Вернуться в Антарктиду

Патрисия ссадила с колен Адель и вышла наружу, готовясь к неприятностям. То, что они вот-вот прозвучат, она не сомневалось – стоило только внимательно посмотреть на физиономию Москалевой, которая контролировать свои эмоции на лице совершенно не умела.

– Что случилось? – задала Патрисия вопрос, начиная разговор, к которому заранее не лежала душа.

Соловьев пытливо посмотрел ей в глаза, словно желая удостовериться, что Пат настроена на диалог, потом перевел взгляд на палатку, где возле входа сидел Иван, сортирующий информацию от «Вукки-Два-Ноль», и лишь затем озвучил:

– Мы пришли поговорить об альбиносе.

– О ком? – опешила Пат.

– Об альбиносе, работающем на «Прозерпину». О телепате.

– Это была секретная информация. Откуда вы… Впрочем, - она оглянулась на Ивана, - я, кажется, догадываюсь, откуда.

К ее досаде, Демидов-Ланской поспешил улизнуть. Он даже не стал оправдываться.

– Аделин, пойдем-ка найдем тетю Лилию, - сказал он громко. – Посмотрим, чем она занимается.

Патрисия с некоторой растерянностью смотрела, как Иван закрывает ноутбук, несмотря на то, что поток данных не иссяк и работа не окончена, и берет ее дочь за руку. Адель послушно пошла за ним.

– Ваня, я бы хотела, чтобы вы остались, – потребовала Пат, догадываясь, что Демидова-Ланского это вряд ли остановит.

– Мы скоро вернемся, - предсказуемо ответил Иван, вновь выбирая благополучие ее дочери, а не что-то еще. Аделин, разумеется, не следовало слушать их разговоры, но остаться совсем без поддержки Патрисии не улыбалось.

– Все правильно он делает, - припечатал Соловьев, - пусть идут.

Пат нахмурилась:

– Если это касается Аделин, то я не позволю впутывать ее в ваши истории!

– Адель уже впутали. И впутали ее именно потому, что ты позволила. Мы зайдем?
– Соловьев указал на палатку. – Не стоит торчать у всех на виду, обсуждая опасные вещи.

Патрисия смирилась. Она подозвала Радмира и велела никого не подпускать на расстояние слышимости. Пока гости ныряли под полог, она стояла у входа, оглядывая лагерь.

Пат знала, о чем пойдет речь. Наверное, давно было пора взглянуть правде в лицо, но внезапное желание огородить дочь от любых посягательств все-таки превратило ее в клушу-наседку. В глупую курицу, которой она так не хотела становиться! Кажется, возвращая себе утраченную человечность, она переусердствовала и потеряла хватку, и теперь об ее ошибке станет известно всем, даже Москалевой.

Соловьев задержался возле нее:

– Пострадавших доставили к вертолету? Он прилетел?

Пат вздрогнула, целую секунду соображая, чего от нее хотят.

– Пока нет. Но мне обещали сообщить.

Аш придержал брезент, когда она входила внутрь. Потом вошел сам, закрыв отверстие на молнию. Пат хотела сказать, что будет слишком душно, но промолчала – потерпят. Чтобы не сидеть в зеленом полумраке, она зажгла подвешенную к потолку светодиодную лампу и тотчас поняла, что зря. Обращенные к ней лица приобрели мертвенный оттенок, но светлее не стало.

– Что там с телепатом? – угрюмо спросила она, усаживаясь на оставшийся свободным последний брезентовый стул.

Соловьев опустился прямо на пол, сев по-турецки. Он оказался ниже всех, сидевших на стульях, но его это не смущало. Тем более, что уселся он в ногах у Москалевой.

На вопрос ответил Грач:

– Мы с Милой с ним только что столкнулись. Он как бы присутствовал в лагере все это время. Виртуально присутствовал, напрямую общаясь с Адель – вот что меня особо напрягает. Телепат полностью ее контролирует. Не знаю как, но всю эту заварушку с баллоном и бунтом организовал тоже он. Или «Прозерпина» в его лице.

– С какой целью?

– Им зачем-то позарез нужно было отправить Милку в храм. Адель ей раз сто повторила: «иди в храм, иди в храм!». Она и сама собралась туда.

– Адель? Ей-то зачем?

– Видимо, папа велел. То есть не папа, а этот красноглазый урод, о котором ты почему-то забыла мне рассказать, - с упреком произнес Грач. – И не только мне, а всем заинтересованным лицам. Мы вроде как договаривались ничего больше друг от друга не скрывать. Ты дала мне слово! Но, видимо, горбатого могила исправит.

– Осталось много тем, на которые мы не общались прежде, - с усталостью в голосе ответила Патрисия. – Я не могу просто сидеть и читать тебе лекцию с упоминанием всего, что я прежде не сообщала.

– Хорошо, тогда прочти нам лекцию про чертова альбиноса!

– Прежде чем требовать от меня секретных данных, объясни, каким образом тебе удалось увидеть его. Понимаю, что это в теории могло получиться у Людмилы, в ней есть скрытые таланты из-за… из-за ее особенной ДНК, но как вы оба его рассмотрели – не понимаю. Или ты тоже не обо всем мне сообщаешь?

Грач покраснел и не нашёлся с достойным ответом. Пат холодно смотрела на него, понимая, что он скрыл от нее важные вещи. Два «глаза урагана», кажется, не просто спелись на основе совместных тренировок, но и обладали некоей тайной. Могли чувствовать друг друга или читать друг друга как книги. Недаром оракул назвала из близнецами. В этом определении скрывалось гораздо больше, чем они оба желали дать ей понять. Что ж, этого следовало ожидать.

– Ты смог войти в контакт с разумом Москалевой? – напрямую спросила Пат.

Грач покосился на Соловьева, но на помощь ему неожиданно пришла Людмила.

– Когда я впадают в транс… - начала она, мучительно подбирая слова, - когда со мной происходят всякие вещи… Володя меня успокаивает. Нейтрализует мои неконтролируемые… флюиды.

– Флюиды, - повторила Пат, - вот, значит, как – флюиды.

– Да, именно в это время он что-то такое улавливает. Волны, которые я испускаю.

– Я сам еще не разобрался до конца! – Грач наконец-то выбрал линию собственной защиты. – Процесс не отлажен и больше напоминает случайность. Я бы с тобой потом это обсудил. Когда стало бы чего обсуждать.

Пат не собиралась сейчас его в чем-то упрекать. Уж ей-то прекрасно было известно, как сложно и невозможно порой делиться откровениями по приказу.

– Хорошо,вернемся к телепату, - сказала она. – Что именно вы успели заметить и почувствовать?

– Расскажи ей, Вова, - посоветовал Соловьев. Видимо, Грач в этом совете нуждался.

Шумно вздохнув, Володя поведал, что видела «за гранью» Москалева и он сам, вторгшийся в ее сознание. Патрисия стараясь воспринимать отстранённо.

Она не верила в телепата, о котором все чаще ей стали говорить. С самого рождения Аделин она видела ее глазами именно Поля, а не кого-то еще. Поль приходил в ее сны, его голос звучал в голосе дочери. Братьев из Боснии тогда и в помине не было, к экспериментам с ними приступили, если верить Вещему Лису, два года тому назад, и это означало, что все достижения биолабораторий «Прозерпины» вторичны. А Павел Долгов… Поль, ее муж – он кто-то еще. Может, он и не Павел… да, может быть, ее надежды ложны. Но это и не оператор «Прозерпины» с измененным ДНК!