Вильсон Мякинная голова

Проснувшись на разсвт, Томъ опять пережилъ весь этотъ ужасъ, а потому ршился не предаваться боле такому измнническому сну. Взамнъ того онъ углубился въ думы достаточно таки грустнаго свойства. Темою для нихъ служили по преимуществу слдующія соображенія: «Чего ради понадобилось создавать такихъ неравноправныхъ людей, какъ негры и блые? Какое преступленіе совершилъ неродившійся еще первый негръ и чего ради легло уже на него при самомъ появленіи на свтъ клеймо позора? Чего ради понадобилось установить такое страшное различіе въ общественномъ положеніи между блыми и черными людьми?.. Какой тяжелой кажется мн сегодня утромъ участь негровъ, а между тмъ до прошлаго вечера подобная мысль никогда не приходила вдь мн въ голову».

Онъ вздыхалъ и стоналъ такимъ образомъ въ продолженіе часа или боле, пока «Чемберсъ» не вошелъ смиренно къ нему въ спальню доложить, что завтракъ будетъ сейчасъ уже готовъ. «Томъ» покраснлъ до ушей видя, какъ раболпно подходитъ къ нему, негру, этотъ молодой блый аристократъ, противозаконно именующій его своимъ бариномъ. Онъ грубо отослалъ Чемберса прочь, заявивъ:

— Убирайся вонъ!

По уход невольника, Томъ проворчалъ сквозь зубы:

— Бдняга этотъ не сдлалъ мн ничего дурного, но теперь онъ для меня хуже всякаго бревна на глазу. Я знаю вдь, что онъ настоящій Дрисколль, тогда какъ я, я… Ахъ, какъ было бы хорошо если бы я умеръ тутъ же на мст!

Колоссальное вулканическое изверженіе, подобное тому, которое нсколько лтъ тому назадъ уничтожило островъ Кракатоа, сопровождается землетрясеніями, бшенымъ натискомъ морскихъ волнъ и густыми тучами вулканическаго пепла. Совмстное дйствіе всего этого измняетъ окрестные пейзажи до неузнаваемости. Горы проваливаются, а прежнія долины превращаются въ горныя цпи; въ безводныхъ пустыняхъ появляются великолпныя озера, а зеленвшіе передъ тмъ луга становятся мертвыми пустынями. Пережитая Томомъ страшная катастрофа измнила подобнымъ же образомъ нравственные его пейзажи. Нкоторыя изъ прежнихъ его низинъ оказались поднятыми на высоту идеаловъ, а нкоторые изъ прежнихъ идеаловъ провалились въ глубокія лощины, гд обрушившіяся ихъ главы лежали теперь, покрытыя пепломъ и вретищемъ.

Въ теченіе нсколькихъ дней Томъ, пребывая въ глубокомъ раздумь, странствовалъ по самымъ одинокимъ мстамъ, стараясь вернуть себ прежній свой бодрый и самоувренный видъ. Это оказывалось для него теперь дломъ тяжелымъ и непривычнымъ. Встрчаясь съ кмъ-нибудь изъ пріятелей, онъ находилъ, что всего прочне укоренившіяся привычки утратились какимъ-то таинственнымъ образомъ. Вмсто того чтобъ инстинктивно протянуться для рукопожатія, рука его оставалась совершенно неподвижной. Негръ, таившійся въ Том, инстинктивно проявлялъ свое смиреніе, заставлявшее Тома краснть и конфузиться. Негръ этотъ изумлялся, когда блый пріятель самъ протягивалъ ему руку. Томъ убдился, что этотъ негръ машинально уступаетъ на тротуар дорогу блымъ нахаламъ и буянамъ. Драгоцннйшее изъ сокровищъ, о которыхъ позволяло себ мечтать его сердце, — кумиръ, предъ которымъ онъ втайн преклонялся, — Ровена, — пригласила его однажды къ себ въ гости. Таившійся въ немъ негръ отклонилъ это приглашеніе подъ какимъ-то неловкимъ предлогомъ, тогда какъ на самомъ дд онъ боялся очутиться въ обществ грозныхъ блыхъ господъ и бесдовать съ ними, какъ съ равными. Негръ этотъ то-и-дло роблъ и трепеталъ, боязливо осматривался кругомъ, воображая, что читаетъ на всхъ лицахъ, въ тон голосовъ и даже въ тлодвиженіяхъ подозрнія, способныя, чего добраго, повлечь за собою пагубнйшія для него разоблаченія. Поведеніе Тома стало до такой степени страннымъ и такъ рзко отличалось отъ прежней его манеры, что вс поневол должны были это замтить. Люди, мимо которыхъ онъ проходилъ, останавливались и глядли ему вслдъ. Онъ, въ свою очередь, не смотря на вс усилія не могъ удержаться отъ того, чтобы не оглянуться. Когда ему случалось уловить при этомъ на лицахъ изумленное выраженіе, онъ начиналъ чувствовать себя изъ рукъ вонъ дурно и какъ можно скоре скрывался изъ виду. Ему представлялось теперь будто за нимъ охотятся и самъ онъ начиналъ производить впечатлніе безпомощнаго звря, запуганнаго охотниками. При такихъ обстоятельствахъ Томъ сталъ уходить на вершины холмовъ и скитаться по самымъ пустыннымъ мстамъ. Онъ говорилъ себ самому, что на немъ тяготетъ проклятіе, обрушившееся на Хама.

