Версты

И Ассирш вдовъ слышенъ плачъ на весь М1ръ,

II во храм* Ваала низверженъ кумиръ,

II народъ, не сраженный мечомъ до конца,

Весь растаялъ, какъ снЪгъ, передъ блескомъ Творца!

И вотъ народъ, который всем1рно былъ угвшителемъ всвхъ скорбныхъ, утомленныхъ, нуждающихся въ свт>гв душъ, — теперь во тьмт>, и не только самъ безъ утБшешя но пинаемъ и распина-емъ... Что-же, что такое случилось? Явно — случилось въ планетъ и въ судьбахъ человечества?

Ежедневность

Булочки, булочки... Хлвба пшеничнаго... Мясца-бы немного...

Это ужасное замерзаше ночью. Страшныя мысли приходить. Есть что-то враждебное въ стихш «холода» — организму человеческому, какъ организму «теплокровному». Онъ боится холода, и какъ-то душевно боится, а не кожно, не мускульно. Душа его становится грубою, жестокою, какъ «гусиная кожа на холоду». Вотъ

АПОКАЛИПСИС НАШЕГО ВРЕМЕНИ

вамъ п «свобода человеческой личности». Нбтъ, «душа свободна» — только если «въ комнагЬ тепло натоплено». Безъ этого она ^е свободна, а боится, напугана и груба.

Впечатленья еды теперь главный. И я заметилъ, что, къ позору, и господа и прислуга это равно замт>чаютъ. И уже не стыдится бедный человекъ, и уже не стыдится горь-юй человекъ. Проехавъ на дняхъ въ Москву, прошелся по Ярославскому вокзалу, съ грубымъ желашемъ видеть, что ?бдятъ. Провожавшая меня дочь сидела грустно, уткнувшись носикомъ въ муфту. Одинъ солдатъ, вывернувъ изъ тряпки огромный батонъ (витый хлБбъ пшеничный), разломилъ его широкпмъ разломомъ и на-чалъ ?есть, даже не понюхавъ. Между тт>мъ пахучесть хлеба, какъ еще пахучесть мяса во щахъ, есть что-то безмерно неизмеримее самаго напитатя. О, я понимаю, что въ жертвеннике Соломонова храма были сделаны ноздри и сказано, — о Бот сказано, — что онъ «вдыхаетъ туки своихъ жертвъ».

Солнце

Заботится-ли солнце о земле?

Не изъ чего не видно: оно его «притягиваетъ прямо пропорционально массе и обратно пропорцюнально квадратамъ разстоя-нш».

Такимъ образомъ 1-ый ответь о солнце и о земле Коперника былъ глупъ.

Просто *- глупъ.

Онъ «сосчиталъ». Но «счетъ» въ применены къ нравственному явление я нахожу просто глупымъ.

Онъ просто ответилъ глупо, негодно.

Съ этого глупаго ответа Коперника на нравственный вопрось о планете и о солнце началась пошлость планеты и опустошете Небесъ.

«Конечно, — земля не имеетъ объ себе заботы солнца, а только притягивается по кубамъ разстояшй».

Тьфу.

ВЫПУСКЪ ЧЕТВЕРТЫЙ

л. Правда и кривда. 2. Иъъ таинствъ Христсвыхъ. 3- Сынъ _/. Солнце.

Правда и Кривда

«Безъ цтшнаю человъкъ не проживетъ, а безъ святою — сллф комъ проживетъ». Это-то п составляетъ самую, самую главную част! а-космичности христианства.

Не только: «читаю-.тп я Евангел1е съ начала къ концу, ил! отъ конца къ началу», я совершенно ничего не понимаю: какъ шръ устроенъ? п — Мбчему?

Такъ-что 1исусъ Христосъ у,къ никакъ не научилъ наеь м1ро зданш; но и сверхъ этого и г.тавиымъ образомъ: «дъма плоти» ою объявилъ грешными, а «дела духа» праведными. Я-же думаю, то «дела плоти» суть главное, а «дела духа» — такъ, одни разговоры

«Дела п.тотп» и суть космоготя, а «дела духа» приблизили но выдумка.

II Христосъ, занявшись «делами духа» — занялся чъмъ-Т( въ м1р-1; побочнымъ, второстепенным^ дробнымъ, чает1шмъ. Она взялъ себт. «обстоятельства образа дМствгя», а не самый «образ! дъйгшя». — т. е. взялъ онъ не сказуемое того предложешя, конь рое составляетъ всемирную псторш и человеческую жизш>. а — только одни обстоятельственный, тпневыя. штриховых слов*

«Сказуемое» — это еда. питье, сешкушеше. О всемъ этом^ 1исусъ сказалъ, что — «грешно», и — что «дела плоти собл»8 | няютъ васъ». Но если-бы «не соблазняли» — человеке и челов*| честно умерли-бы . А какъ «слава Богу — соблазпяютъ», то — то же «слава Богу» ?— человечество продолжаеть жить.

Позвольте: что за «слава Богу», если человеке (человечество' умеръ?

