Вернуться в Антарктиду

Из новых текстов я узнал, что родина Шенраба располагалось там, где ныне плещутся воды океана. Название страны или континента не приводилось (или было утеряно, потому что таблички были не самой лучшей сохранности), но я сразу подумал о Лемурии.

Я выяснил, что Лемурия (буду говорить так) была наследницей еще более древней культуры, поклонявшейся Солнцу и тоже погибшей в результате чудовищной катастрофы. Царство ее предтечей находилось гораздо южнее, где-то в окрестностях Антарктиды (если брать в расчет современную карту). Возможно, это и была Антарктида, еще свободная от ледяного панциря.

Наследники двух погибших царств – Антарктиды и Лемурии – за тысячелетия, прошедшие с момента катастроф, расселились по уцелевшим континентам и островам, неся с собой крупицы великого знания. Шангшунгское царство, которое простиралось в те времена от горы Кайлас чуть ли не до Урала, сохранило память о древнем народе – повелителей стихий, создав целый эпос, отрывки из которого мне посчастливилось худо-бедно перевести.

Указывалось, что древнейший символ свастики пришел в Шаншунг вместе с культом Белого и Черного Солнца и явился составной частью учения Бон. Причем, как явствовало из текста табличек, сила и мощь обоих Солнц не были чем-то умозрительным, эдакой чисто философской категорией. Нет, существовали реальные источники, некие божественные атрибуты, которые в руках жрецов были способны творить чудеса.

Атрибут Белого Солнца, которому соответствовал знак правосторонней свастики, отвечал за связь с космосом. Он позволял беседовать с богами и духами, обитающих в звездных чертогах, и предсказывал судьбу. Короче, помогал правителям вершить «большую политику», поворачивая обстоятельства в свою пользу. Выглядело это устройство (употреблю, пожалуй, именно это слово) как небольшая пирамидка с навершием в виде отполированного диска зеленоватого цвета, в сердцевину которого был вставлен огромный черный камень, возможно, черный звездчатый сапфир (от него потом пошла легенда о волшебном Камне Чинтомани, драгоценном камне мысли)(*). Диск называли «мелонгом» - то есть зеркалом, отражающим картины прошлого, настоящего и будущего.

(Сноска. По легенде, Чинтамани (санскрит. «драгоценный камень мысли») – это фрагмент мифического Небесного Камня, который находится в Гималаях и обладает огромной проникающей силой психического и духовного воздействия на сознание людей и политические события. Принято считать, что он был вырезан из неизвестного минерала черного цвета со сверкающими звездчатыми прожилками внутри. Впервые Чинтамани упоминается в религиозных текстах как одно из семи сокровищ, принадлежавших самому справедливому и доброму правителю. После его смерти камнем завладели странствующие монахи. Именно он в форме многогранника изображён в правом нижнем углу на картине С.Н. Рериха «Священный Ларец»)

Атрибут Черного Солнца, помеченный левосторонней свастикой, представлял собой пирамидку с навершием в виде поющей чаши, которую называли «габала». Он заведовал более мирскими делами: с помощью вибраций лечил больных, питал энергией и открывал двери в неведомое, позволяя физически переноситься на огромные расстояния.

Самое примечательное, что подобных «зеркал» и «чаш» было несколько, то есть можно было вести речь почти о массовом производстве. Причем, как позднее оказалось, некоторые атрибуты дожили в неизменном рабочем состоянии до наших дней. Я сам, своими глазами видел «Белое Солнце», а вместе с ним и еще один не менее волшебный прибор, похожий на культовый бонский нож – Дри Атонг или «Солнечный клинок пурба», которые запросто использовал мадагаскарский колдун умбиаси. Использовал, не понимая до конца ни смысла своих действий, ни ценности попавшего к нему лемурийского предмета.

Я не стану сейчас забегать вперед, в дни, когда я переводил таблички, мой путь на Мадагаскар все еще был скрыт туманом будущего. Сидя в темном и холодном помещении храма Юнгдрунг Бон я и представить не мог, какими причудливыми дорожками поведет меня Судьба-Винтана к своим сияющим вершинам…»

1.5

1.5

Работы у Милки было много, а с каждым днем становилось еще больше. Директриса, убедившись, что на новую сотрудницу можно положиться, не стеснялась ее загружать. Все чаще Милке поручали мыть полы еще и в палатах (Безруцкая заставляла говорить «апартаментах»), похожих на миниатюрные квартирки из двух комнат, хотя обычно там хозяйничали специальные горничные. Случались дни, когда ей буквально некогда было присесть.

