Вильсон Мякинная голова

«Что касается до именъ прилагательныхъ, то, въ случа какого-нибудь сомннія, ихъ всегда можно вычеркнуть».

Изъ того же календаря.

Братья-близнецы выполнили свое общаніе и навстили Вильсона. Завязался веселый оживленный разговоръ, подъ вліяніемъ котораго недавно зародившееся чувство дружбы все боле крпло и развивалось. По желанію своихъ гостей, Вильсонъ вытащилъ изъ шкапа рукопись своего календаря и прочелъ изъ нея одну или дв выдержки, удостоившіяся совершенно искреннихъ похвалъ со стороны близнецовъ. Похвалы эти до такой степени очаровали автора, что онъ охотно согласился дать братьямъ-близнецамъ всю рукопись своего календаря на домъ для прочтенія. Во время своихъ путешествій графы Капелли уяснили себ существованіе трехъ врныхъ способовъ нравиться автору. Они прибгали теперь къ самому лучшему и могущественнйшему изъ этихъ способовъ.

Вслдъ затмъ произошелъ маленькій перерывъ. Къ Вильсону зашелъ молодой Томъ Дрисколль. Онъ утверждалъ, будто впервые еще видитъ достопочтенныхъ чужеземцевъ въ ту минуту, когда они встали для взаимныхъ рукопожатій, но это было съ его стороны ложнымъ заявленіемъ, такъ какъ на самомъ дл онъ имлъ уже случай видть ихъ мелькомъ на торжественномъ пріем, когда онъ пробрался въ домъ тетушки Патси и поживился тамъ кое-какими цнными вещицами. Братья-близнецы, мысленно производя оцнку новому своему знакомому, нашли, что лицо у него гладкое и доводьно красівое и, что вс его движенія отличаются плавностью и округленностью, придающею имъ извстнаго рода изящество. Анджело понравились глаза Тома, но Луиджи нашелъ въ нихъ что-то такое хитрое и неискреннее. Анджело признавалъ разговоръ Тома пріятнымъ и непринужденнымъ, а Луиджи находилъ, что непринужденность тамъ хватала слишкомъ уже черезъ край для того, чтобы могла считаться пріятной. По мннію Анджело, Томъ былъ довольно милымъ молодымъ человкомъ, а что касается до Луиджи, то онъ не ршался еше составить себ объ этомъ молодомъ человк совершенно опредленное мнніе.

Вмшавшись въ разговоръ, Томъ прежде всего обратился къ Вильсону съ вопросомъ, который задавалъ ему, по меньшей мр, уже сотню разъ передъ тмъ. Вопросъ этотъ длался веселымъ и добродушнымъ тономъ, но всегда вызывалъ легонькое непріятное ощущеніе, такъ какъ бередилъ больное мсто. На этотъ разъ непріятное ощущеніе обострялось еще присутствіемъ знатныхъ чужеземцевъ.

— Ну-съ, какъ подвизаетесь вы на юридическомъ поприщ? Удалось вамъ заручиться хоть какою-нибудь тяжбой?

Вильсонъ прикусилъ себ губу, но отвтилъ: «Пока еще нтъ»! настолько равнодушнымъ тономъ, насколько это вообще оказывалось для него въ данную минуту возможнымъ. Судья Дрисколль, разсказывая близнецамъ біографію Вильсона, великодушно умолчалъ о темъ, что Вильсонъ получилъ юридическое образованіе и обладалъ законнымъ правомъ заниматься адвокатурой. Молодой Томъ, пріятно улыбаясь, объяснилъ:

— Замтьте себ, господа, что Вильсонъ юристъ, но состоитъ, какъ говорится, не у длъ.