Томъ боялся теперь являться въ столовую. Таившійся въ немъ негръ совстился сидть за однимъ столомъ съ блокожими, опасаясь въ то же время, чтобъ его какъ-нибудь не распознали. Судья Дрисколль спросилъ однажды Тома:

— Что это съ тобою сдлалось? У тебя такой же робкій видъ, какъ у негра!

Молодой человкъ почувствовалъ тоже самое, что долженъ чувствовать убійца, тщательно скрывшій свое преступленіе, когда судебный слдователь призываетъ его къ себ и говоритъ: «Ты это сдлалъ!» Томъ объяснилъ тогда, что ему нездоровится и вышелъ изъ за стола.

Заботы, ласки и ухаживанья почтенныхъ дамъ, считавшихъ себя его тетками, приводили бднягу въ такой ужасъ, что онъ всячески старался ихъ избгать.

Въ теченіе всего этого времени ненависть къ судь, считавшимся его дядей, непрестанно возростала въ сердц Тома. Онъ твердилъ себ, самому: «Судья блокожій, а я для него простона-просто вещь, — движимое имущество. Онъ можетъ меня продать точь въ точь также, какъ еслибъ я былъ дворовою его собакой».

Въ продолженіи почти цлой недли посл того, Томъ воображалъ, что въ его характер произошла радикальная перемна. На самомъ дл, однако, ему это представлялось лишь оттого, что онъ хорошенько не зналъ себя самого.

Нкоторые изъ прежнихъ воззрній Тома и въ самомъ дл совершенно и безповоротно, но перемнились главныя черты его характера сохранились, такъ какъ для нихъ немыслимо было никакое измненіе. Сравнительныя лишь немногія, хотя и весьма существенныя его особенности претерпли измненіе, которое съ теченіемъ времени общало при удобномъ случа проявить себя серьезными послдствіями. Вообще, подъ вліяніемъ сильнаго умственнаго и нравственнаго потрясенія, характеръ и привычки Тома въ первую минуту какъ будто стали совсмъ иными но, съ теченіемъ времени, когда буря улеглась, все пригнутое ею въ земл начало подниматься въ прежнее свое положеніе. Мало-по-малу къ Тому вернулась обычная его легкомысленная и безпечная развязность въ рчахъ и поступкахъ. Никто, изъ коротко знавшихъ Тома, не могъ бы усмотрть теперь ни малйшей разницы, между нимъ и прежнимъ слабохарактернымъ и безпечнымъ Томомъ.

Воровской набгъ, произведенный Томомъ на Даусонову пристань, оказался выгодне, чмъ онъ этого ожидалъ. Продажа добычи доставила необходимую сумму для уплаты карточныхъ долговъ, такъ что о нихъ не пришлось доводить до свднія дядюшки, который не преминулъ бы тогда во второй и пожалуй въ послдній разъ уничтожить завщаніе, сдланное въ пользу Тома. Замтимъ кстати, что между «Томомъ» и его матерью мало-по-малу установились сравнительно хорошія дружескія отношенія. Роксана не могла вполн его полюбить, такъ какъ по ея собственнымъ словамъ, у него самого внутри ничего не было. Тмъ не мене властная ея натура нуждалась въ комъ-либо или въ чемъ либо такомъ, чмъ можно было бы управлять, а Томъ былъ всетаки лучше чмъ ничто. Сильный характеръ Роксаны, энергическая ея самоувренность и повелительное обращеніе, подчасъ приходились Тому не совсмъ по душ, но все таки вызывали у него невольное почтительное удивленіе. Въ большинств случаевъ, впрочемъ, разговоръ между матерью и сыномъ сводился къ болтовн о самыхъ интимныхъ подробностяхъ домашней жизни именитйшихъ гражданъ Даусоновой пристани. (Роксана при каждомъ своемъ возвращеніи въ городъ обходила вс ихъ кухни). Такія бесды нравились Тому и какъ нельзя боле сообразовались съ личными его вкусами. Роксана аккуратно получала въ первыхъ числахъ мсяца отъ Тома половинное его жалованье и онъ всегда являлся тогда въ Заколдованный домъ, чтобы поболтать съ своей мамашей. Отъ времени до времени между матерью и сыномъ происходили тамъ свиданія также и въ промежуточныя эпохи.

Тому случалось иногда узжать на нсколько недль въ Сенъ-Луи. Подъ конецъ онъ опять таки не устоялъ противъ искушенія и принялся снова играть въ карты. Сперва ему повеало, такъ что онъ выигралъ довольно крупную сумму, но затмъ проигралъ не только всю ее полностью, но сверхъ того еще цлую уйму денегъ, которыя обязался уплатить въ самомъ непродолжительномъ времени.

