Вернуться в Антарктиду

24.4

24.4/4.4

Иван Демидов-Ланской. Несколько суток назад

Когда караван машин выехал из Амбухиманги, Иван напомнил Пат об обещании рассказать ему про визит к оракулу.

Патрисия едва заметно поморщилась, ей не хотелось тупо пересказывать события, она вообще не любила что-то повторять за кем-то без анализа, но было похоже, что к выводам она пока не готова. Пришлось ей делиться и пророчествами, и своими сомнениями.

Иван слушал и сопоставлял с тем, что узнал раньше.

– Близнецы, - произнес он. – Вам это ни о чем не напоминает?

– Дуалистическая мифология первобытных племен? Один близнец связан с добром и пользой, другой со злом, но вместе они все уравновешивают.

– Это само собой, но я о том, что говорил Виталий Лисица в свой последний визит.

– Он много чего наговорил.

– Я про реанимацию «Циклона».

– Реанимации не будет!

Демидов-Ланской понимающе кивнул. Вещий Лис предлагал поэкспериментировать с ее дочкой, и это не лезло ни в какие ворота.

– Я целиком на вашей стороне, мадам, но надо учитывать, что у «Прозерпины» в качестве операторов были задействованы близнецы. Это, по словам Лиса, был их самый успешный вариант. Мы тогда пропустили этот момент, но вдруг сей посыл не имеет отношение к контрольной группе? Оракул упомянула светлого близнеца Тьмы и темного близнеца Света.

– Оракул – выходец своего народа, она в плену народных сказок.

– «Прозерпина» собирает мифы и легенды разных стран. Близнецы могут иметь особый смысл.

– Тогда давайте вспомним еще и про печать тамплиеров с двумя рыцарями на одном коне! Тоже в каком-то смысле близнецы, и тоже имеют отношение к последователям тайного кружка «Покров Исиды».

– Насколько я знаю из школьного курса истории, два рыцаря означали бедность и нестяжательство.

– Это не единственное толкование, - усмехнулась Пат.

– Гомосексуализм?

– Не так примитивно. Для внутреннего круга печать тамплиеров означала братство. Два человека, оседлавших одну тайну, становятся братьями-близнецами. Однако здесь и сейчас мы ведем речь о науке! А ей не ведом дурацкий символизм.

– Наука вполне способна продолжить смысловой ряд о близнецах. Например, суперпозиция. (*в квант.физике означает, когда сложение двух или более прежних состояний дает новое квантовое состояние. Относительно «кота Шрёдингера» это состояние кота до открытия ящика: кот жив и кот мёртв одновременно, то есть состояние «зеркальных близнецов», пара «плюс и минус»)

Патрисия выдохнула сквозь сжатые зубы и произнесла уже ровным и в какой-то степени равнодушным тоном:

– В любом случае, у нас есть Грач и Москалева. Адель в этом раскладе лишняя, и мне не нравится, что оракул ввела ее в формулу. Ей нечего делать на мифическом «мосту душ».

Иван слишком хорошо успел ее изучить, чтобы понимать: все, что касается дочери, для Патрисии болезненно. Адель никогда не оставляла ее равнодушной, провоцируя самые разнообразные чувства, но все это лишь потому, что действительность расходилась у Пат с намерениями. Она хотела быть идеальной и не повторять ошибок собственных родителей, однако все равно копировала их и страдала от этого. Саму ее воспитывали целенаправленно, лепили из нее будущего ученого с мировым именем, и Пат не желала дочери ничего подобного, но Аделин родилась не с банальным математическим даром. Если ее способности не развивать должным образом, девочка натворит бед.

Об этом Демидов-Ланской и сказал:

– По мне, так пусть Адель станет третьим элементом в союзе Грача и Москалевой, чем в союзе близнецов «Прозерпины».

Лицо Пат замкнулось. Она уже мирилась с мыслью о том, что Адель общается отнюдь не с ее покойным мужем. Процесс смирения шел медленно и неохотно, но под давлением все новых и новых фактов ее оборона давала трещины. Вот только она по-прежнему не соглашалась, что Вещий Лис был прав и ее дочь – главный шпион в «Ямане». Материнское сердце протестовало.

– Адель спросила у оракула про Громова, пропавшего в Антарктиде, - сказала Пат в безуспешной надежде оправдать то, чему не было оправданий. – И созналась, что сделала это по совету папы. Если она находится под влиянием операторов «Прозерпины», зачем им давать надежду, что Громова можно спасти?

– А зачем это делать Павлу Долгову? – спросил Иван.

– Громов был с нами, когда упал астероид.

– И одно это превратило их в близких друзей? Простите, мадам, но это так не работает, вам просто хочется так думать. Да, так наверное проще, но надежда может убить, если не сбудется. Поставите на нее все и проиграете.

– Я никогда не ставлю на кон все, - сухо ответила Пат. – Да и стальные яйца без надежды дешево стоят.

Иван видел, что Патрисии не хочется продолжать разговор. Она желала подумать, взвесить все на внутренних рациональных весах, а он мешал, поэтому Демидов-Ланской замолчал, отвернувшись к мелькающей за бортом машины обочине.

По случаю хорошей погоды крыша «Хаммера» была опущена, и ветер беспрепятственно проникал в салон, шевеля волосы на голове. Дорога давно закончилась, и они ехали как придётся, объезжая сухие стволы, заросли кустарников, холмики и ямы. Почва была каменистой и плотной и, несмотря на мокрый сезон, пылила, потревоженная колесами. У горизонта в сизой дымке тянулись высокие холмы Анкаратры.

Иван тоже размышлял. Вспомнилось, как вчера Адель вещала про «подарок», ожидающий в заброшенном храме. Один подарок на двоих: ему и Соловьеву. Если отрешиться от угрозы, продиктованной якобы ревностью обманутого супруга, то подарок – это дар, то, чего нет изначально, но будет. Подарок надо доставить, и этим кто-то займется… Кто? И что это могло быть?

Иван хотел бы знать будущее и сожалел, что его не пригласили на прием в Крепости Королей. Он бы задал взвешенный вопрос, очищенный от эмоций.

Подключить Милу? Чем больше Иван думал об этом, тем очевиднее становился просчет Патрисии, не желающей возрождать «Циклон». Демидов-Ланской понимал ее чувства, но растить необыкновенную девочку как сорную траву, отмахиваясь от ее истинных потребностей, означало потерю инициативы. Не удивительно, что Пат мнит себя загнанной в угол. Она сама себя туда загнала.

Полтора месяца назад. Яман-4. Межгорье

Разобравшись с информационной утечкой в секретном бункере, руководитель департамента военной контрразведки Виталий Федорович Лисица решил перед отъездом поднять еще один важный вопрос. Это была его личная инициатива, кое-что очень смущало его. Смущало до такой степени, что он, отбросив разумные предосторожности, отважился искать союзника среди работников «Ямана».