Этотъ дкій сарказмъ попалъ въ цль, но Вильсонъ совладалъ съ собою и сказалъ, ни мало не горячась:

— Да, про меня можно сказать, что я состою не у длъ. Мн никогда еще не поручали защищать на суд какое-либо дло и я въ продолженіе боле двадцати лтъ свожу кое-какъ концы съ концами въ качеств искуснаго счетовода. Къ сожалнію здсь въ город, находятъ умстнымъ несравненно рже, чмъ это было бы желательно, приводить въ порядокъ запутанныя торговыя книги. При всемъ томъ не подлежитъ сомннію, что я тщательно старался подготовить себя къ юридической карьер. Въ ваши лта, Томъ, я выбралъ уже для себя профессію и заручился необходимыми свдніями для того, чтобы не ударить въ грязь лицомъ (Томъ почувствовалъ, что ему съ лихвою отплатили за сарказмъ). Положимъ, что у меня не было случая примнить мои свднія на практик и такой случай, пожалуй никогда не представится, но если мн будетъ поручено вести какое-либо дло, я ни подъ какимъ видомъ не окажусь застигнутымъ врасплохъ, такъ какъ, въ продолженіе всхъ этихъ двадцати лтъ не переставалъ заниматься юридическими науками.

— Ну, да, разумется, за это время вы могли какъ слдуетъ подготовиться. Пріятно было бы посмотрть, какъ вы поведете въ суд первый вашъ процессъ. Если у меня окажутся какія-либо гражданскія или уголовныя дла, я сочту долгомъ взвалить ихъ непремнно на васъ. Они будутъ какъ разъ подъ пару вашей юридической практик, Дэви? — замтилъ снова усмхаясь Томъ.

Вспомнивъ про двушку, которую видлъ въ спальн Тома, Вильсонъ возразилъ:

— Если вы взвалите на меня…

Онъ хотлъ было присовокупить: «Если вы взвалите на меня обязанность обвинителя или защитника въ судебныхъ длахъ, которыя могутъ возникнуть изъ сокровенныхъ вашихъ похожденій, то, пожалуй, что у меня не будетъ недостатка въ работ», но своевременно воздержался и ограничился заявленіемъ о неумстности затрогивать такія темы въ общемъ разговор.

— И прекрасно! Мы выберемъ тогда другую! Полагаю, что вы собирались подпустить мн опять чувствительную шпильку, а потому искренно радуюсь перемн декорацій. Какъ процвтало у васъ за послднее время таинственное и дивное колдовство на пальцахъ? Представьте себ, господа, что Вильсонъ придумалъ скупать на рынк простыя оконныя стекла, дабы украшать ихъ отпечатками жирныхъ пальцевъ. По всей вроятности, онъ надется разбогатть, продавая украшенныя такимъ образомъ стекла коронованнымъ особамъ въ Европ для убранства ихъ дворцовъ. Поворожи-ка намъ, Дэви, малую толику.

Вильсонъ принесъ три стеклянныхъ пластинки и сказалъ:

— Я предлагаю человку провести пальцами правой руки въ волосахъ для того, чтобы кожа пальцевъ покрылась тонкимъ слоемъ жира, естественно смазывающаго волосы, затмъ прошу прижать оконечности пальцевъ къ стеклу. На немъ остается тогда тонкій, нжный отпечатокъ бороздокъ, которыми изрзана поверхность кожи. Этотъ отпечатокъ сохраняется безъ всякаго измненія, если только его бережно хранить отъ грубаго соприкосновенія съ веществами, способными его стереть. Начинайте, Томъ!

— Да вдь вы же снимали отпечатки съ моихъ пальцевъ раза два или три по меньшей мр.

— Положимъ, что такъ, но послдніе отпечатки были сняты, когда вамъ минуло всего только двнадцать лтъ. Вы были тогда еще отрокомъ, а теперь стали уже взрослымъ молодымъ человкомъ.

— Совершенно справедливо. Я съ тхъ поръ, безъ сомннія, очень перемнился, а коронованныя особы, надо предполагать, нуждаются въ разнообразіи.

