Вернуться в Антарктиду
Шрифт:
– Не надо отвечать за меня, я сам способен ответить.
– Что-то я сомневаюсь.
– Слушай, меня достало, что ты воспринимаешь меня как ребенка! Это, знаешь ли, обидно.
– А ты веди себя соответствующе. Меня просили обеспечить твою безопасность, и я делаю это, нравится тебе или нет.
– Кому я нужен, чтобы на меня нападать?
– Ты – многообещающий член команды. Стратегический ресурс, который требуется охранять и беречь. Я занимаюсь этим еще со времен Южной Кореи.
– О, польщен! Такой премилый комплимент. «Стратегическим ресурсом» меня еще никто не называл.
– Если ты пропадешь снова, как у Сокгёна,
– В Корее-то не сняли!
– Что ты знаешь про Корею! Мы с Иваном Ивановичем обменяли тебя на важные для правительства данные, которые, между прочим, мне пришлось добывать весьма дорогой ценой.
– Что еще за данные?
– Не имею права говорить, но именно после этого твое дело сдвинулось с мертвой точки.
– Ты это сейчас придумала?
– с долей сомнения спросил Мухин.
– Не хочешь, не верь, - Чебышева отвернулась.
– Ладно, - сказал Кир, немного смущенный, - я знаю, что должен сделать. Я должен тебя поблагодарить. Спасибо!
– Просто не веди себя как безответственный эгоист. Я из-за тебя ночами не сплю, караулю.
– Да не стану я лодку угонять! Реально шуток не понимаешь?
– Обещаешь? – она вопросительно заглянула в его шебутные глаза.
– Неохота мне никуда под дождем тащиться. Вон какие тучи на небе, до утра лить будет.
– А если бы не дождь, потащился бы?
Кир в ответ принужденно рассмеялся:
– Да расслабься! – сказал он. – Не сбегу я от тебя. Не сбегу! От снайперов удрать проблематично. У тебя ж реакция моментальная. Сначала пальнешь, потом думать будешь.
– Дурак!
– рассердилась Лилия и даже покраснела от негодования.
Кир резко перестал веселиться и отвел взгляд.
– Ну, извини. Извини меня, Лиль, правда! Я болван, – промямлил он – Не то болтаю. Я тебе очень признателен. За все. И вообще…
Чебышева молчала, и Мухин совсем поник.
– Лиль, я не хотел тебя обидеть. Про снайпера я зря сморозил.
– Дай мне слово, что станешь делиться со мной всем, что придет тебе в голову! – потребовала она, оборачиваясь. – Обо всех своих сумасшедших затеях. Заранее.
– Хочешь держать меня на коротком поводке? – моментально вскинулся он.
– Не хочу гоняться за тобой по всем джунглям. Лучше сразу понимать, где тебя искать.
– Искать меня больше не потребуется. Сам найдусь! И если это все, что тебя во мне интересует…
Чебышева хмыкнула, и Кир прервался на полуслове. Тяжко вздохнул:
– Слушай, чего мы с тобой вечно собачимся?
– Вот уж, право, не знаю. Вопрос не ко мне.
– Тогда, может, мир заключим? – он протянул ей через стол руку. – Хотя бы временный. Не хочу тебя за противника держать, и так проблем полно.
Лилия посмотрела на нее задумчиво, но все же пожала.
– Отлично! Тогда у меня к тебе просьба.
– Начинается…
– Сначала выслушай. Просьба простая и закономерная.
– Излагай.
– Относись ко мне по-человечески. Без этой твоей холодной снисходительности. А то у тебя постоянно такое лицо, будто зубы ноют. Смотреть тошно.
Лилия вспыхнула:
– Это потому, что ты – мой больной зуб!
– Так вырви меня! – Кир тоже начал злиться. – Вырви, выкини и забудь о моем существовании, если я тебя бешу до такой степени.
– Не могу. У меня приказ.
– То есть, если бы не приказ, ты бы ко мне и не подошла? И в Корее бы не вытаскивала из застенков?
Нянчишься со мной только потому, что Лис приказал?– Не знаю, - Чебышева снова отвернулась, покусывая нижнюю губу, что выдавало ее волнение.
– Ну, тогда и я не знаю, что еще сказать. Тебе тяжело общаться с больным зубом, а мне тяжело общаться с холодным роботом. И разбежаться мы не можем. Патовая ситуация, не находишь?
– Нахожу, - она взглянула ему в глаза. – Есть нормальные предложения, без твоих вечных шуточек? Или ты провозгласил перемирие для того, чтобы усмирить мою бдительность?
Кир вздохнул, потер нос и произнес:
– Если мы вынуждены сосуществовать бок о бок, то нам надо либо самим меняться, либо менять отношение к навязанному попутчику. Я бы предпочел, чтобы ты изменилась и увидела во мне…
– Я?! – возмутилась Лиля, не дослушав.
– А может, это тебе пора повзрослеть?
– По-твоему, мне это необходимо? Я постоянно иду к тебе навстречу, не конфликтую, стараюсь тебя понять и расшевелить, а ты как чугунная болванка, только и можешь думать про свое задание! В тебе эмоций – ноль целых ноль десятых!
– А ты взбалмошный и потому ненадежный! О других вообще не думаешь.
– Неправда!
– Правда, - отрезала Чебышева, – запретов и просьб для тебя не существует. Сам придумал – сам сделал, а там трава не расти. Может, ты и умный, но я откровенно боюсь, что ты подведешь в самый ответственный момент. Влипнешь в очередную авантюру, а нам расхлебывай!
Мухин помрачнел.
– Геннадий Альбертович, - он развернулся к Белоконеву, смущенному от того, что довелось присутствовать при внезапной перепалке, - вы тоже так считаете? Я эгоист?
– Кирюша, я… - Белоконев не знал куда деть глаза, - мы за тебя действительно переживаем. Нет, я бы не назвал тебя эгоистом, конечно…
– Я понял! Не продолжайте. Пожалуй, я пойду, мне есть о чем подумать, - Мухин встал. – Спокойной ночи всем!
– Кирюша, ты же не обижаешься? – крикнул Белоконев ему в спину.
– Если все так, то обижаться на правду глупо, - криво усмехнулся Кир, обернувшись на мгновение, - а я все-таки не дурак. Вот и эксперт это подтвердил, назвав «стратегическим ресурсом».
Историк вздохнул и, сдернув очки, принялся протирать стекла краем рубашки.
– Наверное, вы слишком резко высказались, Лилечка… - тихо произнес он. – Напрасно это.
– Сказала то, что думала, - Чебышева тоже встала. – Вот теперь и посмотрим, так ли он сообразителен, каким его рисуют. Сделает он верные выводы, или все бесполезно. Доброй ночи, Геннадий Альбертович!
– Доброй… - шепнул Белоконев, близоруко глядя вслед разбежавшейся в разные стороны молодежи.
(Сноска. *Хронология древней и средневековой истории в том виде, в каком мы ее знаем, создана в серии фундаментальных трудов XVI-XVII веков, начинающейся работами астролога и математика Жозефа Бордони, более известного как Жозеф Жюст де Скалигер (1540-1609) и его последователя хронолога Дионисия Петавиуса (Петавий) (1583-1652). События приводятся ими в виде таблицы дат без обоснования, а основой объявляется церковная традиция и толкование разнообразных числовых сведений, собранных в Библии (иначе говоря, нумерология и цикличность исторических процессов). На ошибочность этого подхода указывали многие ученые прошлого и настоящего, начиная с Исаака Ньютона.