Вильсон Мякинная голова

— Могу отвтить вамъ на это, — объяснилъ Анджело, — что наши характеры были описаны съ изумительной точностью и отчетливостью. Мы сами не могли бы изобразить ихъ врне и лучше. Кром того, намъ были предсказаны два или три достопримчательныя событія изъ нашего прошлаго, о которыхъ никто изъ присутствующихъ, кром насъ самихъ, знать не могъ.

— Значитъ, это настоящее колдовство! — вскричалъ Томъ, который теперь и самъ очень заинтересовался. — Посчастливилось ли этимъ кудесникамъ угадать, что должно было случиться съ вами въ будущемъ?

— Вообще говоря, посчастливилось, — продолжалъ Луиджи. — Два или три поразительныхъ предсказанія успли уже съ тхъ поръ исполниться, причемъ самое невроятное изъ всхъ исполнилось въ томъ же году. Изъ числа мене важныхъ пророчествъ, иныя уже осуществились, а другія, равно какъ и нкоторыя изъ боле важныхъ, до сихъ поръ еще не сбылись и, можетъ быть, никогда не сбудутся. Во всякомъ случа, выполненіе ихъ удивило бы меня въ меньшей степени, чмъ невыполненіе.

Слова эти произвели глубокое впечатлніе на Тома. Онъ окончательно опшилъ и счелъ долгомъ извиниться:

— Я вовсе не имлъ въ виду смяться надъ этой наукой, Дэви, я просто-на-просто мололъ вздоръ и несъ необыкновенную чепуху. Мн было бы очень пріятно, если бы вы поглядли своимъ гостямъ на ладони. Надюсь, что вы не откажетесь сдлать это?

— Отчего же нтъ? Если только это доставитъ удовольствіе моимъ постителямъ. Предупреждаю, однако, что у меня слишкомъ мало практики въ хиромантіи и что я, поэтому, не смю выдавать себя за опытнаго и искуснаго спеціалиста по этой части. Если какое-нибудь прошлое событіе особенно отчетливо написано на ладони, я обыкновенно его могу прочесть. Мене важныя событія, зачастую, хотя и не всегда, отъ меня ускользаютъ… Я слишкомъ мало довряю себ самому, чтобы осмлиться читать будущее. Пожалуйста не заключайте изъ моихъ словъ, что я повседневно занимаюсь изученіемъ хиромантіи. За послднія шесть лтъ мн удалось разсмотрть всего лишь сь полдюжины рукъ. Какъ вы видите, здсь принято подшучивать надъ хиромантіей. Я счелъ умстнымъ поэтому прекратить свои опыты, въ ожиданіи, пока лишніе толки умолкнутъ. Знаете ли, что мы сдлаемъ, графъ Луиджи? Я попробую прочесть ваше прошлое и если это мн хоть сколько-нибудь удастся, мы этимъ и удовлетворимся, оставивъ будущее въ поко. Отгадывать его могутъ лишь опытные хироманты.

Онъ взялъ уже руку Луиджи, когда Томъ остановилъ его восклицаніемъ:

— Обождите немножко, Дэви! Графъ Луиджи, вотъ вамъ карандашъ и бумага. Запишите самое невроятное крупное событіе, которое было вамъ предсказано и дйствительно случилось мене чмъ черезъ годъ посл предсказанія и передайте этотъ клочекъ бумаги мн. Я увижу тогда, удастся ли Дэви прочесть это событіе на вашей рук. Луиджи, отвернувшись, написалъ нсколько словъ на клочк бумаги, сложилъ его и передалъ Тому со словами:

— Если г-нъ Вильсонъ правильно угадаетъ, то я предложу вамъ прочесть, что здсь написано.

Вильсонъ принялся изучать ладонь Луиджи, опредляя на ней линіи жизни, ума, сердца и т. д. Онъ тщательно отмчалъ соотношенія этихъ главныхъ линій съ лабиринтомъ боле тонкихъ и нжныхъ бороздокъ и черточекъ, окутывавшихъ ихъ со всхъ сторонъ многосложной стью. Ощупавъ мясистую подушечку у основанія старашого пальца, онъ уяснилъ себ ея очертанія. Точно также тщательно изслдовалъ онъ мясистую часть руки, отъ сгиба кисти и до основанія мизинца. Столь же тщательно и всесторонне разсмотрлъ онъ пальцы графа Луиджи относительно ихъ формы, величины и привычки располагаться по отношенію другъ друга во время отдыха. Вс трое зрителей слдили съ самымъ глубокимъ вниманіемъ за этимъ изслдованіемъ, нагибаясь и сами надъ ладонью графа Луиджи. Никто не осмливался прервать торжественное молчаніе, хотя бы даже единымъ словомъ. Еще разъ внимательно осмотрвъ ладонь графа, Вильсонъ принялся читать по ней вслухъ.