Онъ провелъ пальцами сквозь коротко остриженные свои волосы и затмъ прижалъ кончики пальцевъ одинъ за другимъ къ стеклу. Анджело украсилъ отпечатками своихъ пальцевъ другую, а Луиджи третью пластинку. Вильсонъ помтилъ на бумажныхъ полоскахъ, приклеенныхъ къ пластинкамъ, имена, числа, мсяцъ и годъ, а затмъ спряталъ пластинки въ архивъ. Томъ насмшливо улыбнулся и позволилъ себ замтить:

— Мн кажется, Дэви, что если вы ищете разнообразія, то въ данномъ случа истратили даромъ одну изъ вашихъ стеклянныхъ пластинокъ. Отпечатки пальцевъ у обоихъ близнецовъ должны оказаться тождественными.

— Ничего, теперь все уже кончено и я въ этомъ ни мало не раскаиваюсь, — возразилъ Вильсонъ, снова усаживаясь.

Вы бы могли, Дэви, поворожить намъ малую толику, — продолжалъ Томъ. — Снимая отпечатки съ чьихъ-либо пальцевъ, вы обыкновенно предсказывали ему будущее. — Да-съ, господа, Дэви у насъ человкъ на вс руки и притомъ геній чистйшей воды. Это великій ученый, скрывающійся подъ спудомъ въ нашемъ провинціальномъ городк, или если угодно пророкъ, которому воздаютъ здсь такія же почести, какія обыкновенно выпадаютъ на долю пророковъ въ ихъ отечеств. Наши сограждане находятъ научныя свднія Дэви не стоящими выденнаго яйца и утверждаютъ, будто черепъ у него набитъ мякиной. Врно вдь я говорю, Дэви? Тмъ не мене я убжденъ, что онъ оставитъ посл себя память… хотя бы въ вид отпечатка собственныхъ своихъ пальцевъ! Ха, ха, ха, ха! Безъ шутокъ, я совтую вамъ показать ему ваши ладони. Вы тмъ боле не останетесь въ убытк, что никакой платы онъ съ васъ не возьметъ, а между тмъ прочтетъ тамъ по черточкамъ всю вашу судьбу, какъ по книг, и предскажетъ вамъ не только пятьдесятъ или шестьдесятъ событій, неизбжно долженствующихъ съ вами случиться, но и въ тысячу разъ большее число другихъ событій, которымъ суждено имть характеръ неосущеетвившихся предсказаній. Нутко, Дэви, покажите этимъ джентльмэнамъ, какимъ вдохновеннымъ, свдущимъ философомъ обладаетъ наша Даусонова пристань, не умющая цнить его по достоинству.

Эта насмшливая и неособенно лестная рекомендація произвела непріятное впечатлніе не только на Вильсона, но также и на близнецовъ, которые почувствовали себя неловко и за него, и за себя самихъ. Желая выручить хозяина, они совершенно правильно ршили, что для этого лучше всего будетъ отнестись къ хиромантіи серьезно и выказать къ ней глубокое уваженіе, совершенно игнорируя безтактныя насмшки Тома. Поэтому Луиджи сказалъ:

— Во время нашихъ путешествій мы имли не разъ случай присутствовать при опытахъ хиромантіи. Намъ достоврно извстно, къ какимъ изумительнымъ результатамъ она можетъ привести. Если это не наука, и притомъ не самая величайшая изъ наукъ, то я положительно не знаю, какимъ именно образомъ ее слдовало бы назвать. На восток…

Томъ съ недоумніемъ и недовріемъ глядлъ на графа Луиджи и, наконецъ, прервалъ его вопросомъ:

— Вы называете это фокусничество наукой? Надюсь, что вы сдлали это шутя, не придавая своимъ словамъ серьезнаго значенія?

— Напротивъ того, я говорилъ совершенно серьезно и вовсе не имлъ намренія шутить. Четыре года тому назадъ искусные хироманты прочли по нашимъ рукамъ всю подноготную, такъ, какъ еслибъ она была отпечатана у насъ на ладоняхъ.

— Неужели вы хотите сказать, что тутъ было что-либо сверхъестественное? — освдомился Томъ, невріе котораго начало слегка колебаться.