Однажды ее попросили сделать уборку у Загоскина.

Шла она туда с легким сердцем, хотя внутренне и побаивалась, что старик примется расспрашивать про свою книгу. Первая глава по географии и истории тропического острова показались утомленной рабочими буднями Милке настолько нудной и длинной, что глаза в тот вечер закрылись сами собой, и она провалилась в сон. Повторной попытки она не предпринимала, книга просто лежала в тумбочке. Для нее сегодняшней это было слишком сложным чтением.

Загоскин, увидев девушку, расспрашивать ни о чем не стал. Он рассматривал ее некоторое время, не отвечая на приветствие и вопросы о самочувствии, будто видел впервые. Милке это было даже на руку. Она принялась за уборку, но тут старик встрепенулся, подкатил сзади и схватил сморщенной рукой за запястье:

– Пауков боишься?

– Н-нет, - пролепетала Мила. – У вас где-то завелся паук?

В этом она сомневалась, горничные убирались тщательно, и вредных насекомых тут не было: ни клопов, ни тараканов. Пауков тоже быть не должно, но кто знает?

– Ну ты и глупая! – Иван Петрович засмеялся – сухо, надрывно, до слез, выступивших в уголках глаз.

Мила замерла, не зная, как расценивать подобную эскападу. Загоскин все еще держал ее за руку, не позволяя отойти.

– Только не говори, что ты такая же как они все, - произнес он, отсмеявшись. – Я давно к тебе присматриваюсь. Молчишь все время, боишься, но ты не такая!

Мила прочистила горло:

– Где у вас паутина? Давайте я ее смахну.

Старик разжал пятерню, чтобы ткнуть костлявым пальцем в экран телевизора, закрепленного на стене:

– Там! Они шпионят за мной. Паука принесли сегодня ночью, пока я спал. Я в этом уверен.

Заявление звучало дико, но Мила послушно подошла к панели и протерла ее чистой тряпочкой.

– Так лучше?

– Не поможет! Ты знаешь, что мадагаскарские банановые пауки плетут огромные паутины, до пяти метров в диаметре, плотные и густые? В них попадаются крупные объекты. Но бывают сети еще больше! В одну такую однажды я сам едва не попался. Злые вазимба научились выращивать особых пауков, которые плетут особые сети. Ты слышала про это? Ты же была на Мадагаскаре, значит, слышала.

Мила начала подозревать, что он насмотрелся передач из мира животных.

– Вы бы поменьше смотрели всяких кошмаров, особенно на ночь, - посоветовала она, наклоняясь к ведру, чтобы перенести его на другое место. – Или вам нравятся насекомые?

Старик хмыкнул:

– Смотрю я на тебя, вроде бы умная, образованная, а притворяешься какой-то недотепой. Вот подберётся к тебе паук, оплетет – что делать-то будешь? Беги, пока есть возможность! Я, увы, - он хлопнул ладонями по ободу колес, - убежать не успею. А ты молодая, резвая. Наша оборона пала, остался последний шанс сделать ноги. Стыдно, конечно, праздновать труса, но лучше быть живым, чем мертвым, а? Что скажешь?

– Некуда мне бежать, - пробормотала Милка, невольно ежась от скверных воспоминаний. Старик нес чушь, но эта чушь падала на подходящую почву и воспринималась слишком болезненно.

– Не унывай, может, и найдется безопасное местечко, мир велик, - утешил он и забубнил горячечно: – Кстати, про известных нам пауков и вазимба. Они уже тянут свои сети из одного пространства в другое, но, на наше счастье, их устройства стационарны и не летают по воздуху, как настоящие паутинки. Однако даже так в их ловушки попадаются разные организмы. Некоторые из них принадлежат к неизвестным науке видам. Были и такие, что не могли дышать нашим воздухом и скончались от удушья. Вероятно, имели инопланетное происхождение. Ты читала про Устюжанинова?