Вернуться в Антарктиду

Эта забота показалась Миле навязчивой. Особенно потому, что на какое-то время она была предоставлена сама себе.

Соловьев почти сразу ее покинул, затеяв (конечно же по просьбе Пат!) долгий спор с местным полицейским Луи Рикемафано. Этот человек сопровождал экспедицию в качестве представителя Мадагаскарской Службы общественной безопасности и был призван обеспечивать им в дороге всяческую поддержку, но, по всеобщему предубеждению, больше мешал. Вот и теперь у него возникли какие-то претензии к выбору места для лагеря. Вик обещал Миле, что отойдет всего на пару минут, но Рикемафано проявил необычайное упрямство, и их беседа затянулась.

Вова Грач, который тоже немало помогал Миле чувствовать себя в безопасности, сейчас обсуждал с руководителями дальнейшие планы. Там же, возле майора спецназа и Патрисии, крутился Кирилл Мухин, развлекавший Милу по дороге...

Вот так и получилось, что девушка внезапно для себя осталась стоять посреди будущего лагеря, не зная, куда идти и чем заняться. Этим тотчас воспользовался Загоскин-младший.

– Людмила Ильинична, - начал он излишне витиевато, хотя до этого они уже давно привыкли обращаться друг к другу по имени, - не могли бы вы уделить мне толику вашего драгоценного времени?

– К чему такой официоз? – удивилась Мила.

Михаил стушевался, но быстро взял себя в руки:

– Да, извини, чего-то я… нервничаю слегка. У меня очень важный разговор. Давай отойдем вон туда, - он махнул рукой, указывая, - к тем валунам.

Мила пожала плечами:

– Ну, давай.

Для обустройства лагеря военные выбрали неплохой участок, укрепленный самой природой. С двух сторон его защищали высокие утесы, с третьей дарили тень и укрытие деревья, растущие не слишком густо, чтобы затруднить оборудование мест для стоянки, но достаточно плотно, чтобы служить прикрытием с воздуха. Под сенью пальм и кустарников журчала вода. По словам разведчика, ключи били из соседней горы, их было много, и, сливаясь, потоки образовывали неглубокую речку. Она бежала, петляя в узких проходах, ныряя в туннели под камнями и падая с уступа вниз, в ущелье. Анализ показал, что вода подходила для питья без обеззараживания.

Валуны, к которым Михаил Загоскин утянул Милу, располагались с четвертой стороны – там, откуда они приехали. Сразу за ними спецназовец тянул какую-то проволоку (как оказалось – охранную сигнализацию, подключенную к походному генератору). Парень, увидев их приближение, выпрямился и предупредил:

– За периметр не выходить!

– Мы не будем, - снова принялся лепетать Михаил, пряча ото всех глаза. – Мы просто позаниматься отошли... Все, как обычно...

Кажется, он сразу не заметил военного и теперь бегал взглядом по окружающей местности, выискивая еще более укромный уголок. Миле, однако, не хотелось куда-то идти, и она недвусмысленно подбоченилась:

– Что ты хотел мне сказать, Миша?

– Надо обсудить случившееся у оракула. – Загоскин покосился на спецназовца, который занялся своим делом, и продолжил, понизив голос: - Вы с Грачом без возражений приняли прозвище «близнецы». Почему так?

– А все так и есть, - ответила Мила. – Мы оба немножко лишние в этом мире. И судьбы у нас похожи, как у брата с сестрой.

Всплеснув руками, Загоскин зачастил:

– Последнее утверждение спорно, потому что реальность продолжает меняться. Складывается впечатление, что вы от меня что-то скрываете, но я же для вас как врач! Мне можно и нужно говорить правду, ничего не утаивая. Оракул посчитала вас «неразделимыми». Скажи мне, дорогая, как именно это в вас проявляется? Ты же понимаешь, о чем я, я это вижу! Ты давно все проанализировала.

Мила напряглась. Грач настоятельно просил ее попридержать новость о «телепатических экзерсисах», и она не знала, как объяснить слова оракула, понятные им, но непонятные всем остальным.

