Версты

Я п хочу сказать, что дъло заключается въ какой-то деловой всемфностн. — не отвлеченной, не теоретической, а съ другой стороны — не взыхаюшей и слезливой, а практической и помогающей. Самый «сощалпзмъ пхъ», какъ я его нп ненавижу, всетакн зам*чателенъ: всетаки въдь сощализмъ выражаегь мысль о братств* народовъ и братств* людей, и они въ него уперлись- Тутъ только наивность евреевъ, которые решительно не такъ умны, какъ европейцамъ представляется, какъ европейцы пугаются. Они взя-

элементарно, первобытно, высчитывая по пальцамъ: «кто съ ^пмъ, съ какимъ имущевтвомъ живешь», и не догадываясь, что все завпеитъ отъ «какъ этотъ челов'Ькъ жпветъ»; что можно жить съ болыппмъ богатствомъ — какъ въ аду» Г наши Кптъ Китычи) и можно жпть на кухне, «въ прпелугахъ» — «счастливее господь». Рвшптельно я замъчалъ. какъ мнопе господа жнвутъ печальнее,

В. РОЗАНОВ

грустпее, и раздраженнее своихъ прислугъ, которые — по самымъ лнцамъ нхъ видно— живутъ «благословясь и въ б.тагоелсвенш»- Сопда-. лизмъ вообще плосокъ, "доска, — и безмерная наивность тевреевъ, что они восприняли его. что они поварили въ такой глупый счетъ арифметических!, магаипъ. II я верю, что это непременно п скоро кончится. 7/.!(о-ли. илге-лй, посдъ и.еъ-ли ис-торш и судебъ, — ъ'щ} рить этому... Имъ-.тн, которые въ н-бгв реализма («будь все как есть») произнесли: «льна курящ.агося не погаси» и «троетй .тмленпой не прелжи», —. и которые, если кто богатый обедиьч у нихъ. т община обязана не только содержать его, по п куг ему карету*, если прежде была у него карета: дабы онъ не псиьп валъ иермт.ны въ самомъ уровне свого положешя п не скирбп>л4 ?черезъ самую мысль даже о немъ... Это именно нега бл'агородсттл п человечности, и выраженная кухоннымъ, т.е. реальнейшим! собомъ. «Такъ несчастно живутъ въ пхъ гетто» ц пхъ «свиные кага_г лы». (.Мне сообщилъ это еврей торговецъ дамскими ботинками, въ совершенно темномъ вагоне, въ Спб., въ Еаршавскомъ во] онъ былъ. что такая у пихт, редкость, немного не трез] ь) вотъ! вотъ! настоящая идея уравнешя беднаго п богатаго: п бедному н помощь богатому, дабы оба держались па томъ же \ безъ ощущешя разницы темнературъ привычно?! жизни отъ роду. О. генш универсальности н чуткости. Богачъ и

:корбеть п страдатя ею могутъ быть ве.ипштюн. Нельзя завистливым* рлазоаи смотреть на богатство. Это — христа! II чуть ли имении но зависти, а не по «благости» — сошалп :м воистину христианское явлеше. Самый «еощалпзмъ» или «сошали-ч защя» — безъ хрислтантва — выразился бы пожалуй въ дршмъ. иначе: обедаю самь. на и еще лишнему, гостю, чужому еъ улицы — даю обедъ, сажаю съ собой его за столь, не отягощаясь, что это ' чужой. Сощалпзмъ выразился бы близостью, сощализмъ выразился бы любовью: а не — «перерву горло» у солдата, закричавшего! «жкдъ про-клятый». Словомъ, сощализмъ выразился бы тоже од-нимъ изъ таинственныхъ г.еяшй Сулампфн. какпмъ — мы не оиа-емъ, если бы опъ былъ оригинально - евреенъ, а не подражатели но - евреенъ (отъ европейцевъ). Да вотъ: «Дай. я умою ноги тебт». о нищемъ, о бедномъ.. Тутъ именно «дотронуться», дотронуться до бпдпаю. Какъ я и свавалъ: «надо пощупать кожу его».