Онъ изобразилъ характеръ Луиджи, его наклонности, вкусы, симпатіи и антипатіи, выдающіяся стремленія, честолюбивыя мечты, и эксцентричности въ такихъ ясныхъ и опредленныхъ выраженіяхъ, что самъ Луиджи приходилъ иногда въ смущеніе, а вс остальные принимались смяться. Оба близнеца признали, однако, описаніе характера художественно схваченнымъ и совершенно врнымъ.

Вильсонъ принялся тогда разсказывать прошлое графа Луиджи. Онъ подвигался впередъ въ этомъ біографическомъ очерк весьма осторожно и не безъ нкотораго колебанія, медленно перемщая пальцы по выдающимся линіямъ ладони. Время оть времени онъ останавливался на какой-нибудь звзд (перекрестк линій), тщательно изслдуя окружающую ее сть тонкихъ бороздокъ. Онъ упомянулъ объ одномъ или двухъ прошлыхъ событіяхъ. Луиджи подтвердилъ правильность его указаній, посл чего Вильсонъ приступилъ къ дальнйшему изслдованію. Неожиданно онъ взглянулъ на графа съ выраженіемъ глубокаго изумленія и сказалъ:

— Здсь отмчено событіе, разглашеніе котораго вы сочтете, можетъ быть, нежелательнымъ?

— Ничего, разсказывайте! — добродушно прервалъ его графъ Луиджи. — Увряю васъ, что это нисколько меня не стснитъ.

Вильсонъ всьтаки колебался и, повидимому, не зналъ, какъ ему поступить. Наконецъ, онъ сказалъ:

— Событіе это слишкомъ щекотливаго свойства для того, чтобы… Не лучше ли будетъ, если я напишу то, что узналъ на бумажк, или же скажу это вамъ шепотомъ, и вы тогда сами ршите, желательно ли разсказывать объ этомъ вслухъ.

— Ну, что жь, я и на это согласенъ! Напишите! — согласился Луиджи.

Написавъ нсколько словъ на лоскутк бумажки, Вильсонъ передалъ его Луиджи, который, прочитавъ написанное тамъ, сказалъ Тому:

— Разверните имющуюся у васъ бумажку и прочтите ее вслухъ, г-нъ Дрисколль!

Томъ прочелъ: «Было предсказано, что я убью человка и предсказаніе это исполнилось еще до истеченія года».

— Вотъ такъ штука! — присовокупилъ Томъ.

Графъ Луиджи передалъ Тому записочку Вильсона и сказалъ:

— Прочтите ее тоже вслухъ!

Томъ прочелъ: «Вы кого-то убили; но я не могу разобрать, кого именно: мужчину, женщину или ребенка»?

— Это заткнетъ за поясъ привидніе, являвшееся Цезарю и вообще все, что мн когда-либо доводилось видть или же слышать! — объявилъ, пораженный изумленіемъ Томъ. — Оказывается, значитъ, что самый смертельный врагъ человка — его собственная рука. Представьте себ только, что она записываетъ на себ самыя сокровенныя роковыя его тайны, и въ то же время измннически готова разоблачить ихъ каждому постороннему лицу, знакомому съ черной, или же блой магіей. Не понимаю только, чего ради дозволяете вы разглядывать такимъ опаснымъ людямъ вашу ладонь, на которой записаны такіе страшные факты?

— Для меня это совершенно безразлично, — возразилъ Луиджи совершенно спокойнымъ тономъ. — У меня имлось основаніе убить этого человка и я ни мало не жалю о своемъ поступк.

— Какое же могло у васъ имться основаніе убить человка?

— Онъ самъ напрашивался на то, чтобы быть убитымъ.

— Я разскажу вамъ, какъ все случилось, такъ какъ братъ не хочетъ говорить объ этомъ самъ! — съ горячностью воскликнулъ Анджело. — Онъ убилъ человка для того, чтобы спасти мою жизнь. Вотъ чего ради онъ его убилъ. Это былъ благородный поступокъ, о которомъ нтъ ни малйшей надобности умалчивать.

— Ну да, разумется, — подтвердилъ Вильсонъ. — Убить человка, чтобы спасти жизнь родному брату, можетъ, при извстныхъ обстоятельствахъ, быть дломъ очень хорошимъ и великодушнымъ.

— Все, это мн очень пріятно слышать, — возразилъ Луиджи, — но, въ данномъ случа, о самопожертвованіи, геройств или великодушіи съ моей стороны, мн кажется, не могло быть и рчи. Вы упускаете изъ виду одно обстоятельство: если бы я не спасъ жизни Анджело, то и меня самого не оказалось бы въ живыхъ. Зарзавъ моего брата, убійца, безъ сомннія, покончилъ бы также и со мною. Такимъ образомъ, на поврку оказывается, что я спасъ свою собственную жизнь.