– Если честно, я не цепляюсь к словам. Речь оракула была очень образной, насыщенной преувеличениями…

– Нет, эта женщина выразилась вполне конкретно, - Миша дотронулся да плеча Москалевой и еще сильнее понизил голос, почти до шепота: - Когда она сказала, что вы оба видите тени, то имела в виду именно это: вы что-то видите. Я не работал с Грачом, но про тебя многое знаю. Мила, мы никогда не разговаривали о твоих видениях, но, по-моему, пришло время их обсудить.

– У меня не бывает видений! – испугалась она.

– Прости, но я не верю.

Ей нестерпимо захотелось убежать, но Миша крепко схватил ее за руку – без открытого скандала не улизнуть. Мила же пыталась не привлекать внимания, стыдясь неизвестно чего.

Загоскин, заметив ее возрастающую неприязнь, подпустил в голос бархатистых ноток:

– Милочка, дорогая, мною движет совсем не банальное любопытство! И даже не желание познать непознанное. Я абсолютно уверен, что в пророчестве оракула заключена подсказка всем нам. Не разгадаем ее – не получим искомое. А может, и погибнем бесславно, сделав непростительную ошибку.

Мила прикусила губу, соображая. Как же ей в этот миг не хватало совета! За минувшие годы она отвыкла от самостоятельных решений, максимум, что ей позволял Дима, это выбрать платье в магазине. В бегство она, конечно, ударилась сама, но то было жестом отчаяния. Однако Вик и Вова были слишком заняты, чтобы ненавязчиво спасти от затруднительного разговора, и требовалось справиться самой.

Мила медлила. А Миша, почувствовав ее колебания, настаивал:

– От нас сейчас зависит судьба всей экспедиции, будь же благоразумна! Я единственный, кто погружен в тему настолько, что могу дать подсказку, помочь, объяснить. Оракул говорит, что вы пройдете по Мосту душ, соединяющем прошлое и будущее, но минуете его благополучно, только если держитесь за руки. Ради этих слов она позвала нас на аудиенцию, нарушив давно заведенный порядок не разговаривать с иностранцами. Представляешь, насколько это важно?

Мила кивнула, но продолжала молчать.

– Что означает «держаться за руки»?

– Я не думала над этим.

– Зря. Позволь я выскажу свое предположение? Ты и Грач – одно целое. Вам прямо указали, что вы можете объединять ментальные усилия и вместе работать над одной задачей.

– Может быть…

– У меня есть знания, Мила! И умение эти знания трансформировать в полезные занятия. Мы должны поработать над вашими способностями все вместе. Однако мне кажется, что Володя не согласится. Ему не хватает гибкости. Ты сможешь его убедить?

– Думаю, что нет, не смогу. Вова самодостаточный.

– Но он не дурак! – Миша вздохнул и вдруг произнес то, чего Мила опасалась больше всего: - Вы оба мне не доверяете и лжете. Уверен, что Грач прекрасно все сознает и продвигается в выбранном направлении, но только без меня. Вы много времени проводите вместе. Он учит тебя своим приемчикам, и это замечательно. Опираясь на его опыт, ты справляешься с коррекцией эмоционального фона и лучше, и быстрей. Но поскольку вы чувствуете друг друга, слиться разумом и сделать что-нибудь сообща для вас тоже не проблема. И Грач, я уверен, уже заставлял тебя это делать. В своих, разумеется, интересах.

– Это не так! – возразила Мила, розовея, чем вызвала лишь скептическую улыбку на губах Загоскина-младшего.

– Это так, увы. Вы исключили меня из процесса, но повторю: совершенно напрасно! И даже вредно для общего дела. Володя не учитывает одну очень важную вещь: ты прошла через ритуал. Оракул отдельно отметила, что нынешний статус ты приобрела благодаря пурбе, а Грач забывает об этом. Он ориентируется на собственные ощущения, но у тебя все иначе. Ты отличаешься от него. Твои реакции отличаются.