Суть вещей. Суламифь. Ведь вся Песнь Песней — пахуча. Тайна вещей, что онъ не «добръ», а неженъ. Добро — это отвлечен* ность. Добро— это долгъ. ВсякШ «долгъ» надоесть когда-пиб"дь делать. Тайна м1ра, тайна всего М1ра заключается въ томъ. чтобы мшь самому было сладко дшать сладкие, и вотъ тутъ секреть- «Спи-мп обувь, и я взявъ холодной волы -- проведу по подошвамь тво-нмъ, по подъему ноги, по на.тьцамъ». Тутъ такъ близко, что уже есть любовь. «Я замечу старую морщину у старика, — да и такъ можетъ выйти случай, шутка около омовен1я ногъ». Это вообще такъ близко, что не можетъ не завязаться шутка и анекдотъ «около но-'

АПОКАЛИПСИС НАШЕГО ВРЕМЕНИ

ги». Ыу, вотъ, видите: а разъ шутка и анекдотъ. го уже никогда не выйдетъ холодяаго, холоднаго потому, что формальнаго.1га1егш1ё. ё§аШе. Къ великимъ прелестямъ европейской псторш относится то, что при всей древности и продолжительности ея — никогда у нихъ даже не мелькнуло сказать такой пошлости- Такой неверности и такой несправедливости. Ибо ведь нужно и истину и справедливость переверпуть вверхъ дномъ, дабы между неодинаковыми, ничего между собой не имеющими общаго людьми, установить ё§аШё, да и еще родственное — ГгагегпНё,

Прямо чувствуешь франтовъ и мараизовъ 18 века, Гт с1и мёсЛе XVIII. \ это: «Около тебя раба твоя Руфь...» — II будете .чип, по глаголу твоему»... Каме все тоны! Ты плачешь, европеецъ. 1 Плачь же. Плачь бедными своими глазами. Плачь: потому что въ оригинальной своей исторти ты вообще не сотворилъ такихъ слово-' оборотовъ. сердцеворотовъ, умоворотовъ. Вся душа твоя площе, суше, холоднее. О, другое солнце, другое солнце..Другая пахучесть, иныя травы. И — посмотрите, королевы-лп, маркизы, жены, любовницы: ведь Суламифь — всего только любовница. Любовница? II никто не отрпцаетъ. Но жены стоять и рыдаютъ: «о, какъ ЬотБли бы мы только побыть такою любовницею». II вотъ — посмотрите чудо, чудо уже въ нашей псторш и «въ строгостяхъ на-шихъ»: и церковь не отрпцаетъ, что это — только любовница. Но и опа рыдает и творить: «Какое чудо... Я знаю — кто она,'эта Буламифь: и не осуждаю, и обнпмаю ноги ея. потому что она вся прекрасна п благородна, и нвтъ лучшей между женами по чистоте мыслей п словъ».

II чувствуете ли вы, европейцы, что вотъ уже весь м1ръ пре-Ибражеиъ. Н'Ьть вашихъ сухихъ категорШ, нътъ вашихъ плоских* категорш. Где горпспруденщя? гдъ законы? Нетъ. где — гордость? А изъ не я у Европы все. Вся Европа горда и изъ гордости у пея все. Не надо! Не надо! Небо, небо! Небо дай намъ! А небо--..

Оно тамъ, гд-Ь рабство. Гд1; рабы счастлшгве господъ. А «где рабы счастливее господъ» — это тайна Израиля. Ибо по-петпне Суламифь была счастливее Соломона и Агарь прекраснее Авраама. Вотъ.

Ещв' о «Сын-Ь > въ отношении <(Отца»

...Въ сынахъ человъческихъ, — сынахъ земмыхъ и несовер-шепныхъ, -— такъ это и происходить, что «сынъ рождается, если отецъ былъ не ПОЛОНЪ. Если онъ не круглъ. не закругленъ (зерно, В11ДЪ зерна, онтологическое основаше закругленности ВОЯ-ШХЪ ВООБЩЕ ЗЕРЕНЪ), еслп онъ — УГЛОВАТЪ.

