Вернуться в Антарктиду

– Все верно, Аш, я была в панике и не знала, к кому бежать. Когда ты уладил вопрос, я успокоилась. Возможно, слишком рано.

– Ладно, все эти сантименты к делу не пришьешь, - грубовато заметил Грач. – В чем слабое место Красноглазого, как думаешь?

– Надо запросить дополнительную информацию у Виталия Фёдоровича.

– У альбиносов слабый иммунитет, - заметил Соловьев. – Плюс светочувствительность. Солнечные лучи способны нанести им серьезные ожоги. Иногда встречаются серьезные проблемы со зрением из-за отсутствия пигментации радужки. Поскольку все это завязано на мутации ДНК, это не лечится. Разве что с помощью генного редактирования, но этот метод находится в стадии эксперимента, и что там к ним применяли, вряд ли станет известно. Однако на этой слабости, наверное, можно сыграть.

– Заманить его на яркий солнечный свет как вампира? – хмыкнул Грач. – Пусть поджарится, адово отродье!

Пат вспомнила, что Иван сообщил ей о жалобах Аделин на резь в глазах. Девочка потребовала солнечные очки, хотя до сих пор тропическое солнце ее никак не беспокоило.

Володя и Людмила не выдумывали. Альбинос реально был здесь. Присутствовал внутри сознания Аделин. Могла ли дочка настолько «слиться разумом» с воображаемым отцом, что стала им самим ненадолго?

– Володя, ты сказал, что Адель причастна ко взрыву баллона с газом и бунту, верно? – уточнила Патрисия.

– Да, именно так я и сказал, - подтвердил Грач. – Ее мнимый отец учил ее дрессировать людей и показал мастер-класс. Заставил человека причинить себе вред, а Адель послужила ему ретранслятором. И еще я сказал, что Адель требовала доставить их с Милкой в храм немедленно.

– Интересно, почему альбинос обратил свое внимание на нас и Мадагаскарский Храм? – произнес, размышляя вслух, Соловьев. – Ведь Зеркала там не нашли. И «Прозерпина» знает об этом, раз отправляет людей на плато де Маровоалаво.

– Какое плато? – насторожилась Пат. – Оно связано со шкатулкой и картой?

– Подозреваю, Миша Загоскин нашел способ переправить фотографию шкатулки своим кураторам. Хочу обыскать его палатку и сумку, наверняка там найдется много любопытного. Но давай сначала закроем вопрос с Аделью.

– А он и так закрыт, Аш. Я не отдала дочь Вещему Лису, не отдам и вам. Никто не будет ставить на ней эксперименты.

– Твоя дочь, - сказал Соловьев, - находится под влиянием одного из телепатов «Прозерпины», а может, и обоих сразу, ведь обмолвилась же она, что у нее две папы, которые выглядят одинаково. Предположение, что один из близнецов погиб, до сих пор, как понимаю, не уточнили. А между тем сегодня Адель по распоряжению с той стороны поиграла в кукловода. Сначала потренировалась на лемурах, потом перешла к людям. Пострадал дежурный и едва не случилась другая трагедия, когда в руках загипнотизированных оказалось заряженное оружие. Если бы нам не пришлось транспортировать в лагерь раненых, тут легко могла бы произойти стрельба, а испуганную и плохо себя контролирующую Милу доставили бы насильно в храм, где не известно что со всеми нами случилось бы. Эту диверсию мы предупредили, но что будет завтра?

– Адель не могла никому навредить! – вспыхнула Патрисия. – Не отрицаю, что она живет во многих мирах сразу и потому знает будущее, может читать мысли, я давно смирилась с этими ненаучными фактами, но ей даже в голову не придет устроить кровавую перестрелку или что-то подобное!

– А тому, кто владеет ее сознанием, придет? – жестко оборвал ее протесты Соловьев. – Ты, кажется, не знаешь свою дочь. И что хуже, ты отказываешься ее узнавать. Она растет и меняется, а ты упустила это из виду, для тебя она всего лишь младенец с соской. Накормить, одеть, причесать – и все, на этом твои материнские обязанности считаются выполненными. Ты потеряла Аделин, Пат! И возможно, навсегда.