Для этого онъ задумалъ произвести новый набгъ на Даусонову пристань. Онъ не осмливался воровать въ какомъ либо иномъ город, такъ какъ боялся прокрадываться въ дома, гд расположеніе комнатъ не было ему въ точности извстно, и гд онъ не былъ знакомъ съ привычками хозяевъ и прислуги. Томъ прибылъ въ заколдованный домъ переодтымъ въ среду, передъ пріздомъ близнецовъ, предварительно написавъ своей тетушк Праттъ, чтобы его не ждали ране, какъ черезъ два дня. Онъ прятался со своею матерью до ранняго утра пятницы, когда, на разсвт, отправился въ домъ своего дяди, вошелъ туда съ задняго хода, отворилъ дверь собственнымъ своимъ ключемъ и пробрался къ себ въ спальню, дабы воспользоваться тамъ зеркаломъ и разными туалетными принадлежностями. У него имлся въ узелк полный костюмъ молодой двушки, въ который онъ и разсчитывалъ нарядиться для своего набга. Въ ожиданіи онъ облекся въ платье своей мамаши, добавивъ къ нему черныя перчатки и вуаль. На зар онъ совершенно уже приготовился къ набгу, но, случайно выглянувъ изъ окна, увидлъ мелькомъ въ окн сосдняго дома Мякинную голову Вильсона и тотчасъ же сообразилъ, что голова эта не преминула въ свою очередь его замтить. Въ теченіе нсколькихъ минутъ онъ забавлялъ Вильсона граціозными позами и ужимками, а потомъ отошелъ отъ окна, переодлся опять старухой, спустился потихоньку внизъ, вышелъ съ чернаго хода и направился въ городъ, дабы произвести рекогносцировку арены предположенныхъ имъ подвиговъ. Онъ чувствовалъ себя, какъ говорится, не въ своей тарелк. Переодвшись въ платье Роксаны, Томъ принялъ видъ сгорбленной стархни, разсчитывая, что Вильсонъ, если и продолжаетъ еще шпіонить, наврядъ ли обратитъ всетаки вниманіе на безобидную старушку, вышедшую рано утромъ изъ сосдняго дома съ задняго хода. А что если Вильсонъ замтилъ эту старушку, усмотрлъ въ ней что нибудь подозрительное и слдитъ теперь за нею изподтишка? Мысль эта заставила Тома похолодть отъ ужаса. Онъ отказался отъ намренія совершить набгъ въ тотъ самый день, какъ это предполагалось имъ первоначально, и поспшилъ вернуться въ Заколдованный домъ самымъ окольнымъ и безлюднымъ путемъ. Оказалось, что мать его ушла оттуда, но она вскор явилась обратно съ извстіемъ о большомъ торжественномъ пріем у Патси Куперъ. Роксана безъ труда убдила Тома, что само Провидніе посылаетъ ему такой благопріятный случай безнаказанно пошарить въ домахъ именитйшихъ гражданъ и что другого такого случая, пожалуй, не скоро дождешься. Несмотря на предшествовавшія свои опасенія, Томъ въ конц концовъ всетаки ршился послдовать материнскому совту и предпринялъ задуманный набгъ, который и въ самомъ дл оказался весьма успшнымъ, такъ какъ весь городъ собрался тмъ временемъ у Патси Куперъ. Успхъ ободрилъ Тома и вдохнулъ въ него неподдльное мужество. Вручивъ собранную имъ добычу матери, поджидавшей его въ глухомъ переулк на задахъ, онъ пробрался въ домъ г-жи Куперъ, гд оффиціальный пріемъ былъ тогда въ полномъ разгар, похитилъ тамъ кое-какія цнныя вещицы и присоединилъ ихъ къ прежде уже добытымъ сокровищамъ.

Покончивъ съ этимъ длиннымъ отступленіемъ отъ нашего повтствованія, мы прибыли опять къ тому самому его мсту, гд говорилось о Вильсон, прозванномъ Мякинной головою. Какъ, уже упомянуто, Вильсонъ, въ ту же самую пятницу вечеромъ, поджидая къ себ близнецовъ, сидлъ и размышлялъ о необычайномъ факт, замченномъ имъ рано утромъ, а именно о появленіи изящно одтой молодой двушки въ спальн Тома Дрисколля. Онъ терялся въ догадкахъ, положительно недоумвая: кто такая была эта безстыдница?

ГЛАВА XI

«Существуютъ три непогршимо врныхъ способа понравиться автору. Вс три они сводятся къ комплиментамъ послдовательно возрастающей дйствительности: 1) ему говорятъ, что прочли одно изъ его произведеній; 2) сообщаютъ, что прочли вс его произведенія и З) обращаются къ нему съ просьбой о дозволеніи прочесть рукопись послдняго, не вышедшаго еще въ печать его произведенія. № 1 побуждаетъ автора чувствовать къ вамъ уваженіе. № 2 заставляетъ питать къ вамъ расположеніе, а № 3 превращаетъ это расположеніе въ беззавтную сердечную преданность.

Изъ календаря Вильсона-Мякинной головы.