Сынъ, дети въ сынахъ челов-вческихъ всегда НЕ ПОХОЦЯТЪ на отца, п скорее ПРОТЫВОЛЕЖАТЪ ему. нежели его повторять собою. Мысль о тавтологщ съ огаомъ. не отличимости отъ отца противоречить закону космической и онтологической цълесо-

образности. Повтореше вообще какъ-то глупо. Онтологически

Посему кто сказалъ бы: «я и отецъ — ОДНО, вызвалъ бы ответомъ недоумвше: «Къ чему?» — «Зачвмъ повпюренге?». Нетъ, явно, что сынъ могъ бы «придти» только чтобы «восполнить отца» какъ несовершеннаго, лишеннаго полноты и вообще недостаточ- 5 наго. Безъ онтологической недостаточности отца не можетъ быть сына, хотя бы отецъ и былъ «вечно рождающимъ» и даже только въ сути своей именно «рождающимъ». Но онъ «рождаетъ м1ръ» и, наконецъ, имеете даръ, силу и красоту рождения, хотя бы даже безъ выражешя ея на земле или въ исторш. Вернее, онъ именно продолжаешь и доселе сотворить >пръ, соучаствуя всемъ тварямъ I безъ исключения въ родахъ ихъ; составляетъ нервъ и нить ихннхъ родовъ, отъ цветка п до человека, безъ преимущества цветку или человеку. Но чтобы появился сынъ, какъ имянность или лицо, то это могло бы быть только, чтобы сказать нечто новое землгь и совершить на ней тоже новое. Безъ новизны нетъ сына. Сказать I иное отъ отца и именпо отлитое отъ отца — вотъ для чего могъ йы «придти» сынъ. Безъ противоречия отцу не можетъ быть сына.

Такъ это и изложено въ самомъ Евангелш. «Древше говорить...,Ц1 А (НО) — Я говорю». На самомъ деле это говорили не дрешне люди, но — законъ ихъ, вышедшш отъ Отца. Возьмемъ же «01,1' за око» — и «подставь ланиту ударившему тебя». «Око за око» — ость основаше онтологической справедливости наказашя. Безъ «око- 1 за око» — бысть преетуплеше и тъстъ наказашя. А «наказате» даже въ упреке совести (и въ немъ сильнее, чемъ въ физике) — оно ЕСТЬ, и оно онтолошчно М1ру, т. е. 'однопространственно и <>д- ] новременно М1ру, въ душе его лелште. И отъ того, что оно такъ | положено въ М1рв, положено Отцемъ небеснымъ, — Христова «ланита», въ противоположность Отцовскому (какъ и вездгь) милосердью, — довела человечество до мукъ отчаяшя, до мыслей о самоу-бШстве, или — до безконечности обезобразила и охаотила м1ръ. Между прочпмъ, на это показываютъ слова Апостола Павла: Б)ъд-пый я человекъ, кто избавить меня отъ сею пиьла смерти». Это-— прямо вопль Каина, и относится онъ безспорно къ вине отмены' обрезашя т. е. къ разрушешю имъ, уясе совершенно явно, г.сего Ветхаго Завета, при полномъ непонимании этого Завета. Какъ и везде въ Евангелш, при «пуетякахъ» ланиты, двлая пустое об-легчеше человеку, — Христосъ на самомъ дгьлт невыносимо отяго-тилъ человеческую жизнь, усеялъ ее «тершями и волчцами» колю-чекъ, чего-то рыхлаго, чего-то несбыточнаго. На самомъ деле, «справедливость» и «наказанье» есть то «обыкновенное» и то «нормальное» земного бьтя человеческаго, безъ чего это бьгпе потеряло бы уравновешанность- Это есть то ясное, простое и вечное, что пменпо характеризуете «полноту» отца и его вечную основательность, — кончающую короткое короткимъ, — на место чего стали сизы,

АПОКАЛИПСИС НАШЕГО

истерика и сентиментальность. Настала Христова мука, настала Христова смута.

Приказъ № 1

превратившШ одиннадцатью строками одиннадцатимиллюнную русскую армш въ труху и соръ, не подвйствовалъ бы на нее и даже не былъ бы вовсе понять ею, если бы уже 3/4 вт.ка къ нему не подготовляла вся русская литература. Но нужно было, чтобы — гораздо ранее его — начало слагаться пренебрежете къ офицеру, какъ къ

дураку фанфарону трусу, во всъхъ отношешяхъ къ —