– Нет, Вик! – вдруг вмешалась Москалева. – Еще ничего не потеряно! Адель, если и делала чего-то, то не со зла, она просто играла. Этические вопросы ей непонятны в силу возраста, но с ней можно и нужно работать, воспитывать. Ей надо объяснять, что такое хорошо и что такое плохо. И подавать пример. Никто, кроме матери, на это не способен. Адель любит и доверяет своей маме. Между ними есть прочная связь.

Пат повернула к ней голову:

– Я хочу быть объективной. Благодарю за веру в меня, но я сознаю, что имею небольшое влияние на собственного ребенка. Павел… тот, кто им представляется, превзошел меня. Но вы – иное дело. Вы сможете вывести ее из-под влияния лже-Павла. Однако будете ли вы достаточно сильны для этого и достаточно высокоморальны?

– Я постараюсь! – со всей горячностью заверила она. – Если вы мне поможете. Если доверите мне чаще говорить с Аделин.

– Мы все тебе поможем, - поддакнул Грач. – Другого выхода я не вижу. Адель надо оторвать от паразита, и сделать это очень аккуратно.

Этого Пат тоже боялась. Она всерьез опасалась, что телепат, догадавшись, что они задумали, попробует первым делом навредить Адель. Шантажировать ее жизнью дочери.

Но ведь и оставить все как есть было нельзя!

С улицы послышались звуки мужских голосов. Охранник Радмир спорил с кем-то, не пропуская желавшего прорваться в палатку мадам Долговой.

– Майор Гогадзе пожаловал, - сказал Соловьев, поднимаясь. – Я выйду разберусь?

– Только не говори ему об Адель!

Соловьев вышел, и разговоры в палатке прекратились. Оставшиеся просто сидели и прислушивались к диалогу, текущему снаружи.

– Соловьев? Прекрасно. Объясните, что тут у вас за чехарда! – потребовал Гогадзе.

– Странное происшествие, - послышался спокойный ответ Соловьева. – Георгий, вы давали перед отплытием тайный приказ тем, кто остался в лагере, в случае каких-либо происшествий применить меры к Грачу и Москалевой?

– Сдурели? Конечно, я не отдавал подобного приказа! И отдать не мог.

– Тогда побеседуйте с Сергеем Шемякиным и Львом Абдулаевым. Возможно, я их не так понял, но когда они угрожали сотрудникам миссии оружием, ссылались они именно на вас.

– Идемте со мной. Будете присутствовать. И найдите еще вашу девчонку, Чебышеву! К ней у меня тоже вопросы.

– Ну все, пошел карать и миловать, - тихо пробормотал Грач.

– Главное, что подальше от нас, - ответила Патрисия. – Мне сейчас не до разборок. А вам с Людмилой надо браться за дело без промедления. И прежде, чем соваться к моей дочери, неплохо бы вам научиться держать нормально связь друг с другом. Или вы эту стадию уже успешно преодолели?

– Мы можем соединяться только в минуты моей слабости, - простодушно пояснила Москалева. – По-другому не получается.

– А надо бы. Рисковать и провоцировать диффузию лишний раз не стоит.

– Мы тренируемся, - сказал насупленный Грач. Он все еще не решил, хорошо ли, что их маленький секрет с Москалевой стал известен «ужасной мадам Ласаль». – Пойми меня правильно, Пат, я просто не хотел тебя обнадеживать до тех пор, пока мы не добьемся стабильного результата.

– Сколько раз вы уже объединялись?

– Сегодня второй, - ответила Мила.

– Выходит, телепат узнал не только о вашем, Мила, существовании, но и о ваших успехах, пусть и незначительных? В отличие от меня.

Грач угрюмо посопел. Спросил с вызовом:

– Мы можем поговорить с Иваном об альбиносе? Раз он гораздо больший эксперт, по твоим словам.

Пат разрешила. Она не знала, какой именно вариант в итоге сработает, но Людмила сейчас казалась единственной, кто был способен перетянуть ее дочь на правильную сторону. Чего уж скрывать: Патрисия мечтала, чтобы дочь выросла героиней, а не злодейкой. Причем, счастливой героиней, способной к эмпатии и состраданию. Цепь сильных, но безжалостных женщин в роду де Гурдон должна была наконец прерваться.