Какъ-же онъ могъ сказать: «Азъ семь путь п жизнь»? Нпчег!: подобнаго. Ничего даже приблизительна го. «Обстоятельственны.! слова».

Напротивъ, отчего есть «звезды и красота» — это понятно ужа изъ насаждения рая человекомъ. Уже он?, прекрасенъ, и это ест);

ШОКАЛИПСВС НАШЕГО ВРЕМЕНИ

утренняя звезда. Я хочу сказать, что «утревдиою звезду» Богъ далъ человеку въ раю: и тайнымъ создатель Эдема онъ выразплъ и вообще весь планъ сотворешя чего-то изумительнаго, великолепная, единственнаго, неповторимаго. Все къ этому рвется: «лучше», «лучше», «лучше». Есть меры и измеримость: Богъ какъ-бы пз-рекъ — «Я — безмерный, и все сотворенное мною рвется къ безмерности, безконечносги, нескончаемое™». А, это понятно. «Тамъ онпксъ и камень бдолахъ» (о рае). Напротивъ, когда мы читаемъ Евавтелхе, то что-же мы понпмаемъ въ безмерности? Да п не въ одной безмерности: мы вообще — ровно ничего не понимаемъ въ

М1рЪ\

«И потъ, на неб* великое (Вамс! 1е — жена облеченная въ с< п це ; подъ ногами ея -г= лу. а ; н 1 а голов* ея в*-нець пэьдв* а! дцатн зв-вздъ О а имЪла во чрев* и кричала отъ мукърожде: ля>.

(Апокалипспсъ, 12).

Тутъ м.1 понимаемъ, что роды, именно, челов*чеете рсды, лежать въ центр* кос-

МОГ01ЛП.

Библ1я — нескончаемость.

«1исусъ-же сказалъ : «Есть скопцы, которые изъ чрева матерьяго родились тако ; и есть скопцы, которые оскоплены отълюдеи: и есть скопцы, которые сами сдьлали себя скопцами ради Царства Небесного. Кто можетъ вм*стить это да вм*сти.

(Евангел1е отъ Матвея, 19).

Тутъ мы совершенно ничего не понимаемъ, кром* того, что это — не нужно.

Евангелте — тупикъ.

Теперь: «гре.хъ» и «святость», «космическое» и «космичность»: I; калятся, что если уж. где можетъ заключаться «святое», «святость» — то это въ «сказуемомъ» м1ра, а пе «въ обетоятельствахъ образа действия». Что за эстетизме. Поразительно велнколете Евангелия: голоря о «де.тахъ духа» въ противоположность «деламъ плота» — Христосъ черезъ это именно показашъ, что «Азъ п Отецъ ?— не одно». «Отецъ» — такъ Онъ и отецъ: посмотрите Ветхи Завить. — чего - чего тамъ нктъ. Отецъ не иренебрегаетъ еамома-^МшIIмъ въ болЪзняхъ дитяти, даже вт, капрвзахъ и своеволш е о: в вотъ №0.1(5. въ Ветхомъ Завете, мы находима всяческое». Всв «расти кипятъ, ннкаие случаи и исключительности — не обойдены. «Отецъ» беретъ свое дитя въ руки, моетъ и очпщаетъ его еухимъ и мокрымъ. отъ кала грязна го и мокраго. Посмотрите о лечешп болезией, парши, коросты. Въ пустыне Онъ идетъ надъ ими ппьнью — днемъ (облако, зной), в столбомъ огненнымъ — ночью освшцагтъ путь. Похитили золотая вещи у епштянъ. и это не скрыто: ибо такъ естественно, такъ просто: ведь они работали на нихъ въ рабстве, работали — безпдатно. Этлшъ таинственнымъ » глубокимъ попечешемъ о человеке, какпмъ-то кутающимъ и пеле-

В. РОЗАНОВ

нающимъ. — отличается «отцовекШ завить» отъ сыновняго.

Сынъ — именно «не одно» съ Отцомъ. Пути Физшлогш суть, пути космпчесше. — и «роды женщины» поставлены впереди «солнца, луны и зв'бздъ». Тутъ тоже есть объясненге, чего абсолютно лишено Евангел1е. Действительно: тутъ показано, въ вндънш Апокалипсиса, что и луна, и звезды, и солнце — все для еблегчешя «родовъ». Жизнь поставлена выше всего. И именно — жизнь человека. Пирамида ясна въ основанш и завершенш. Еванге.пе оканчивается скопчествомъ. тупикомъ. «Не надо». Не надо — самыхъ родовъ. Тогда для чего-же солнце, луна и звезды? Еванге.пе со страннымъ остетпзмомъ отвт>чаетъ — «для украшетя». Въ производстве жизни — этого не нужно. Какъ «солнце, луна и звезды» явилпсь не для чего въ сущности, такъ и роды — есть «не нужное» для Евангелия, и М1ръ совершенно обезсмысливается. «Все понятно» — въ Библш, «ничего не понятно» — въ Евангелги.