готова отпустить её. Самое тяжёлое в прощании с любимым человеком то, что его трудно отпустить. Я подхожу к дому Фишеров. Во дворе стоит машина Скотта, в которую он сам загружает чемоданы и сумки. Заметив меня, парень искренне улыбнулся. В голове всплыло воспоминание нашей с ним первой встречи. Помню, как Роуз врезалась в парня. Так все и началось. Интересно, а как бы сложилась наша с ней жизнь, если бы той встречи не было? Я бы не знала Эрика, Эмму; я бы не познакомилась с Кристианом, мы бы до сих пор дружили с Коди и Беном. Это и есть эффект бабочки – каждое движение, действие несет за собой череду изменений. Например, допустим, если бы я вышла из дома на двадцать минут позже, то, быть может, меня бы сбила машина. Или, если бы вчера я не пошла к Эрику, то мы бы все ещё встречались. Понимаете о чем я? Поэтому будьте рассудительны и берегите своё время. Скотт захлопнул багажник иномарки, протер лоб рукавом серой толстовки и подошёл ко мне, чтобы поцеловать и поприветствовать. В голову врезался парфюм брюнета – сладкий и тонкий запах.